ВАЛИДОЛ НА ТРОИХ.

ВАЛИДОЛ НА ТРОИХ.

   Я никогда не думал, что в нашей аптеке могут происходить спектакли. Оказывается, могут. Они отличаются от сценических тем, что проистекают естественно и, как говорят в народе: по правде.

   Если выйти из моего подъезда, а потом, когда заканчивается дом,  завернуть за угол,  направо, после ещё направо и взять напрямую, то вы чрез пару сотен метров окажетесь возле аптеки советской постройки: кирпичное здание белого цвета. Тяжеловесное, вычерченное архитектором, привыкшего не разбрасываться красивыми формами, но трудолюбивого на прямые линии. Чтобы забраться внутрь  аптечной обители нужно одолеть множество ступенек, на которых всегда можно увидеть наше старшее поколение с палочками, взбирающееся с передыхом и остановками.

   Зашёл я как-то в аптеку, чтобы купить  резиновый бинт для физических упражнений. Пространное помещение с цветами в кадках на подоконнике. Очередь крепким здоровьем не отличалась и была закручена в несколько колец, но, потолкавшись, хвост её я всё-таки нащупал за парнем лет тридцати.

   Тишину, прерывающуюся частыми, тяжёлыми вздохами, неожиданно нарушила с грохотом открывшаяся дверь, и в помещение влетел  растрёпанный мужик. Он был похож на человека, которого только что крепко откатали, и он ворвался за зелёнкой. Не сбавляя хода, он, словно таран, стал пробивать проход  к окошечку, вырезанным в стекле, за которым сидела молодая особа, выкинув  сытные груди на стол. На стекле была приклеена бумажка с надписью «Инвалидам без очереди». В данный момент надпись была бесполезна, судя по костылям, которых было больше, чем толпившихся. Бывшее поколение, хотя и было на износе, но держалось вплотную спина к спине, и пробить его мужику не удалось.

- Пропустите, - отчаянно заорал он, размахивая руками.  – У меня сердце болит. Валидол нужен. Серёжа Лавров заболел. – Русские мужики в стрёмных ситуациях на слова крепкие и ворочают ими, словно ломом. -  Кто ж тогда американского Керри заколачивать будет, если мы Серёжу не поддержим?

   Правильнее было бы сказать не «мы», а «я», но он, видимо, понадеялся на патриотизм очереди, которая, судя по лицам, и костылям, уже не раз поддерживала патриотов, что и привело её, в конце концов,  к аптечному окошку.

   Он рванулся снова к окошку, но откатился назад. Русские бабушки добрые, но от наседавшего возраста маленько глуховаты, что взорвало обыденную спокойную ситуацию и закрутило её в двусмысленный спектакль.

- Да ты, сынок, часом не хлебнул, - жалостливо откликнулась невысокая старушка. – Кто ж в наших  аптеках для американца валидол покупает. Ты уж купи лучше для сына своего Серёжи. Он же у тебя заболел.

   Мужик ошалело завертел набухшими глазами, тупо посмотрел на старушку, похлопал ртом, а потом, набрав побольше воздуха, так рявкнул, что нагнал волну.

- Ты что несёшь, бабка. Серёжа Лавров это не мой сын. Это наш известный дипломат, который американского Керри так прижимает, что тот трещит. Серёжа заболел, оттого и у меня  сердце самого заболело. Беспокоюсь я за него, - торопливо застрочил он. -  Ему же нужно жать и жать Керри, чтобы  его окончательно завалить, а с больным сердцем этого американца не выворотишь

- Не пойму я тебя, сынок, - растерянно сказал старушка, - ты толком нам скажи, кому валидол нужен Серёжи, Керри или тебе?

   Очередь разметалась от локтевых ударов старичка, выскочившего, словно пробка из середины очереди. Выскочил он, видно, не по своей воле, так прижали с боков, но от этого его настроение не упало, а зашкалило за сотку.

- Ты это, - он звучно пробил тишину. – Своим Серёжей и Керри не прикрывайся, и мозги нам не заворачивай, а становись в очередь, сукин сын, а то костыля получишь.

- Темнота, мрак - мужик пошёл на отступную, не отводя взгляда от костыля, наскоками надвигавшегося на него. – Разве с таким народом, как вы, государство на ногах удержишь, давитесь тут за лекарством, а в государственный смысл, в высокую  политику ни хрена влезть не можете. А она, - он хотел, наверное, объяснить смысл, но   замолчал, почувствовав, как костыль упёрся ему в грудь.

   Он отмахивался от него, отступая назад и повторяя: ну, ты, ты, радуешься, что костыль получил, да я тебя сейчас, но старичок, не обращая внимания на угрозы, только свирепел,  и мужик, поняв, что ему может крепко перепасть, не выдержал, махнул рукой и выскочил.   Старушка посмотрела ему вслед и огорчено  вздохнула.

- И всё-таки я не поняла, - сказала она. – Для кого он хотел купить валидол? Для себя, Серёжки или Керри.

- Для  троих, - захохотал стоявший передо мной парень. – Они, бабушка,  на сердце больные.

- Ох, - вздохнула бабушка. – Когда сердце болит, тут валидол сильно не поможет. Тут нужно  в больницу ложиться. А там, как Бог даст. Может в живых оставит, а может к себе приберёт – Она что-то поискала глазами вокруг, видимо, надеялась найти икону, но так как икон в наших аптеках нет, бабушка перекрестилась на огромный фикус, затемнявший чуть ли не всё окно.