В пионерском лагере меня подло подставили. Пара моих

В пионерском лагере меня подло подставили. Пара
моих друзей, заметив, что на меня нежно смотрит пионерка Лена,
написали ей любовное письмо от моего имени. Девочка ответила им,
они ответили ей, и письма потекли рекой. А я ничего не знал. Я был влюблён в Иру, Женю, Нину и нашу докторшу, и возни за своей спиной не замечал. В честь докторши я совершил подвиг – удрал ночью на озеро и искупался в холодной воде, а к обеду следующего дня уже лежал в изоляторе и моя любовь меня пользовала – я был единственным больным - она измеряла температуру моего тела, клала на лоб холодные компрессы, подавала лекарства, нежно касаясь то коленом, то грудью, то просто поглаживала мою дурную голову сладко пахнущей рукой. Болеть было легко и приятно. Лена навестила меня на следующий день. Она принесла черешню, была печальна и молчалива, ждала от меня чего-то, а я, высокотемпературный и налекарственный, ничего не понимал - я и видел-то её до того всего пару раз, она была в другом отряде... Потом пришли поднять мой боевой дух эти негодяи с пачечкой девичьих писем. А те, что они отослали от моего имени, они со смехом пересказывали: «моя любовь мощна, как опоры моста через Лопань», «никакой шторм, даже семибальный, не поколеблет шкалу Рихтера...» – уроды! Ответные письма были простыми и трогательными: «Ты мне тоже нравишься, ты не похож на других...» Пацаны заходились от хохота, а мне совсем не было смешно - мой горячечный мозг пытался придумать, как выкрутиться из этой истории. |
|
Картинка от Ю.
Гусева
|
Спалось мне плохо. В соседней комнате скрипело и
стучало. Сонный, больной и злой, я пошёл туда. Моя милая докторша
дарила любовь физруку, сидя на нём сверху. Моё появление парочку
нимало не смутило – физрук мне подмигнул, а докторша сказала
только: «Иди, Бобчик, поспи ещё». Я был разочарован: докторша, моя докторша, нежная и хорошенькая, без белого халата оказалась жирной бабищей с отвислым трясущимся брюхом! Как я не замечал этого раньше? Я вернулся в свою палату и лёг. Снились хохочущие друзья, какой-то мост, подмигивающий физрук, озеро, покрытое письмами... Проснулся я здоровым и из изолятора убежал. Взял у старшей вожатой свой горн и разбудил лагерь, закончив сигнал верхним «до», и о моем возвращении в строй узнали все и сразу. Мне были рады и я был рад, только перед Леной было неловко. Как с ней объясниться, я не знал – я был просто не готов к серьёзным отношениям с женским полом. Лена тоже меня избегала и уехала, не добыв до конца смены. Инициатор мистификации Рафик живёт теперь в Израиле, а Сашка,
писавший от моего имени, давно умер. Озеро сначала заболотилось,
потом превратилось в свалку. А пионерские лагеря, я слышал, ещё
существуют. Что там творится, я себе и представить не могу - дети
теперь так быстро взрослеют... |