Устюжанские страдания

      В 1631/32 г., готовясь к войне с Речью Посполитой за Смоленск, Москва заказала кузнецам Устюжны Железнопольской срочно изготовить (отковать, не отлить - это важный момент) 100 тыс. железных ядер «в трехгривенное кружало» и 2 тыс. ядер в «гривенное без четверти кружало» (т.е. соответственно 3-х фунтового и 0,75-фунтового калибра) с оплатой по старой традиции «за пуд ядер давать по осьмнатцати алтын (т.е. 54 коп. за пуд – Thor) за железо и за уголья и за дело». Такие расценки были на предыдущий заказ, данный в прошедшем году.
      Однако железнопольские кузнецы не взялись за эту работу. Не взялись они ее делать и за 20 алтын, когда воевода накинул сверх московской первоначальной цены еще пару алтын. Свой отказ они мотивировали тем, что, по их словам, «ныне то железо и уголье, и молотники дороже прошлого 140-го году». А почемы матеиралы и работа стоили дороже? На этот воеводский вопрос кузнецы ответствовали, что, во-первых, погода отнюдь не благоприятствовала сбору руды (болотной) дожди залили все и вся и собрать ее в нужном количестве не представилось возможным. Во-вторых, продолжали кузнецы, наемный подмастерья молотобойцы были задействованы на стороне и потребовали больше денег за оплату своего, выходит, сверхурочного труда. И, в -третьих, мужики окрестные, что искали руду и жгли уголь, будучи привлеченными к строительству острога, не наделали не только нужного количества руды, но и с углем тоже не справились.



      Налицо конфликт интересов - казна хотела побыстрее и подешевле, а кузнецы, понимая интерес казны, набивали себе цену, а посередке оказался воевода местный, которому так или иначе, но нужно было выкручиваться, делать дело, иначе царского гнева и опалы не избежать. В общем, пока суд да дело, воевода решил опытным путем узнать, а во сколько выйдет изготовление небольшой партии ядер - «велел ядра ковать поденьшиною для опыту во что станет пуд ядер в трехгривенное кружало и в гривенное без чети кружало».
      Эксперимент показал, что опытный кузнец на пару с молотобойцем мог сделать в день от 4,5 до 6 ядер. При этом, как писал Б.Н. Колчин, археолог и металловед, «нужно учесть, что кузнец получает железо не прутовое, а в виде крицы, которую ему нужно еще расковать в прут или на части, соответственно ядрам, а также сложность подгона ядра по весу и диаметру к калибру и отделка поверхности на точилах до требуемой гладкости». В общем, вышло, что стоимость пуда 3-фунтовых ядер составила 22 алтына и от 2 до 4 денег, а пуд малых ядер обошелся и того дороже – 33 алтына и 5 денег. Воеводе ничего не оставалось делать, как отписать в Москву (и туда отправились посланцы от устюженских кузнецов с челобитной, где они жаловались на воеводу, который заставил их работать, выдав аванс из кабацких денег 150 рублей, а когда деньги вышли, дальше платить отказался. Справедливости ради, воевода И. Благово отписывал на Москву, что кузнецы устроили "итальянскую" забастовку, что те кузнецы, которые сковали ядер пудов по 10, «без денег ядер к амбару не везут», а другие не куют вообще, отговариваясь тем, что де им ковать не на что - за материал, железо и уголь, за подмастерьев - все это они должны были вынимать из своего кармана. Одним словом, обе стороны обвиняли друг друга в нежелании сотрудничать).
      Продолжавшаяся несколько недель переписка не привела к желаемому для кузнецов результату. Москва отказалась платить за заказ по расценкам, которые затребовали кузнецы, оставив прежнюю цену в 20 алтын за пуд.
      Кузнецы продолжали жаловались на нехватку и дороговизну сырья и подмастерьев, и на воеводу, который, по их словам, «заставил нас ковать ядра в долг, без денег, из своего железа и уголья» (и тут сразу приходит на ум челобитная купеческая из "Ревизора", где купцы жалуются на домогательства городничего - "Такого городничего никогда еще, государь, не было. Такие обиды чинит, что описать нельзя. Постоем совсем заморил, хоть в петлю полезай. Не по поступкам поступает. Схватит за бороду, говорит: «Ах ты, татарин!» Ей-Богу! Если бы, то есть, чем-нибудь не уважили его, а то мы уж порядок всегда исполняем: что следует на платья супружнице его и дочке — мы против этого не стоим. Нет, вишь ты, ему всего этого мало — ей-ей! Придет в лавку и, что ни попадет, все берет. Сукна увидит штуку, говорит: «Э, милый, это хорошее суконцо: снеси-ка его ко мне». Ну и несешь, а в штуке-то будет без мала аршин пятьдесят... Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь... А попробуй прекословить, наведет к тебе в дом целый полк на постой. А если что, велит запереть двери. «Я тебя, говорит, не буду, говорит, подвергать телесному наказанию или пыткой пытать — это, говорит, запрещено законом, а вот ты у меня, любезный, поешь селедки!"), а потому били челом государю прибавить к стоимости заказа еще, чтобы, «делаючи твое государево дело, в конец не погибнуть и розно не розбрестися».
      Но Москва была непреклонна и отказалась пойти на уступки, напротив, прислала новую роспись, согласно которой предписывалось устюжанским кузнецам «железные ядра делать на спех». А сделать кузнецам надлежало (весьма внушительный перечень!) 500 ядер весом по пуду, по 500 ядер весом 30, 23, 16 и 14 фунтов, 5 тыс. ядер для 13-фунтовых пищалей, 1,5 тыс. ядер для 12-фунтовых пищалей, 4 тыс. 8-фунтовых ядер, 1,5 тыс – для 7-фунтовых, 20 тыс. для 6-фунтовых пищалей, 1 тыс. – для 5-фунтовых, 70 тыс. – для 4-фунтовых, 33 тыс. для 3-фунтовых, 1 тыс. для 2,5-фунтовых пищалей. И в конце заказа шли два абсолютных рекордсмена – 100 тыс. (sic - !) ядер для 2-фунтовых пищалей и аж 200 тыс. – для 1-фунтовых! И это был не последний такого рода заказ...