Угон Ан-24 из Якутска в Китай.

podpolkovnikvvs — 24.08.2016 «Как дела в мире? Стабильности нет. Террористы опять захватили самолёт»

Когда слышишь такие новости, всегда думаю, ну вот зачем? Сколько таких угонов было в пустую, да почти все в пустую. Чаще всего угонщиков при захвате самолета убивали, страдали другие пассажиры. И вот Ан-24...

Угон Ан-24 из Якутска в Китай.

За советский период с 1954 по 1989 год на территории СССР было совершено 57 попыток угона самолетов.

Вот случай произошедший в 1985 году, когда второй пилот якутского авиаотряда Шамиль Гаджи-Оглы Алимурадов захватил самолет Ан-24 с 52 пассажирами на борту, приставил нож к горлу командира воздушного судна и потребовал лететь в Китай.

От редакции News.Ykt.Ru "Интервью с командиром воздушного судна Вячеславом Абрамяном вызвало большой интерес у читателей, многие хотели ознакомиться с версией самого террориста, но тогда нам не удалось связаться с ним."

Журналисты News.Ykt.Ru попытались разобраться, так ли это и подняли архивы КГБ.

О том, что происходило в самолете во время угона, и из-за чего Алимурадов решил захватить Ан-24, рассказали все стороны конфликта: террорист, капитан воздушного судна и руководство авиаотряда. Несмотря на то, что прошло более 30 лет и угонщик отсидел свой срок, в этом деле до сих пор остается много вопросов. Что двигало Шамилем Алимурадовым, какие цели он преследовал, и из-за чего можно было поставить на кон жизни 57 человек?

Алимурадову тогда было 33 года. После летного училища он три года летал вторым пилотом на Ан-2. В 1976 году перевелся в якутский поселок Батагай, стал командиром экипажа. Поступил в Ленинградскую академию гражданской авиации, после нее перевелся в Якутск, работал вторым пилотом на Ан-24. Он женился, в семье родилась дочь.Ясное морозное утро 19 декабря 1985 года, на улице 42 градуса мороза. Второй пилот Шамиль Алимурадов поднялся на борт самолета Ан-24. Перед тем, как зайти в кабину пилота, он проверил карманы — нож был на месте. Поприветствовал экипаж и пошутил: «Обедать будем в Шанхае». Никто не придал значения его словам, все просто улыбнулись — к странным шуткам Алимурадова экипаж уже привык.

Его план был таким: отобрать у командира корабля пистолет, обезвредить экипаж, захватить самолет, полететь в Китай. «Враг моего врага — мой друг» — думал Алимурадов. Отношения СССР и Китая в середине 1980-х были крайне напряженными. О пассажирах он и не думал. Если бы что-то пошло не так, признается он, просто планировал направить самолет в землю.

Ан-24 авиакомпании «Аэрофлот» выполнял обычный пассажирский рейс 101/435 по маршруту Якутск - Нерюнгри - Чита - Иркутск. На борту находились пять членов экипажа и 52 пассажира, в том числе дети и пожилые люди. Самолет вылетел из Якутска по расписанию.

4 часа утра по московскому времени

Алимурадов знал, что в салоне два пистолета — один у капитана, другой у штурмана. Во время первой остановки в Нерюнгри экипаж вышел из кабины. Алимурадов задержался, остался один, стал искать пистолет, но не нашел его ни в чемоданах, ни в личных вещах коллег. Он достал нож — это был его запасной план — и спрятал под свое кресло.

7 часов утра.

В кабине пилота находились четверо: капитан Вячеслав Абрамян, штурман Жихорев, бортмеханик Осипов и второй пилот Алимурадов. На подходе к Чите бортмеханик попросился из кабины в туалет.

Шамиль Алимурадов, террорист

Алимурадов рассказывает News.Ykt.Ru свою версию событий. По его словам, капитан в тот момент задремал, штурман работал. Тогда он взял лежащий в чемодане железный брусок, уже замахнулся на сидящего перед ним штурмана, но ударить не смог. Тогда он взмолился: «Господи, помоги мне, я ведь не убил не повинного человека!». И тут же штурман встал и вышел из кабины. «В тот момент я понял, что есть связь между мной и высшими силами, потом я много раз убеждался в этом», — утверждает Алимурадов.

Сразу после этого в кабину зашел бортмеханик, но Алимурадов сумел обмануть его: сказал, что того разыскивает стюардесса — якобы в салоне что-то сломалось.

Бортмеханик вышел, Алимурадов встал со своего кресла, запер дверь на защелку и вытащил свой самодельный нож с 25-сантиметровым лезвием. Затем он изменил курс самолета — в сторону Китая и отключил командиру корабля наушники, чтобы тот не мог связаться с землей. Уже через пять минут после этого диспетчеры с земли начали предупреждать, что экипаж сбился с курса, но ответить им было некому.

Командир корабля Абрамян проснулся, Алимурадов сказал ему посмотреть на приборы, и когда тот отвернулся, приставил нож к его горлу.

— Ты что, с ума сошел? — говорил Абрамян.
— Летим, мне терять нечего, не дергайся! — отвечал Алимурадов.
— Шамиль, у тебя дочка, подумай о ней, о матери, братьях, Родине! Это же небезопасно! Куда летим? Зачем? Это бессмысленно! — кричал командир.

Вячеслав Абрамян, командир АН-24

«Когда террорист — пассажир в салоне, это одно, — говорит Абрамян. — А когда он — член экипажа, который сидит с тобой в кабине, это совсем другое. Ты психологически не готов к этому, это предательство в высшей степени!»

По его словам, в этой ситуации было практически невозможно что-либо предпринять. По инструкции, находясь на рабочем месте — за штурвалом, нужно быть пристегнутым. Он не смог оказать сопротивления, так как его главной задачей было обеспечение безопасности пассажиров и воздушного судна.

«Проблема была в том, что он, как пилот, мог предвидеть каждый мой шаг, каждое мое движение, — говорит Абрамян. — У меня возникла идея перехитрить его и посадить самолет на одном из военных аэродромов Читы, расположение которых я прекрасно знал — все они находились недалеко от границы. Я уговаривал его отказаться от преступных действий, говорил, что всю вину возьму на себя, скажу, что сбились с маршрута. Но Алимурадов был непреклонен».

7 часов 30 минут.

С помощью кнопки SOS командир Вячеслав Абрамян все-таки смог предупредить диспетчера об угоне, после чего попытался обхитрить террориста и приземлиться на военном аэродроме. И тут, как назло, диспетчеры потребовали сообщить курс — и Алимурадов понял, что его хотят обмануть.

В этот момент бортмеханик и штурман попытались выломать дверь топором. Алимурадов заставил командира держаться направления на юг, выключил сигнал бедствия и потребовал у бортмеханика и штурмана прекратить попытки проникнуть в кабину — угрожая, что убьет командира корабля.

На подходе к советско-китайской границе Абрамян все-таки уговорил Алимурадова включить сигналы бедствия. Капитан предупредил его, что будет небезопасно, что самолет могут сбить китайцы, что неизвестны координаты ближайшего аэродрома, и высока вероятность разбиться.

8 часов.

Самым кошмарным моментом для Вячеслава Абрамяна, вспоминает он, было пересечение государственной границы. Находясь на территории Китая, не имея маршрутных карт и поддержки диспетчеров, он понял, что не контролирует ситуацию. Плюс еще топливо было на исходе.

«Мне было не страшно, а Абрамян побледнел, — говорит Алимурадов. — Он думал, что нас хотят сбить, я его успокаивал, но он меня уже не слышал. А я ему говорил: «Слава, это все на их совести — пассажиры, экипаж, все. Он говорит: «У меня мать, дети», я ему отвечаю: «У меня тоже мать, дети! Слава, вопрос решен!».

Капитану удалось связаться с экипажем Ту-154, летевшим эшелоном выше — с землей связи уже не было, советские авиадиспетчеры и службы противовоздушной обороны уже не слышали Ан-24 из-за помех, которые образуются при полете в горной местности. Экипаж Ту-154 дал Абрамяну частоты двух аэродромов в Китае.

«Я взял курс в направлении аэродрома, куда указывала стрелка радиокомпаса, — рассказывает Абрамян. — Летели минут двадцать, и вдруг стрелка радиокомпаса начала хаотично вращаться, а затем остановилась и начала показывать на противоположное направление. Я развернул самолет и полетел обратно. Примерно через такое же время стрелка снова начала вращаться и указала совсем другое направление. Тогда я понял, в чем дело. Видимо, наши сообщили китайцам, что гражданский самолет терпит бедствие, а в то время отношения с Китаем были очень напряженными. Думаю, китайцы создавали помехи, хотели, чтобы мы просто разбились в горах».

«Не хочу ругать советскую власть, но вероятно, что и наши хотели того же», — добавил Абрамян.

Погода была ясная и морозная. Пролетев примерно час, Абрамян увидел, что горная местность заканчивается, нужно было срочно решать, где и как приземлиться. Алимурадов настаивал, что самолет надо посадить возле какого-нибудь населенного пункта, чтобы можно было попросить политическое убежище — если все останутся живы.

Командир стал подбирать место для посадки. Заметив более-менее подходящий участок вспаханного поля, начал снижаться. Во время посадки на высоте примерно 30 метров он заметил провода ЛЭП и был вынужден набирать высоту — самолет мог бы разбиться при столкновении с ними. Через некоторое время он увидел небольшое поле.

9 часов 30 минут.

Перед посадкой снизился над рисовым полем и пролетел на бреющем полете примерно в 5-7 метрах от земли, чтобы определить глубину пахоты и ширину борозд — Абрамян начинал как пилот в сельскохозяйственной авиации, и эти знания пригодились ему. Он даже посадку произвел на шасси, хотя по инструкции имел право посадить самолет «на брюхо».

Через несколько часов к самолету сбежались жители ближайшей деревни, как выяснилось позже, самолет сел в округе Цицикар, примерно в пятистах километрах от советской границы.

Уже после инцидента эксперты говорили, что это была посадка в сложнейших условиях и далеко не каждому удалось бы взвесить, оценить все и выбраться из этого положения, при этом еще не повредив самолет. Если говорить о самом инциденте, то до этого в мировой истории авиации не было ни одного случая, чтобы второй пилот стал угонщиком и террористом.

Причина

У Алимурадова был затяжной конфликт с руководством, продолжавшийся в общей сложности шесть лет. Еще в конце 1979 года, после окончания Ленинградской академии гражданской авиации (ЛАГА), Алимурадов был распределен в 271-й летный отряд и стал требовать от руководства, чтобы его досрочно сделали командиром экипажа.

В то время действительно работало негласное правило: тех, кто окончил командный факультет АГА, должны были вводить в командирский строй вне очереди. Но Алимурадова стали «придерживать» — в первую очередь из-за тяжелого характера. Он стал писать жалобы, сначала требовал, чтобы его ввели в командирский строй. Ему отвечали, что «в порядке очереди». Алимурадов злился, писал жалобы еще выше — на тех, кто отказал, и так по цепочке по всем инстанциям, все больше раздражая руководителей. В итоге дошел даже до министра гражданской авиации СССР.

Разбор полетов в 271 авиаотряде, 1985

В дальнейшем его требования уже не ограничивались лишь введением его в командирский строй, он стал просто жаловаться на всех. Можно сказать, стал профессиональным жалобщиком, вспоминают коллеги.

Алимурадов писал даже в ООН, после чего его направили на обследование в психиатрическую больницу. Вывод — здоров.

С Алимурадовым отказались летать все экипажи, объявив ему профессиональный бойкот. Приказом начальника Якутского управления Ивана Дергилева от 10 июня 1982 года Алимурадов был переведен с летной работы на землю. Он пытался опротестовать этот приказ. Для восстановления на летной работе снова пошли в ход испытанные методы. Особенно активно прибегал он при этом к своим старым связям в ЦК КП Азербайджана и постпредстве в Москве, не раз бывал в министерстве гражданской авиации.

Одну из его апелляций на имя председателя Верховного совета СССР рассматривала комиссия якутского управления гражданской авиации. Выяснилось, что отдельные претензии, изложенные в жалобе, все-таки были обоснованными. Например, то, что при решении вопроса о досрочном вводе Алимурадова в командирский строй один пилот-наставник «проявил несдержанность», когда направил его на обследование. Другой выдал характеристику, которая была «не объективной». Вывод комиссии был таким: «Не включать Алимурадова в 1979 году в состав кандидатов на ввод в строй командиром было необоснованно».

Он начал задумываться об эмиграции, обратился в ОВИР МВД СССР за разрешением на выезд за границу, поговорил с женой. Но жена с полуторагодовалым ребенком не поддержала его, супруги развелись. Бывая в Москве, он стал частым гостем посольств западных стран.

Кстати, человеку, который боролся с советской властью, восстановиться на летной работе помог президент Азербайджана. В 1985 году он занимал должность первого секретаря Центрального комитета. Любимчик Брежнева и земляк Алимурадова Гейдар Алиев позвонил в Министерство гражданской авиации заместителю министра Васину и попросил разобраться с ситуацией и восстановить Алимурадова, а тот в свою очередь надавил на начальника якутского управления Дергилева. Республиканскому управлению ничего не оставалось, как согласиться с этим.

11 марта 1985 года его все же восстановили на работе. Алимурадов сразу стал требовать, чтобы его ввели в командирский состав, выплатили компенсацию за два года работы на автобазе, а также предоставили ему жилье. Руководство в ответ издало приказ: принять Алимурадова на должность второго пилота. В приказе было сказано, что его не восстановили, а заново приняли на работу — то есть ему нужно было начинать все с нуля.

После этого у Алимурадова и возникла идея об угоне самолета — в качестве мести. Вел он себя вызывающе: неоднократно намекал о своих планах многим коллегам. В 1982 году отправил срочную телеграмму генсеку КПСС Леониду Брежневу: «Точка невозврата пройдена, последствия неизбежны, примите меры!».

«Знаете, из-за чего все это было? Просто мелкая зависть ко мне! Мне тогда было 27 лет, я был не только в отряде, но и во всем управлении единственным, кто имел высшее академическое образование! Это была всего лишь зависть со стороны командования», — до сих пор горячится Алимурадов. «Была команда сверху: «Берите его!». Ничего не поделаешь, его взяли в нашу эскадрилью, — вспоминает командир экипажа Вячеслав Абрамян. — Я согласился. Кстати, к работе Алимурадова у меня никогда не было претензий — летал он хорошо, никогда не спорил, не конфликтовал со мной».

Летом 1985 года Алимурадов провел «эксперимент». Во время одного рейса он передал записку бортпроводнице и попросил отнести ее командиру экипажа по фамилии Малышев. Она удивилась: «Ты ведь второй пилот, сам можешь отдать ему записку!». Алимурадов все же убедил стюардессу. В записке было требование изменить курс и лететь в другую страну, второй пилот там подписался как «Аджа». Тогда никто из экипажа об этом инциденте так и не рассказал, все это выяснилось гораздо позже — на допросах в КГБ.

4 марта 1986. Харбин. Суд над Алимурадовым.

Китай

В газете «Дацянь щицзе» в октябре 1986 года были опубликованы воспоминания крестьян, видевших, как садился советский Ан-24: «Около 14:30 по пекинскому времени раздался гул самолета. Мы удивились, ведь поблизости нет аэродромов. Откуда же он взялся? Самолет опускался все ниже и ниже, на рисовое поле возле нашей фермы. На фюзеляже отчетливо виднелись иностранные буквы. Кто-то сказал, что это советский самолет».

Абрамян посадил самолет, выключил двигатель – они с Алимурадовым сорвали с него пломбу. В эти минуты в кабине пилота разыгралась такая сцена:

Ш.А: Слава, молодец! Это твой полет! Ты будешь героем!

В.А: Да пошел ты!

Ш.А: Ты не забывай, что ты заложник! Не обижайся, я тебе не хотел никакого зла, только им!

В.А: Ты конченый негодяй! Подверг опасности жизнь 52 пассажиров. Ты не с советской властью боролся, а подверг опасности ни в чем не повинных людей.

Через несколько минут пассажиры стали выходить на улицу, не понимая, где они находятся. О том, что произошел угон, многие даже не сразу поняли. Алимурадов сказал командиру: «Мне надо уйти». Абрамян на это отвечал: «Стой, не смей, жди».

Пока они спорили, к самолету подъехали китайские военные. Угонщик с поднятыми руками (в одной так и оставался нож) вышел из самолета. «Мне нужно политическое убежище», — заявил он.

— С какой целью вы прибыли в Китай? — спросили китайские военные у угонщика. — Какие у вас требования?

— У меня нет требований, — отвечал Алимурадов. — Я один, правда, у меня есть просьба. Первое: разрешить запустить самолет — пассажиры замерзли, их надо согреть. Второе: я прошу политического убежища.

— Мы вам гарантируем политическое убежище, но вы должны сотрудничать с нами, — ответили военные.

Алимурадова сразу же отвезли в администрацию деревни, где прошел первый допрос. Там его взяли под стражу. 4 марта 1986 года в Харбине он был приговорен к восьми годам тюрьмы за захват и угон самолета по статье 107 УК КНР.

Через два года, 19 марта 1988 года Алимурадов был условно-досрочно освобожден. Ему удалось устроиться преподавателем русского языка в Харбинский мединститут, затем он преподавал в педагогическом училище и институте иностранных языков в городе Цзямусы — это практически на границе с Хабаровским краем. 9 декабря 1989 году Алимурадова передали Советскому Союзу. Любопытно, что в конце 90-х КНР закупила 60 единиц АН-24.

«Ну, я отсидел, не вижу в этом ничего страшного. Потом вернулся в Союз, меня заверили, что я отсижу год и выйду на свободу. А потом СССР развалился, и я отсидел полных пять лет, — вспоминает Алимурадов. — В Китае были очень хорошие условия: хочешь — работай, а хочешь — нет. Выходили на прогулки, посещали концерты. Помню, какой-то певец приехал из Пекина, ведущий сказал: «Для гостя из Советского Союза — азербайджанская народная песня «Аршин мал алан»». Освободившись, Алимурадов даже женился на китаянке, однако в Советский Союз она с ним не поехала. В 2000 году он был в Китае, встречался со старыми знакомыми, они спрашивали, не хочет ли он с ней увидеться, Алимурадов ответил, что нет: все-таки прошло 15 лет, у нее, наверное, семья, дети, неудобно как-то.

Алимурадов на суде в Харбине, 1986.

Из тюрьмы Алимурадов продолжал писать жалобы, написал семь исков, где требовал привлечь к уголовной ответственности начальника Якутского управления гражданской авиации Дергилева и других проходивших по его делу свидетелей за клевету, порочащую Алимурадова.

«В этой истории нет героев. Все — жертвы, — настаивает он в беседе. — Помните историю немецкого пилота, который разбил Airbus А320, — Андреаса Любица? То же самое могло случиться со мной. Я был на грани — мне ничего не стоило так поступить, поэтому нельзя считать ни меня, ни Абрамяна героями».

Экипаж и пассажиры Ан-24 пробыли в Китае пару дней, потом их перевезли в Читу. А затем начались тяжелые времена для экипажа, особенно для командира Абрамяна. Все были отстранены от полетов. Осипов восстановился через год, Жихарев даже не стал восстанавливаться. Абрамяна полгода допрашивали в КГБ — пытались выяснить, не был ли он в сговоре с Алимурадовым. Его сняли с очереди на жилье, три года он был без работы. За это время пилот успел поработать грузчиком и бортпроводником.

В 1988 году Абрамян чудом восстановился на работе в авиакомпании. Отработал месяц вторым пилотом, затем снова стал командиром. В дальнейшем он был пилотом-инструктором, заместителем командира эскадрильи, пилотом инспекции по безопасности полетов. Завершил карьеру пилота в 1998 году, после создания авиакомпании «Якутия» был назначен заместителем генерального представителя в Москве.

"Я Алимурадову еще давно простил все. А так не хочу его видеть и говорить с ним тоже нет желания. — говорит он. — Безусловно, моя карьера могла бы сложиться по-другому. Думаю, не каждому удалось бы справиться с такой психологической травмой и преодолеть все эти сложности».

Сейчас Алимурадов — предприниматель, утверждает, что является членом партии «Единая Россия», женат, его младшему сыну два года. Сразу после того, как вышел из российской тюрьмы, забрал к себе дочь. Его первая жена погибла в автокатастрофе, когда он был в Китае.

Кстати, самому младшему пассажиру Ан-24 было полтора года, как и дочке Алимурадова на тот момент. Угонщик говорит, что, не задумываясь, убил бы всех даже сегодня, если бы в экипаже были его руководители.

По материалу - news.ykt.ru

ЗЫ - "утверждает, что является членом партии «Единая Россия»" не моё конечно дело, НО ....

зыы - тут товарищи подсказывают

+++
В 1982-86 работал в якутском УГА, в Зырянке. В Якутске в общаге ИТР-1 пару раз с Шамилем пересекался. Знаком лично не был, но в одних компаниях приходилось быть. Когда в Зырянке узнали про угон (на следующий день), народ сразу сказал:"ну, это Шамиль, наверняка, больше некому". Через день выяснилось - точно, Шамиль. Тогда сели с мужиками, выпили-закусили и стали разрабатывать версии угона. Еще первый литр не закончили, а стройная версия развития событий - уже была. Один в один с реальностью. :-) Вообще, парня всю дорогу считали "малость не в себе". Не зря. Еще из подробностей: китайцы к нашим отнеслись очень хорошо (тогда отношения начинали налаживаться), термоса всем подарили на память (Сурика с экипажем потом начальство гнобило - дескать, зачем взяли, надо было сказать, что у самих добра такого - завались. Кстати, с Абрамяном лично не знаком, но общие знакомые его Суриком называли). Такие дела.
+++

Сохранено