У негодяев нет прибежища.


Почему-то как только речь заходит о чем-то конструктивном, так тот час досужие горе- мыслители на окладе у определенных кругов в один голос начинают вспоминать избитые и не соответствующие ни времени, ни устам, якобы их произнесшим, фразы.
Очень многие любят цитировать фразу "Патриотизм - последнее прибежище негодяя". Приписывают её то Толстому, то ещё кому... То просто уязвляют оппонента.
Другие приписывают Салтыкову-Щедрину фразу:На патриотизм стали напирать. Видимо, проворовались."
И делают это те самые негодяи, которые патриотизма боятся больше всего и лгут они как обычно, приписывая нашим писателям подобные фразы, мол в России всегда так, воровство и подлость.
Но патриотизм на самом деле даже и патриоты понимают не совсем правильно.
Со времен Петра Первого русские представители элиты и творческих кругов ездили обучаться культуре, наукам, искусствам и просто этикету в Европу. А потом возвращались на родину и щеголяли английскими или французскими нравами, европейскими манерами, европейским вкусом, одеждой, парками и садами, ценили европейскую живопись и слушали итальянцев в России.
И все, кто нес в Россию свет европейской культуры, почему-то полагали, что они патриоты своей страны раз живут в России , помогают Россию и ее гражданам тем, что вот они ознакомились с Европой, признали ее светочем культуры и теперь способны отличить «сокола от цапли» не только при норд-норд весте, но при любом другом ветре.
Но однажды русскому человеку с его утонченным европейским вкусом представили не итальянские пейзажи, не руины античных храмов, не итальянок в окошках и даже не библейские сюжеты, а нечто новое: родной русский пейзаж в снегу и простых русских крестьянок с серпами в руках и со снопами на пашне.
Примерно в начале 1820-х годов в Тверской губернии художник Алексей Венецианов открыл в своем имении Сафонково школу рисования для одаренных детей. Туда брали учеников по способностям, невзирая на социальное положение. Венецианов ориентировал учеников на рисование с натуры (этим его система отличалась от академической, где основой было копирование гипсов и образцов). Тем более виды природы всегда перед глазами – садись и пиши.
Одним из первых учеников венециановской школы стал Никифор Крылов, молодой подручный в артели бродячих иконописцев. Об этом человеке известно, к сожалению, очень немного. Он родился в семье калязинского мещанина Степана Крылова.
Именно этот почти забытый ныне художник из простонародья, ученик Алексей Венецианова Никифор Крылов написал первый в истории России русский пейзаж.
Русский пейзаж, понятие на тот момент исключительное и даже как бы абсурдное, как небылица или дурной тон. Ведь разве можно сравнить русскую природу с природой Италии? Разве можно восхищаться русской проселочной дорогой в распутицу? А русские избы, покосившиеся и потемневшие от времени и непогод ни в какое сравнение не идут с европейскими чистыми светлыми домиками.
К слову, сейчас у многих беженцев из России красной нитью проходит представление о Европе в сравнении с Россией как и у художников того времени: что можно найти в русской местности кроме мороза, распутицы и летней пыли? Некоторые даже откровенно признаются, что уезжают, потому что их не устраивает российский климат, что в европейской местности тепло, светло и мухи не кусают. А у нас как-то все неуютно, промозгло и зима тянется почти полгода. И никто не вдумывается в то, что наши почвы грязны и прилипчивы, потому что они более плодородны, чем западные, что дороги неухожены, потому что они самые протяженные и требующие больших денег, а поселки далеки друг от друга и ни одна сельская община не возьмется делать эту дорогу десятками километров, в отличие от Запада, где между деревнями не больше пяти километров расстояния, что у нас зимы холодные, но печи и дома теплые в отличие от европейских холодных квартир, спален и салонов, где сидишь в свитере и кладешь грелку в постельное белье.
Но вернемся к пейзажу.
Летом 1825 года Крылов при активном содействии Венецианова получил разрешение посещать рисовальные классы Академии художеств. Именно с подачи Венецианова талантливый Никифор Крылов и написал первый русский пейзаж – «Зимний вид» или «Русская зима».

Это именно ПЕРВЫЙ пейзаж, написанный с натуры в русской глубинке, неподалеку от Петербурга, в местечке Тосно. На месте, выбранном Крыловым на берегу реки Тосны близ Петербурга. Когда она появилась на выставке Академии художеств, она стала сенсацией. Современники отмечали зрелое мастерство молодого живописца, но чаще всего обращали внимание на «обаятельно схваченное зимнее освещение, туманность дали и все отличия хорошо сохраняемой в памяти стужи». Художник создал образ охваченной холодом природы на декоративном контрасте белого снега и темных силуэтов фигур, леса, застывших деревьев. Праздничную, торжественную ноту картине придает высокое небо и светящиеся облака.
Да и сам А. Венецианов писал не итальянок и не древнегреческих богинь, а русских крестьян, которые как оказалось в красоте гармоничном облике и внутренней сердечной глубине, отраженной во взгляде, ничем не уступали ни итальянкам, ни француженкам, ни библейским красавицам.

С этого пейзажа, с этой школы Венецианова русская просвещенная общественность наконец-то увидела свою страну, свой народ и удивилась тому, как много красоты и нежности в простом русском пейзаже. Как много красоты и вдумчивости в простых русских лицах.
Патриотизм начинается ведь не с того, что кто-то решил перенести на русскую почву европейское устройство политической и экономической системы, не в том, чтобы выискивать недостатки у чужих и восхищаться собственному невежеству.
Патриотизм не политика и не конъюнктура. Это всего лишь любовь к отчему дому, к родным картинам, окружающей тебя природы, любовь к человеку, понимающему тебя, говорящему с тобой на одном языке и желающему блага своей стране и народу.
С того времени любовь к родине стала постепенно занимать умы и души передовой общественности России. Появились художники и композиторы, музыканты и певцы, творящие для России и понимающие, что родина – это не только твое поместье и источник денег для твоего существования. Это и прошлое, и настоящее, и народ и творцы искусства. От поклонения Западу Россия перешла к созерцанию своего исторического пути, а художники, писатели и композиторы увидели окружающую их реальность.
Пойдите в Третьяковскую галерею, посмотрите работы Васильева и Саврасова, Перова и Тропинина. Пригладитесь к пейзажам и к бытовым сценкам на полотнах художников. И вы полюбите эту безыскусную жизнь, эту скромную природу без итальянского зноя и щедрости плодов. Но люди не ходят теперь по музеям. Они не видят изображенных сцен и пейзажей, потому что души и мысли их далеки от созерцания, любви и понимания окружающего мира, а не только себя самого.
Но начавшись правильно, наш патриотизм быстро перерос в моду и умиление собственным далеко не прогрессивным существованием. Вместо заботы о простом русском человеке, об изменении его жизни к лучшему, элита оседлала конька русофильства и повсеместно стала насаждать русский быт, восторгаясь избами и зипунами, строить терема и церкви в псевдорусском стиле, с кокошниками, закамарами, куполами иже под колоколы. Но никто не позаботился, чтобы и священникам и крестьянам вокруг этих храмов жилось чище и светлее, чтобы попы не занимались своим хозяйством со скотом и посевами ради выживания, а учили детей и просвещали крестьян. Дома стали строить, даже каменные с резными наличниками, одеваться аля рюс, но никто не позаботился о том, чтобы население не жило впроголодь в селах и не гнуло спину на фабриках по 12 часов. Стали писать романы из русской исторической жизни, не заботясь о том, что Россия — это не только русские.
Прошло время и мы видим возрождение всего того, что было когда-то в царской России: одни поклоняются Западу, другие... Вообще, других найти трудно. Другие заняты либо верой православной, либо критикой советского прошлого. Иного патриотизма у нас не намечается.
Но власти всегда бывали всякие разные и очень редко справедливые. Помещики и купцы пользовались доходами с труда народа, как это делают наши олигархи. Но тогда те же помещики и купцы все-таки понимали, что есть патриотизм и старались в меру сил и возможностей сделать жизнь своего народа в чем-то лучше. Были меценаты, были ученые и деятели культуры, несущие дух патриотизма в массы. Были энтузиасты, едущие в деревни учить и лечить народ. Они открывали мастерские и школы. Пытались научить русского крестьянина грамоте и хоть малой художественности и вкуса в быту.
Мы не касаемся политических систем и классов. Мы видим людей, искренне желавших блага своей стране и людям. А сейчас? Кто из олигархов готов открывать для бедных провинций новые заводы и фабрики? Вкладывать миллионы в длинные и трудные российские дороги? Создавать условия для творческих кадров, чтобы они не уезжали из страны за большими заработками и славой, которую им дарит европейская аристократия? Спросите, сами-то олигархи бывали хоть раз в Московской консерватории или Новосибирском оперном театре? Нет, они мчатся в европейские оперные театры для престижа, а попсу везут в свои поместья как крепостных, чтобы те развлекали их тусовки, не задумываясь о том, что даже попса - это хоть какое, но искусство.
С такими патриотами мы никогда не станем в один ряд с Европой. И дело не в политике. Дело в страшном самоуничтожительном эгоизме и себялюбии. Можно принимать законы и вводить налоги, можно делать вид, что ты трудишься на благо страны, можно говорить о патриотизме на уроках истории и тут же перевирать ее, стремясь очернить тот единственный период, когда народ был счастлив. Вот эта-то нелюбовь к великому прошлому – наиярчайший показатель отсутствия любви к родной стране не только у олигархов, но и у чиновников, интеллигенции и всех тех, кто тайно или явно желает быть подальше от России, в уютной теплой стране.