Тяжело

Но есть люди, всегда имеющие перед глазами один какой-нибудь образ. К примеру, Иоанн Лествичник смотрит на дольний мир сквозь призму печали, и все краски земной действительности для него притушены патиной горней тоски. Поэтому его удивляет монах, который вот только что лил слезы на покаянной молитве - а сразу после с воодушевлением устремляется в трапезную, и на ходу совершенно просыхают слезы его.
Мне кажется, я обоих понимаю.
Лествичник проявляет высшую последовательность, для которой мало кому достает силы духа. Большинство (и я) - как тот монах: смотрим в лицо суровой действительности и плачем, но в следующий момент поворачиваемся к веселящей действительности и смеемся; эти действительности для нас равнозначны, одна не воздействует на другую, для нас они не связаны. Мы знаем, что жизнь на земле конечна, но не во всякий отрезок бытия. Иногда - как будто бы знаем, иногда не знаем совсем, не хотим знать. Наша общая картина реальности состоит из многих-многих действительностей, как мозаика или даже как калейдоскоп, потому что далеко не всегда из фрагментов составляется что-то осмыленное. У таких, как Лествичник, картина единая, целостная.
Я, так сказать, на данном этапе соображаю, что дела плохи, но пользуюсь всяким моментом отвильнуть в сторону радужной надежды и умудряюсь тут же подзабыть, что плохи дела, а когда они в силу того, что плохи, со всей неотвратимостью напоминают о своей неизменной природе, я как-будто заново узнаю об этом и с обновленною силою печалюсь.
Вряд ли это труднее, чем Лествичника вселенская тоска по земному скорбному миру, но бестолковее - наверняка.
|
</> |