Толстый Софрошка

nicolaitroitsky — 16.11.2023
Анатолий Владимирович Софронов. "Толстым Софрошкой" или просто "толстым" его звали сотрудники журнала "Огонек", который этот товарищ возглавлял с 1953 по 1986 год. Называли без всякой негативной коннотации, даже скорее наоборот. Не было в этом ничего оскорбительного.

33 года! Жизнь целого поколения. Удельный князь, феодал - по сути дела.
Это личная тема для меня, так как почти все эти годы в "Огоньке" проработала моя мама, но она, по-моему. пришла чуть позже, а ушла на пенсию точно позже, уже при Коротиче, да это совсем другая история.
Работал в "Огоньке" и мой отец, там он с мамой и познакомился, однако он сильно конфликтовал с Софроновым и вынужден был уйти.
Я не знаю, какова была причина конфликта, явно не идеологическая, так как отец был секретарем партбюро или парткома, фиг их знает, как это в журнале называлось. В википедии в статье, посвященной Софронову (статью в википедии он безусловно заслужил, фигура была заметная, характерная, знаковая и колоритная) помещена любопытная характеристика, данная сабжу его коллегой, бывшим главным редактором газеты "Советская культура" Альбертом Беляевым:

Многолетний главный редактор «Огонька» Анатолий Владимирович Софронов использовал служебное положение в личных целях. Публиковал в журнале огромные статьи о своих поездках за границу, да ещё и в нескольких номерах, с продолжением. Выписывал себе за это огромные гонорары и умудрялся не заплатить с них партийные взносы. Были и другие отклонения. Комитет партийного контроля объявил ему строгий выговор. Но Софронов написал письмо Брежневу. Его доложили в хороший момент, и генеральный секретарь дал указание выговор снять. Софронов тут же решил заработать на Брежневе. Он спешно написал откровенно халтурную пьесу «Малая Земля» и начал проталкивать её в театры, используя все свои возможности. Пришлось вызывать его в отдел и вести разъяснительную работу. А когда его попросили освободить должность главного редактора, он пытался выторговать взамен престижную должность в Союзе писателей.

Видимо, на этой почве злоупотреблений служебным положением они и разругались с моим отцом, только дело было до Брежнева, папа умер в 1963 году от инфаркта, после того, как перешел в АПН. Post quem non est propter quem? Могу ли я обвинять Софронова в скоропостижной ранней - в 58 лет - смерти папы? Ей-богу, не знаю. Не готов судить. У отца было слабое сердце, его унаследовал мой старший брат Женя Гик, увы, тоже покойный. Я свое сердце ни разу не обследовал. И не будем об этом.

Мама осталась в журнале и более того: хотя формально она не была корреспондентом или обозревателем, а работала старшим редактором отдела проверки (редакционное подразделение, ныне повсюду упраздненное по причине всеобщей безграмотности и необразованности так называемых нынешних "журналистов"), она регулярно публиковала статьи в "Огоньке", Софронов ей не препятствовал, насколько мне известно. Ее статьи, очерки включались в сборники "Литературный Огонёк" (один из которых я покажу ниже). В целом отношения с начальством складывались у нее нормально, спокойно, без конфликтов.
При этом дома я получал, в основном, скажем так, негативную информацию о Софронове. Много плохого о нём слышал. НО! Тут надо подчеркнуть очень важный нюанс - не столько о Софронове как человеке с недостатками и слабостями, которые, безусловно, имели место, но свойственны всем людям. А о Софронове как общественной и идеологической персоне, так сказать. Его взгляды, его воззрения, его убеждения - как мама их мне представляла, преподносила, были полярно противоположны взглядам, убеждениям, принципам ее и ее друзей, которых всех можно причислить к субкультуре интеллигентов-шестидесятников.
Долгое время сама фамилия Софронов ассоциировалась у меня с чем-то реакционным, косным, советским в самом худшем смысле этого понятия.
Не без оснований. Однако тем не менее фигура эта не столь примитивна и одноцветна. Вот и попробуем разобраться.



Само происхождение Анатолия Софронова опровергает многие каноны и стереотипы.
Отец - прокурор, сначала царский, потом белогвардейский (у Каледина, в контрразведке (!), где концентрировались пыточных дел мастера), потом советский прокурор, но в 1926 году расстрелян из-за своего прошлого.
Мать - немка, фамилия Гримм (уверяла, что в родстве с братьями Гримм). В 1941 году всех немцев вообще-то интернировали и выслали в Среднюю Азию, но про нее таких сведений нет.
Кстати, о том, что Софронов - наполовину немец, я знал от мамы, про его отца - "многогранного" прокурора я раньше не слышал. При таких родителях суметь сделать карьеру в СССР в 30-40-е годы ХХ века - это как надо было извернуться! Вот он и изворачивался всю жизнь, показывал себя "святее Папы Римского" по отношению к советской власти.
Да, он не один такой. Сергей Михалков происходил из "классово чуждой" старинной дворянской семьи, будущие классики-столпы советской литературы Валентин Катаев и Леонид Леонов успели повоевать за белых (правда, без всяких идейных соображений, их просто мобилизовали), еще один классик, на сей раз литературоведения, Виктор Шкловский по молодости был эсером, участвовал в антибольшевистском заговоре. Как говорится, не биография красит человека, а человек биографию.

Насчет Софронова поневоле возникает вопрос: были ли у него в самом деле воззрения и убеждения? Скорее он просто держал нос по ветру. Выступал "как надо", "как требовалось", на чем и достиг степеней известных (прочитайте под фотографией). И ему прощались разные слабости типа злоупотребления властью редактора или по женской части, где он особо отличался, был, например, причастен к скандальной истории с подпольным "публичным домом" для группы крупных советских деятелей культуры (об этой истории я слышал еще в далекие советские годы).
Софронов числился "писателем", но был глубоко бездарным стихотворцем и драматургом (романы не писал, только многословные водянистые путевые очерки, о которых выше упоминает Беляев, я их читал, вернее, пробовал читать, сплошное пустословие, местами косноязычное), писал он плохо, при этом был графоманом - так как писать любил.
Если кто-то много лет подряд рифмует, типа "пишет стихи", то у него могут получиться удачные строчки, четверостишия и даже целые стихотворения. Вот только у Софронова я ни одного такого не знаю, его знаменитый "Шумел сурово Брянский лес" берет темой, поэтических достоинств там нет.
Но для своего времени Софронов делал не просто хороший, а очень хороший, даже, пожалуй, великолепный журнал. Чуть ли не единственный такой - массовый с цветными вкладками. Некий, можно сказать, "народный глянец" или интеллектуально-эстетический таблоид. В этих вкладках-картинках фигурировали или великие художники (их курировал Игорь Долгополов, человек с отточенным художественным вкусом), или выдающиеся фотомастера, которых неловко даже называть фотографами - Дмитрий Бальтерманц, Исаак Тункель, Лев Шерстенников, это кого я сходу вспомнил, были и другие. Так или иначе читатели приобщались к Высокому Искусству.
Хотя реагировали иной раз весьма эксцентрично: один товарищ, например, возмутился фотографией "голого Давыда" (именно так он написал!), то есть Давида работы Микеланджело.
Это читательское письмо опубликовано не было, но прочли его все сотрудники и члены их семей вроде меня.

По литературной части тоже было всё не так однозначно. Вот вам оглавление сборника "Литературный Огонёк" 1983 года





Как видите, там собраны отнюдь не только "классово близкие" Софронову графоманы и бездарности, хотя и без них не обошлось, но и приличные авторы, тот же Нагибин, Ваншенкин, Евтушенко и так далее, и тому подобное.
А фамилии некоторых авторов - не писателей, а публицистов, журналистов - знакомы мне с детства, да и лично со многими из них был знаком, да там и мамин очерк опубликован.
Так что кем бы и каким бы ни был Анатолий Софронов, не хочу мазать его облик сплошь черной краской и "огульно охаивать".

Необязательные мемуары

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив