ТИШИНА

Юрий Пелих — 14.06.2011  
Я люблю бывать на людях. Одиночеству я предпочитаю общение: именно активный обмен мыслями, информацией, идеями – энергией, в конце концов, – а не тупое сидение одному дома или в одном помещении с людьми, погруженными внутрь себя. Так часто бывает на работе, а у некоторых даже в семье, если чего-то не сложилось, поэтому я очень долго подбирал подходящий мне рабочий коллектив. Я сменил не одну частную фирму, не один большой завод, но все-таки нашел то, что искал: я работаю в дружном маленьком отделе на таком же небольшом заводе, где случился, что называется, «сплав опыта с молодостью». Мы весело общаемся, хотя люди все очень разные, помогаем друг другу как по работе, так и жизненными советами. Теперь я хожу на завод с радостью, да, мне по-настоящему приятно приходить сюда. Мне нравится, когда человек рядом с тобой легко и непринужденно делится своими переживаниями, размышлениями, радостями и горестями – я не люблю тишины. Мне  нравится ощущать, как слова, идеи, мысли, надежды твоего собеседника проникают в тебя – я умею это чувствовать, – как они упруго вибрируют в твоей душе, ищут точки соприкосновения и либо находят их, либо отторгаются не принятыми – и уходят прочь, обратно к своему хозяину, не принося вреда, не оставляя после себя обиды. В общении с людьми – умными, активными, оптимистичными, но открытыми – очень четко ощущаешь жизнь, ту самую огромную, богатую Жизнь с большой буквы, которая кипит вокруг нас, порою переливаясь через край.

К сожалению, нам не всегда удается быть в окружении людей, тем более тех, чьё общество приятно. Особенно часто лично ко мне одиночество подкрадывается по вечерам, когда я прихожу в свою пустую квартиру, ужинаю, звоню друзьям – но по каким-то причинам не застаю их дома. В такие дни волей-неволей приходится коротать время одному.

 

И тогда на меня наваливается тишина. Она пробирается внутрь меня тайком, крадучись, словно вор, который боится быть замеченным, но потом резко завладевает всем моим естеством, и душой, и телом  – и давит, и мучает меня с откровенной наглой жестокостью. Как свинец разливается она по всему телу, пальцы рук немеют, ноги заплетаются, дыхание учащается. Будто бы голова моя опускается в аквариум с равнодушными молчаливыми рыбками: вода давит на барабанные перепонки, водоросли шевелятся, щекоча мое лицо, а рыбы с пестрыми плавниками и выпученными глазенками медленно плавают из угла в угол, лениво поглядывая на тебя время от времени, словно думая о том, голодны они сейчас или нет, покушать или пусть себе живет пока.

Тишина становится такой плотной на ощупь, что откровенно начинает мешать мне передвигаться по комнате. Она шепчет мне в самое ухо что-то такое гадкое, что меня всего передергивает, обдает холодом, я вскакиваю и мечусь из стороны в сторону, натыкаясь на стены, мебель, чуть не сшибая предметы – как будто на самом деле это я рыбка, погруженная в тесный аквариум бытия.

Сначала я пытался молиться, чтобы собственными словами заглушить гулкую холодную тишину, подступающую всё ближе и ближе к сердцу. Но Бог показался мне слишком суровым. Я всё время вынужден был оправдываться перед ним и стыдиться себя даже за эту боязнь тишины. Он был рядом, как мне кажется: зачастую я слышал его дыхание у своего плеча. Я задавал ему вопросы, я кричал, обращаясь к нему – но я так и не научился слышать его.

Потом я выдумал себе любовь и долгими вечерами лежал в постели или задумчиво смотрел в окно, беседуя с несуществующей любимой. Я даже обнимал её за талию  – бережно так, нежно, – а она склоняла мне голову на плечо… Но любовь весьма требовательна: она требует от тебя полной отдачи сил, она настойчива, ей нужны подтверждения твоей любви, нужны постоянно, даже вечером, в тишине, когда тебе самому хотелось бы всего лишь взаимопонимания и покоя.

 

И тогда я выдумал себе друга. Не знаю, кто он, какой он из себя и чем занимается в этой жизни – для меня это не важно, я никогда не придавал этому значения. Дружба – самое искреннее из чувств, она не требует помнить о дате рождения или бракосочетания друга, не просит ежедневно быть дома уже до семи вечера и приносить раз в месяц зарплату, да побольше, побольше…

Я с удовольствием обращался к своему вымышленному другу – и он казался мне самым настоящим из всего того, что меня окружает в реальной жизни. Ах, какие милые и легкие беседы у нас получались, как легко мы начинали спорить, но вскоре находили приемлемый для обоих компромисс! Порой мне казалось, что он хлопает меня по плечу в знак примирения или согласия – это было практически физическое ощущение…

Я стал писать ему письма. Едва тишина шепнёт своё первое мерзкое словцо, ещё не отчётливое, но уже неприятное, как я тут же хватал листок бумаги и ручку. Я погружался в мир общения: писал, говорил с ним, доказывал что-то, хвастался успехами и плакался по поводу неудач, шепча некоторые фразы вслух. Верите ли: иногда я так ясно слышал ответ, что письмо затягивалось не на одну страницу, я засиживался за листами бумаги до глубокой ночи, когда лишь необходимость рано утром вставать на работу заставляла меня устало плюхаться в постель, прервав такую интересную дискуссию.

Смешно сказать, но изредка я покупал ему открытки: поздравления с Новым Годом, днем рождения, годовщиной свадьбы… Я подписывал их, находя красивые четверостишия в интернете или старых книгах, корпел нал ними, стараясь, чтобы почерк мой смотрелся красиво, и складывал, складывал, складывал…

 

А не так давно я открывал ящик письменного стола, он перекосился где-то на рейках, я дернул… и с удивлением заметил, что он полностью забит письмами: несколько даже выпали наружу и мне пришлось ползать по полу, собирая их. Самые первые уже успели пожелтеть и измяться: ведь эта переписка длилась не один год. Дрожащими руками я вытащил ящик, вывалил груду бумаги на стол и принялся перебирать листки, испещрённые мелким колючим  почерком.

Я перечитал их все. На это ушёл целый выходной день, с утра до вечера. В растерянности я поднялся из-за стола, с опухшими от чтения глазами. Господи, какой же это был бред! Я ужаснулся своей наивности, своей глупости, своему сумасшествию, в конце концов. Слова, слова, слова: все записано, и мои вопросы, и его ответы, и сомнения, и споры, и редкие ссоры… Боже мой: я даже вкладывал в письма фотографии, делясь своими впечатлениями от проведенного в Турции отпуска!

Всю ночь я не мог заснуть, ворочая в голове тяжкие, как шестнадцатикилограммовые гири, мысли.

Какую чушь я нес всё это время! На какую чепуху я перевёл столько долгих вечеров вместо того, чтобы встречаться с настоящими людьми, в том числе и девушками! Что мог бы подумать на такие нелепые слова мой друг, будь он реальным человеком? Наверное, он давно уже придумал какую-нибудь отговорку и перестал бы заходить в мой одинокий дом…

Я лежал без сна, комкая простынь и глядя в потолок. Впрочем, под утро, когда предутреннее солнце обозначило свое присутствие еще за горизонтом, я слегка успокоился. Я пожал плечами и сказал себе: в конце концов, ведь это была игра, всего лишь нелепая игра.

 

С тех пор я не пишу писем – не получается. Не только вымышленному другу – вообще. Какое-то чувство гадливости пробирает меня до самого нутра, как только я пытаюсь усесться за письменный стол. Рука начинает дрожать и сжиматься в кулак, неспособная выдавить на бумагу хотя бы букву. И я фыркаю громко, бросаю ручку и ухожу курить на кухню, несмотря на то, что написать пару слов матери, или сестре в другой город – это же святое дело, достойное только похвалы!

Думаю, всё дело в том, что настоящее общение остаётся жить только в нашей памяти, где мы отсеиваем всё ненужное, всё плохое, оставляя лишь яркие приятные эпизоды дружбы. А эти смешные письма – они как бесконечный фильм, снятый скрытой камерой – нудный и бесталанный.

Мне надо было ограничиться простыми диалогами, приятными дружескими беседами, а не записывать эти глупости, запечатлевая их несуразность навсегда, для себя и для возможных случайных читателей.

 

Хотя, если честно, я все ещё не решаюсь выбросить эту кипу использованной впустую бумаги.

 



Суббота выдалась солнечная: я разглядел хорошую погоду еще из дому, в окно, и радостно засуетился, спеша выбраться на улицу. С тех пор, как я перестал тратить попусту время на переписку с выдуманным знакомцем, моя жизнь сильно изменилась: теперь я стараюсь побольше времени проводить на природе или городе, я посещаю выставки и делаю покупки на рынках, а не в супермаркетах, я даже записался на уроки йоги. Это так интересно! Сейчас я дышу полной грудью – и так трудно надышаться! Меня мучит неутолимая жажда жизни: реальной, а не поддельной.

Я быстро перекусил, собрался и выскочил в подъезд. Мурлыча веселую мелодию, я запер дверь своей квартиры и стал спускаться вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки. Между первым и вторым этажом я, не сбавляя скорости, автоматически скосил глаза и глянул в отверстия своего почтового ящика. Там мелькнуло что-то белое: наверное, счет за телефон!

Я приостановился, открыл ящик и вытащил послание. Это было письмо, обычное письмо: самый стандартный конверт с маркой вверху и адресами получателя и отправителя, написанными мелкими скругленными буквами. Этот почерк почему-то показался мне знакомым, и я немного занервничал, обрывая край конверта. Впрочем, я теперь всегда нервничал при виде писем…

Внутри лежал аккуратный лист линованной бумаги, сложенный вдвое. Я развернул его, руки мои неприятно дрожали – я чуть не выронил листок.

«Здравствуй, Друг! – шла надпись в самом верху, а чуть ниже побежали по странице ровные строчки, - что ж ты так давно не пишешь? Я уже переживать начал: не случилось ли чего!..».

 

                                                                                                       Ноябрь 2009г.

                                                                                                                 /12.07.2003г./

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив