Тельняшка. Полоска №14.

michman_acdc — 05.04.2015 Утром я наскоро позавтракал и рванул в свою каюту за книжками - день предстоял хлопотный. Дело в том, что сегодня подошла моя очередь рапортовать командиру о своих служебных успехах за прошедшие три месяца. Больше одного рапорта в день капитан первого ранга Карасёнок вынести не мог, и это понятно: флегматик, педант и демагог (то есть Беринг, Штурбубенин и я) могли доконать кого угодно. Не удивительно, что первыми на доклад были вызваны мы - командир хотел сначала разобраться с самыми тяжёлыми случаями, оставив всех остальных напоследок. Я прихватил Устав и кое-что из профильной литературы и направился на доклад.
По дороге мне повстречался Командор.
- С рапортом к командиру? - спросил он.
Я кивнул.
- Ну тогда удачи… ему…- подмигнул мне Беринг, и я проследовал дальше.
Командир ждал меня в своей каюте - подобные рапорты проходили строго наедине, командирский авторитет требовалось блюсти. В помещении стоял крепкий запах выдержанного коньяка и валерьяновых капель. Я всегда поражался мужеству каперанга - нужно было быть поистине отчаянным человеком, чтобы употреблять валерьянку на корабле, на котором имелось четыре кота, точнее - три кота и одна кошка.
После приветствия я, стараясь ускорить процесс, галопом пробежался по своим свершениям и в красках описал, как мы со Штурбубениным будем обмениваться друг с другом полезным опытом: я научу его заранее оповещать кота Миделя о своём приближении, а он меня - не засыпать на докладах вышестоящего командования.
- Очень хорошо. - одобрил Карасёнок. - Теперь я хотел бы поговорить с вами об очень важном моменте…
Я уже знал от Аркадия, к чему он клонит, и был во всеоружии.
- Вы с остальными офицерами должны собраться и обсудить, как мы будем улучшать показатели степени удовлетворённости нами у наших союзников… - начал он.
- Как это? - картинно вытаращил глаза я. Вообще-то этого делать не следовало - амплуа простака по общей негласной договорённости было закреплено за юным мичманом Пугачёвым. Ему превосходно удавался образ “свеж как молодой редис и незатейлив как грабли”. Перехватывать его игру было не по-товарищески - завтра была его очередь рапортовать. Впрочем, командир не обратил на мой любительский спектакль никакого внимания.
- Погодите-погодите… - он поморщился, закрыл глаза и помассировал пальцами виски. - Хорошие отношения с союзниками - залог успеха в совместных боевых операциях, поэтому мы всемерно должны удовлетворять все запросы с их стороны.
- Но как же? - перехватил инициативу я. - Ведь всем известно, что вчерашний союзник легко становится завтрашним врагом. Причём, чем ближе были союзнические отношения, тебе более злым врагом он становится. Известно же - чем выше забор, тем лучше сосед. А вы предлагаете с ними делиться самыми сокровенными военными тайнами!
- Но позвольте, я совсем не это предлагаю! - запротестовал командир. - Я как раз прошу вас собраться и обсудить, как это сделать по уму…
Ну надо же, подумал я, сколь сильно в командовании стремление свалить на подчинённых свои обязанности! Но в слух произнёс следующее:
- Чтоб и волки сыты, и овцы целы, и пастуху вечная память? Не выйдет! Это нам не по рангу, это задача больших умов… то есть старших офицеров. Ну вот Беринг ещё может в этом разбираться, он капитан третьего ранга. А чего вы от мичманов-то хотите? Не понимаю.
- Ну, я имею в виду, каждый на своём, пусть даже очень скромном месте…
Нет, право слово, он что, действительно решил тягаться со мной в демагогии? Простая душа! Ну, держись!
- Нет на войне скромных должностей! - пафосом заявил я. - Каждый из нас обладает крупицами знаний, за которыми охотится враг, чтобы сложить из них целостную картину нашей обороны. Вот, в последнем издании руководства по организации управления войсковыми частями сказано…
Я раскрыл первую попавшуюся книжку на произвольной странице и ткнул в неё пальцем.
- Сказано - младшим офицерам и нижним чинам на вопросы союзников отвечать с максимальной краткостью, лишнего не говорить, подарки дороже коробка спичек не принимать. А буде сомнительные ситуации появятся - доложить командиру или офицеру безопасности, ежели сыщется под рукой. И вообще, вы представляете, что способен устроить Штурбубенин, стараясь произвести наилучшее впечатление на союзников? - зашёл я с козырей.
- Нет! Только не это! - командир аж подпрыгнул в кресле. Похоже, воспоминания о вчерашнем рапорте мичмана, твёрдо вознамерившегося получить чёткие инструкции по продвижению по службе, были ещё свежи. Аркадий страстно желал получить повышение в чине и требовал от командира подписаться под списком необходимых для этого действий, причём действия должны были быть выполнимыми с точки зрения Штурбубенина. а иначе какой же в этом смысл? Командир же брать на себя никаких обязательств не желал и пытался отделаться общими словами. Но в этом случае это не работало. Насколько я мог судить, после двух с половиной часов препирательств их встреча окончилась вничью. Командиру удалось уйти от предоставления гарантий служебного роста мичману, но здоровье его несколько пошатнулось.
- Ты, конечно, как всегда прав, - измученно проговорил каперанг, в последней попытке сохранить лицо. - Ну, вы уж как-нибудь что-нибудь там обсудите, чтобы всё по уставу было…
- Так точно! Рады стараться! - молодцевато ответил я и уже уходя добавил.- Да! И успехов в немецком от меня к концу года не ждите - туповат-с я, знаете ли.
- Да-да… Конечно… - проговорил мне вслед командир, гладя на меня каким-то странным взглядом.

За обедом я первым делом пододвинул к себе тарелку с борщом и занялся тщательным изучением её содержимого - сказка Захарыча не давала мне покоя. Рядом плюхнулся довольный жизнью Громобоев.
- Супруга письмо из Германии прислала. Она там с дочкиной гимназией, по обмену. - заправляя свой борщ сметаной, сообщил он.
- По обмену чем? Гимназистками? - уточнил я, от удивления даже прекратив ворошить капусту в тарелке.
- Культурными знаниями! - укоризненно поглядел на меня старлей.
- И как оно там с культурой?
- Нормально вроде. Она там такую речь в их парламенте с трибуны задвинула! Про культурное сосуществование, духовное совершенствование и всеобщее процветание! - восторженно отозвался Громобоев.
- А они как? Оценили? - я даже отложил ложку.
- Да как они оценят? Зал же пустой был.
- Пустой?!
- Ну да, кто бы её иначе на трибуну пустил? - пояснил он.
- Понятно… - продолжил я исследование борща.
- А ещё они в общественные бани ходили… - продолжил Громобоев, отправляя ложку борща в рот и заедая его хлебом.
- И? - я опять отложил ложку.
- Что и? Там у них положено голыми ходить. Но наши дамы, конечно, в купальных костюмах были. Воспитание-с! - старлей отправил в рот очередную ложку борща.
- А немцы все малохольные… - неожиданно добавил он. - И сала к борщу сегодня не дали…
В общем, борщ я ел уже холодным. Но это было не страшно - вечером намечался небольшой банкет по случаю прошедшего дня рождения Брюхоногова, где я и собирался оттянуться после эмоционально насыщенного дня.

Уже в пять вечера в кают-компании был накрыт стол, и взволнованный именинник встречал гостей - к нам были приглашены офицеры с дружественного эсминца “Двуличный”. Блюда и напитки хлебосольный Брюхоногов выбрал самые разнообразные - как на самый придирчивый, так и на самый непритязательный вкус. Украшением стола и предметом особой гордости хозяина была бутылка австрийского шоколадного ликёра.
- Вещь! - оценил ликёр лейтенант Людвиг Лихтбаум с “Двуличного”, разглядывая круглую как шар бутылку. - Откуда это?
- Из Вены! - покраснев от удовольствия. ответил именинник.
- Отлично! Теперь бы музыки ещё… - оглянулся вокруг Людвиг. - Семён! Ты же вроде обучаешься музицированию и вокалу?
- А как же! - отозвался золотоволосый мичман с дружественного эсминца. - Вчера вот даже попробовал под фортепьяно спеть что-то.
- А в чём проблема-то? - удивился я.
- Ну как в чём! Для этого нужно же задействовать десять пальцев и две ноги. И это только чтобы себе аккомпанировать. А ведь ещё надо текст вспомнить и голосом в ноты попадать. Две фразы спеть у меня получилось… - пояснил Семён. - Давайте лучше пошлём к нам за гитарой?
Все согласились, что в этом случае безусловно гитара лучше, тем более что наш инструмент был плотно задвинут в угол по случаю большого количества гостей.
- Господа, вы же недавно из похода! - обратился Бабаёгов к гостям. - И в Гамбург вроде как заходили?
- Было дело, - отозвался черноволосый мичман, лицо которого украшали тоненькие усики. - Мы с Петром даже на берегу в гостинице два дня провели. По служебной надобности.
- Ну и как там в квартале красных фонарей? Побывали? - у Бабаёгова аж глаза загорелись.
- А куда деваться - гостиницу-то нам в портовом районе сняли.
- Ну?!
- Что ну, заселялись мы утром, вроде всё было чинно-благородно, потом мотались по служебным делам и в гостиницу пришлось возвращаться уже в тёмное время суток. А мы же помним её расположение только приблизительно. Ну и адрес ещё, разумеется, есть. Вот проходим мы мимо какого-то дома, а там у дверей стоят эти… ну, жрицы любви, и активно нас зазывают, мол, не желают ли господа офицеры отдохнуть от ратной службы. Ну, мы, помятуя инструктаж командира и наставления доктора, гордо отвечаем, мол, нихт, фройляйн, моральный облик офицера и всё такое. Проходим дальше по улице и понимаем, что это же была наша гостиница! И надо возвращаться, если не хотим спать на улице.
- И как вы мимо них прошли? - продолжал допытываться Бабаёгов.
- Ну, как прошли, так и прошли… - покраснев, быстро проговорил брюнет и повернулся к соседу. - Петя, расскажи что-нибудь!
- А вот меня, господа, всегда интересовал один вопрос, - пришёл на выручку сослуживцу тот, кого назвали Петром. - Они ж, эти жрицы любви, всегда едва прикрыты одеждой, у них даже что-то вроде униформы имеется. Так я и думал, а зимой-то они как? Холодно же!
- И как?
- А представляете - тоже что-то вроде униформы, такое завлекательное на них надето. Только тёплое: сапожки там, меховые короткие шубки…
- Да будет вам зубы-то заговаривать! - не выдержал Бабаёгов. - Услугами-то этих жриц, я надеюсь, вы воспользовались?
- Знаешь, мы поговорили с местными офицерами, и выяснили, что это не так-то просто - воспользоваться этими самыми услугами!
- Почему?
- А вот! Оплачивается время обслуживания отрезками по двадцать минут. И эти двадцать минут начинаются как только ты передал деньги мадам или сутенёру. А потом девица ведёт тебя в номера, где она сначала идёт в душ, потом отправляет в душ тебя, потом ещё чего-нибудь… В общем, всячески тянет время. И, как правило, за первый оплаченный отрезок времени до дела не доходит. Дальше ты либо платишь ещё, либо под зад коленом - с этим у них строго. Если ты платишь ещё, то история повторяется - девица находит кучу поводов затянуть время. Нет, ну после третьей-четвёртой оплаты до дела-таки доходит, иначе совсем нечестно было бы… В общем, мы решили, да ну их… - и рассказчик повернулся к имениннику. - Ну, за что мы ещё сегодня не пили?
Тут принесли гитару и мы приступили к пению. Пели в основном романсы, благо их все знали. Потом кто-то заметил, что какой-то грустный у нас репертуар. Все хором задумались, но ни одного весёлого романса никто вспомнить не смог. А похабные частушки мы петь не стали, зная, что именинник, будучи рафинированным аристократом, их не одобряет. По крайней мере, публично.
На протяжении всего вечера я пил всё, что мне наливали, не задумываясь о количестве и последовательности выпиваемого. Единственное, от чего я решительно отказался, был тот деликатесный шоколадный ликёр. Последнее, что я помню, это как Людвиг всё подливал и подливал всем желающим этот ликёр из круглой, как шар, бутылки, казавшейся бездонной…

Очнулся я у себя в каюте и понял, что инстинкты меня не подвели. Судя по долетавшим до меня звукам, празднование ещё продолжалось. Я попытался восстановить в памяти сколько я выпил за этот вечер, ужаснулся и решил разобраться с этим с утра. Если получится проснуться…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив