Те, кто восстановили печать в Такебе. Часть XVII.

bigfatcat19 — 21.12.2024

Когда Мануэль Сантьяго пришел в себя, он лежали в постели, укрытый одеялом до подбородка. Посмотрев налево, молодой маг понял, что находится в комнате, которую клиника выделила ему для отдыха перед операцией. Посмотрев направо, Мануэль увидел высокую, крепкую белокурую женщину, сидевшую на стуле рядом с огромным окном. Женщина была очень красива. Ее не портило даже то, что она ковырялась мизинцем в ухе. Мануэль Сантьяго осторожно закрыл глаза и слегка кашлянул. Затем он снова открыл глаза. Женщина, которую, как он помнил, звали леди Халльвейг, смотрела на него и весело ухмылялась. Мануэль откинул одеяло. Он был голым по пояс. Ну, по крайней мере по пояс. Сантьяго надеялся на то, что хотя бы трусы на нем есть. Все его чувства были странно притуплены. Подумав немного, Мануэль решил не рисковать и не опускать одеяло ниже. Он попытался сесть на кровати. С первого раза это не удалось. Мануэль ощущал себя удивительно слабым. Вторая попытка тоже закончилась неудачей. Когда Сантьяго попытался подняться в третий раз, светловолосая женщина как-то мгновенно оказалась рядом с кроватью, причем не вставая со стула, который переместился вместе с ней. Крепкая, мозолистая ладонь поддержала спину Мануэля и привела молодого человка в относительно вертикальное положение, продолжая придерживать за плечи. Мануэль вежливо поблагодарил леди Халльвейг и сказал, что его уже можно отпустить. Белокурая великанша улыбнулась во все тридцать два великолепных зуба и сказала, что сейчас мистеру Сантьяго нет нужды вести себя, как настоящий мужик. Ты сможешь сидеть сам хорошо, если завтра к вечеру. Обезманывание – это серьезно. Особенно когда оно сопровождается перегрузкой каналов, а ты их здорово перегрузил третьей порцией Потестатума. Орла привела тебя в порядок, хотя и очень ругалась. Ну, то есть она, конечно, понимала, что выбора у тебя не было. Но не поругаться не могла – такой уж она почти человек, наша Орла. В любом случае, теперь тебе нужно отдохнуть несколько дней. Твой циркуляционный контур заработал снова, но пока ты наберешь прежнее количество маны, пройдет неделя, а то и больше.

Мануэль обдумал услышанное и спросил: сколько он был без сознания? Леди Халльвейг вздохнула и сказала, что Сантьяго провалялся в отключке без малого двадцать часов. Не волнуйся, тебе поставили два катетера. Через тот, что в руке, качали попеременно глюкозу и маниум. Ну а через нижний – тут великанша снова ухмыльнулась во все свои тридцать два великолепных зуба (серьёзно, Мануэль никогда не видел таких восхитительных зубов) – через нижний выходило лишнее. Мануэль сдержанно улыбнулся и заметил, что он, наверное, смог бы обойтись без такого подробного объяснения, зачем был нужен нижний катетер. Леди Халльвейг хмыкнула. Сантьяго постарался незаметно шевельнуть бедрами, прислушиваясь к ощущениям в нижней половине тела. Ощущения были все так же притуплены. По спине Мануэля пробежала струйка холодного пота. Он вдруг понял, что если ноги он еще как-то, очень приблизительно, но все же ощущает, то вот насчет одной очень важной части тела сказать не может буквально ничего. Взяв себя в руки, Сантьяго осторожно спросил: а вот этот катетер для вывода ничего ненужного – он все еще стоит? Белокурая великанша заливисто расхохоталась. Он смеялась так весело и искренне, что в какой-то момент Мануэль не удержался и тоже хохотнул. От смеха у него закружилась голова. Как раз в этот момент леди Халльвейг отпустила спину Сантьяго, и молодой ученый снова упал на подушки. Смеяться он при этом не перестал.

Сантьяго и леди Халльвейг смеялись несколько минут. Наконец, хохот постепенно начал отпускать обоих. Махнув несколько раз рукой, женщина вытащила из кармана джинсов огромный, вышитый вручную, платок. Сперва леди Халльвейг вытерла глаза себе, потом, не взирая на бурные, но слабые возражения, Сантьяго. Наконец, белокурая великанша откинулась на спинку стула и осмотрела Мануэля с закрытых одеялом ног до покоящейся на подушке головы. Молодой ученый, почти не дрогнув, выдержал взгляд ярко-синих глаз, жалея, что не может натянуть одеяло до подбородка – это выглядело бы как-то по-детски. Судя по всему, северянка осталась довольна осмотром. Кивнув, она сказала, что, в общем, молодой Сантьяго может не волноваться – он отделался очень легко. Для большинства адептов первое обезманывание заканчивается куда хуже. Для тебя все не только прошло без последствий, но и, похоже, твой манум корпус увеличился в объеме. Можно сказать, ты немного подрос. Леди Халльвейг снова ухмыльнулась.

Мануэль Сантьяго с самого детства привык не обращать внимания на насмешки над его ростом. Пропустив последнюю реплику северянки мимо ушей, ученый спросил: как чувствует себя Ольга Травникова? Выражение лица светловолосой женщины смягчилось, улыбка стала не просто веселой, но доброй. Леди Халльвейг вынула из другого кармана штанов гибкий коннектор и коснулась пальцами экрана. Затем, она повернула коннектор горизонтально, и в воздухе перед лицом Мануэля спроецировалось голографическое изображение. Сантьяго увидел Травникова. Могучий русский осторожно катил по открытой с одной стороны галерее реабилитационное кресло-кровать. На кресле с приподнятой на десят-пятнадцать градусов спинкой, лежала Ольга ТравниковаДевушка была закрыта плотной простыней до шеи, из-под простыни к аппаратам в спинке кресла тянулись трубки и провода. Лицо Ольги было все таким же осунувшимся, но девушка улыбалась. Ольга провела ночь в реанимационном отделении. Все это время ее жизненные показатели уверенно росли. Наутро Томек разрешил перевести ее в отдельную палату. К общему удивлению, Ольга заговорила. Последние полмесяца она не произнесла ни слова ей было больно даже открывать рот. Травникова попросила, во-первых, чтобы до палаты ее вез отец, потому что он тут, в больнице – она это знает. А еще она попросила, чтобы ее провезли до палаты по внешней галерее, потому что оттуда видно парк. Томек разрешил и то, и другое.

Леди Халльвейг выключила коннектор и продолжила рассказ. Сейчас Ольга отдыхает. В первый раз за долгое время она уснула без обезболивающих. Томек говорит, что девушка поправляется просто фантастическими темпами. Завтра они попробуют дать ей нормальное питание – впервые за два месяца. Ты правда можешь гордиться собой, маленький Сантьяго. Спасение Травниковой – во многом твоя заслуга. Женщина помолчала, глядя в потолок, потом добавила, что так-то, если смотреть с самого начала, Ольга вообще обязана жизнью именно маленькому Мануэлю. Но если говорить только об операции, то Орла ведь сказала, что без лазеров у девушки было два шанса из трех. Мануэль вздохнул и сказал, что с высоты мудрости и красоты госпожи Халльвейг, наверное, все мужчины кажутся маленькими. Белокурая великанша одобрительно посмотрела на молодого ученого и с улыбкой сказала, что они с Ласа (Мануэль как-то сразу понял, что так леди Халльвейг сократила полное имя подруги) называют Сантьяго маленьким не из-за роста. Так-то ты прав, мне большинство мужиков – в лучшем случае по ухо, а раньше так и еще хуже было. Но речь не об этом. Мы говорим, скорее, о жизненном опыте и вообще. Ара-ара, Сантьяго-кун.

Мануэль покраснел, но затем не выдержал и снова засмеялся. Леди Халльвейг смотрела на него с улыбкой, а потом снова заботливо вытерла молодому человеку глаза (в этот раз Сантьяго не протестовал). Мануэль собрался с духом и спросил: а где леди Лаа Санна? Лицо леди Халльвейг стало серьезным и немного грустным. Она вздохнула и сказала, что у Ласа дела. Правда, дела. Собственно, дела у нас обеих, но она всегда берет организацию на себя, а я влетаю уже почти к самому началу веселья. Что, кстати, ее всегда немного злит. Но немного. Мы слишком давно знаем друг друга, чтобы сердиться из-за такого по-настоящему. Она очень хотела дождаться, когда ты очнешься. Но Орла сказала, что чем дольше ты проспишь – тем лучше. А с Орлой в таких делах не спорят. Так что Ласа ограничилась тем, что чмокнула тебя… А-а-а-а, ты опять краснеешь, маленький Сантьяго? Не бойся, она поцеловала тебя в щечку. Хотя после тех танцев, что она тебе посылала… Да, конечно, я знаю. Кстати, она хвасталась, что носители самостираемые, так что ничего не сохранилось. Но я что-то сомневаюсь. Ты ведь талантливый мальчик Сантьяго-кун. Наверняка ты нашел способ… А! Потом скинешь мне, хорошо? Ладно, перейдем к делу.



Ты дал слово Ласа, что после этого будешь принадлежать ей. Я знаю, что ты его сдержишь. Не потому, что адепты Закона всегда исполняют обещания, данные друг другу. И не потому, что Ласа боятся даже Ордена пяти континентов. Нет, ты будешь верен своей клятве, потому что ты – Сантьяго. А Сантьяго – гордые и честные люди. Вы всегда были такими. Ласа возьмет с тебя за эту клятву сполна. Потому что такие сейчас времена. Войны людей, катастрофы, даже эти недавние дела на Хоккайдо – это все мелочи по сравнению с тем, что ждет человечество, если мы не справимся. К сожалению, Ордена не понимают масштабов угрозы. Большинство адептов считает, что зоны переходов за редким исключением инертны. Они полагают, что Ткань Мироздания сама по себе закрывает дыры. С их точки зрения Печати – это что-то пластырей, повязок на ранах, которые давно затянулись или затянутся в обозримом – может быть пару тысяч лет – будущем. Даже в тех местах, где проникновения из-за Завесы – обычное дело, достаточно просто держать усиленную стражу. Это не так.

Одним словом, нам приходится обходиться своими силами. У нас есть единомышленники, как среди адептов, так и среди воинов. Их меньше, чем хотелось бы, но больше, чем могло бы быть с учетом того, что опасность принято игнорировать. В общем, приходится управляться самим. Проблема в том, что многие Печати находятся в труднодоступных местах. Некоторые из этих мест опасны. Некроиды особенно любят зоны, где реальности соприкасаются. И хуже всего то, что существуют силы, которые всеми силами стремятся к разрушению Печатей. Мы так и не поняли, почему. Сколько ни ловили ублюдков, как ни допрашивали, даже в головы им залезали. Иногда складывается впечатление, что они просто повторяют то, что когда-то было кем-то заведено в этих их чертовых культах, а причин этого уже не помнят. Впрочем, Ласа объяснит все лучше меня.

Твои шаблоны, которые позволяют накладывать барьеры, усиления и другие заклинания Магии Света стали для нас настоящим спасением. Адептов Люминоса и так-то немного, а таких, кто может поддерживать соратников в бою, особенно в бою с некроидами, и вовсе мало. Твои конструкции позволяют нам сражаться увереннее. Ты можешь гордиться тем, что сделал, молодой сеньор Сантьяго. Твои шаблоны спасли жизни многим.

Но самое главное – это, конечно, шаблоны печатей. Магов, которым знакомо это Искусство, можно пересчитать по пальцам. Почти все они либо стары, либо просто физически слабы. Словом, им не место на поле боя. До сих пор нам приходилось очищать место, где наложена Печать, потом удерживать его, транспортировать туда одного из наших драгоценных магов и надеяться на то, что он справится прежде, чем произойдет непоправимое. С твоими кристаллами и лазерами нам удалось восстановить уже две Печати, не прибегая к услугам наших стариков. Ласа надеется, что с твоей помощью дела пойдут еще лучше. Ведь, в конце концов, именно ты разработал и реализовал эту великолепную технику.

Ласа ждет, что ты станешь сопровождать нас в наших делах, походах и изысканиях. Помощь адепта, который разработал… Ладно, ладно, какой ты скромник. Человека, который радикальным образом усовершенствовал технику магических кругов и приспособил ее для наложения заклятий Света и Магии Печатей – такая помощь будет бесценна. Но для того, чтобы участвовать в подобных гёнгуферир ты должен стать сильнее. Ты неплохо физически развит, молодой сеньор Сантьяго. Но этого мало. Для того, чтобы идти и сражаться рядом с нами, ты должен стать настоящим воином, причем одним из лучших. Тебе предстоит пройти несколько курсов подготовки. Скажу сразу – будет нелегко. Даже не так, будет адски тяжело. Тренировки начнутся сразу после того, как ты окрепнешь. Первые три месяца ты будешь заниматься в нашем лагере в твоей родной Бразилии. Потом – Африка. Потом – Сибирь. Последний курс буду вести я. Одновременно ты будешь упражняться в том, чтобы увеличить свой манум корпус. Да, это возможно. Нет, серьезно. Есть два способа: естественный и хирургический. Естественный тяжелее. Гораздо тяжелее. По сравнению с ним то, чему подвергнут тебя мои люди и я – это так, весенний ветерок. Собственно, Орла предлагала операцию, но я, Ласа и кое-кто еще против. Ты должен стать воином, а не големом. Одновременно ты будешь участвовать в некоторых операциях. В этом мире еще очень много монстров: некроидов, тварей из-за Завесы и потомков тех, кто когда-то пытался погасить огни людей. Ты будешь участвовать в их уничтожении. Естественно, под присмотром своих наставников. Так ты сможешь набраться опыта, молодой сеньор Сантьяго. Когда мы поймем, что ты готов – начнется настоящее дело. Настоящие гёнгуферир. Ну, каково тебе?

Мануэль Сантьяго некоторое время обдумывал услышанное, а потом честно признался, что никаково. Потому что, леди Халльвейг, то, что вы на меня вывалили – это какая-то чертова смесь страшных сказок, семейных преданий и мифов народов мира. Я понимаю, что вы говорите серьезно. По-настоящему серьезно. Но осознать это не могу. Так что я пока сосредоточусь на том, что мне нужно стать сильнее. Во всех смыслах. А там посмотрим.

Леди Халльвейг улыбнулась и, протянув руку, погладила Мануэля по волосам, а потом сказала, что он – умный, смелый и очень-очень рассудительный мальчик. Да, так будет лучше. И вот еще что. Я видела этого твоего Александра Травникова. Я хорошо понимаю мужчин. Особенно таких, как он – настоящих солдат, даже воинов. Я не владею искусством вёльв, но повидала многое, и мне кажется, что ваши судьбы связаны. Он спас тебя. Ты вернул к жизни его дочь, которая для Александра дороже жизни, дороже всего на свете. Александр уверен, что он у тебя в долгу, и этот долг так просто не вернуть. Я уверена, что он захочет поклясться тебе своей жизнью так же, как ты поклялся Ласа. Не отвергай этой клятвы, но прими ее с благодарностью и уважением. Александр – очень достойный человек: храбрый и верный. Кроме того, он уже в том возрасте, когда к воину приходит мудрость. Каждому адепту, который идет хетналарлиф – военным путем – нужен Стрелок, который защищает мага, пока тот плетет свои стафа. Из Травникова получится отличный защитник.

Мануэль не знал, что ответить, и просто кивнул. Леди Халльвейг, конечно, была необычной женщиной. Двадцать минут назад она шутила и играла с ним, как с ребенком. А потом сразу вывалила на голову Сантьяго целую сагу о смертельных опасностях, о долге, который больше, чем жизнь, и о клятвах. Сантьяго видел, что светловолосая женщина абсолютно серьезна. От этого становилось страшно. И в то же время Мануэль не мог не признаться самому себе, что его увлекают и завораживают открывающиеся перед ним перспективы. Неделю назад его дорога в жизни была прямой и ясной. Он должен был работать ради успеха и процветания Сантьяго, постепенно поднимаясь в иерархии клана. Никто не сомневался, что молодой сеньор рано или поздно станет главой семьи. Это было естественно, и нормально. Теперь же Мануэль вступал на иной путь – темный и смертельно опасный. Подобно героям историй, которые он полюбил с детства, Сантьяго предстояло проверить себя в настоящем деле. Мануэль был умным человеком и понимал, что он, конечно, никакой не Избранный. Ему предстояло стать рыцарем, что встанет на пути Зла, заслоняя от него людей и зеленые поля родной страны. Каким бы важным и уважаемым не был такой защитник – он, все же, всегда будет щитом и мечом в строю, одним из многих. Но так, пожалуй, даже лучше. Сантьяго был гордым, но скромным человеком. Он никогда не видел себя Королем или главой Ордена. С него хватит, если его имя упомянут в летописях среди тех, кто стоял рядом с Королем в Последней Битве.

Укрепив свой дух, Мануэль сказал, что он готов. Ну, насколько тут можно быть готовым. Но ему нужно будет сперва уладить дела с кланом. Леди Халльвейг кивнула и сказала, что это само собой разумеется. К тому времени, когда ты вернешься домой, мы должны будем уже разобраться с тем дерьмом, в которое сейчас влезаем. Ты первым расскажешь все старейшинам. Потом к ним обратиться Ласа и еще кое-кто. Они найдут нужные слова. Сантьяго не смогут отказать. Вы, все-таки, достойные люди. И гордые. Ладно, маленький Мануэль Сантьяго, мне пора. Выздоравливай, набирайся сил. И да, Ласа оставила для тебя письмо. Она написала его сама, своей рукой. Цени это.

Леди Халльвейг стала и достала откуда-то, как показалось Мануэлю – прямо из воздуха, большой конверт из плотной синей бумаги. Леди Халльвейг положила конверт на тумбочку рядом с кроватью, затем наклонилась и поцеловала Мануэля в лоб. Подмигнув Сантьяго, она выпрямилась и вышла из палаты.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив