ТАКОЙ ДЕНЬ

gennadydobr — 30.05.2018         С утра позвонила жена со слезами. Она вышла на задний двор дать лекарство собаке, а та лежала и не отзывалась. Жена испугалась и вернулась домой. Ей нужно было ехать в школу, дети не могли ждать. Я пообещал ей, что приеду домой, разбираться. Час езды, девяносто км, не смертельно.
       Сразу оставить работу не получилось. Назначенные встречи не отменялись, и карусель писем, звонков и разговоров продлилась до полдня. Я действовал на автопилоте, чертил, писал, разговаривал, а внутри тихо плакал. Или выл, но тоже тихонько. Разговаривал с нашей собакой, тискал, гладил ее, утешал. Вспоминал.
        Дочка назвала ее Лаки. Хотела – Лаской, а я отсоветовал, из-за ассоциаций. Видел я ласку в деле, маленькую безжалостную убийцу. Так собака получила имя Счастливая. Вернувшись домой из Арада, Даша привезла ее к нам. У нас она с тех пор и осталась.
        Это было двенадцать лет назад. Последний месяц Лаки болела, дышала громко, с трудом. Возили ее по врачам, рентгены, анализы, антибиотики и стероиды… Оказалось, что все впустую.
Приехав домой, я увидел ее там же, где и жена. Собака лежала ничком, на животе. Я погладил ее. Мертвая, она была теплой, наверное, оттого, что лежала на солнце. Я взял ее на руки и отнес в машину, в багажник. Она была мягкой, и укладывать ее было легко.
Я вернулся в сарай за шанцевым инструментом. Вторая наша собака, Кнопка, прибежала вилять и ластиться. Я погладил ее, налил свежей воды. Положил в машину лопату, кайло, тяпку. Все заднее сиденье было в собачьей шерсти. Не успел убрать с последнего визита к врачу.
Поехал искать место. Нашел подходящее сбоку от съезда к насосной станции, на подъеме к поселку. Выкопал (выдолбил) место на каменистом склоне. Копать было трудно, сплошные камни, зато засыпать легко. Выше по склону камней хоть залейся.
Уложил собаку на бок, клубочком. Так она спала зимой, в холода. Укрыл простынкой, на морду накинул еще полотенце. Засыпал землей с камнями, сверху навалил холм из камней. Впрочем, лисы все равно доберутся, наверно.
Тяжело на жаре копать и ворочать камни. Вернулся домой, долго стоял под душем. Потом послал эсэмэски своим – жене, детям, и позвонил сердечному другу. Собирался поплакать в жилетку, но не получилось. Оказалось, что все я уже отплакал с утра, мысленно.
Выезжая обратно в Ришон ле Цион, решил – а поеду-ка я развлекаться. Точней, отвлекаться. Сегодня ведь третий день фестиваля поэзии Дорога к храму, показательные выступления финалистов и гостей фестиваля. Тем более, организаторов знаю, двух девушек-бардов. Тем более, место знакомое, Российский Культурный Центр в Тель Авиве. Я там бывал на лекциях музыковеда Саши Виндичанской. Стоянки знаю, дорогу помню – отчего ж не поехать? Проверил по Вейзу – приезжаю с запасом. Поехал.
.....................................................................................................................................................................................................

И напротив водного парка Шфаим у моей машины взорвалось колесо. Впервые в жизни. Правое переднее. Но – машинка легкая, управляемая, водитель опытный… Съехал благополучно вправо, прижался к ограждению, оставив предусмотрительно метр на приседания с домкратом. Посидел, подумал.
Прежде всего - поблагодарил небо, что сам живой и здоровый. На этот раз взяли деньгами. Потом порылся в памяти телефона и нашел телефон центра помощи на междугородних дорогах. Спасибо Валере Айзенштейну. Это его щедрая фирма организовала такое бесплатное счастье водителям.
Позвонил, объяснил ситуацию. Пообещали прислать помощь, и умоляли меня оставаться в машине и не мельтешить на дороге. Понятно – столько уже нехороших случаев было на трассах, что им легче подстраховаться и прислать летучку, чем…
Сперва я собрался дождаться бесплатного сыра. Но навигатор намекнул мне, что я опаздываю. Пришлось взять в руки ~~шашки~~ домкрат и заняться спасением утопающих. Не торопясь, надеясь на скорую помощь. Но не дождался и все сделал сам. Время не ждет. И поехал на аварийных сигналах и игрушечном колесе, - время не ждет.
Пока нашел парковку, опоздал минут на пятнадцать. Зато получил ВИП место в первом ряду, не иначе, как за красивые глаза или полосатую рубашку (кутонет пасим), известную, как подарок папы Яакова любимому сыну Иосифу.
Меня усадил рядом с собой профессиональный фотограф, не выпускавший из рук аппарата. При этом он сетовал потихоньку, что никому эти снимки не понадобятся, но при этом снимать не переставал. Снимать и плакать. Еврей, наверное, - додумался я, как Штирлиц. Впрочем, евреев вокруг хватало.
Причину моего стремления в РКЦ я увидел с опозданием. Ей оказался мой старый знакомый, меня не узнавший. Мы с ним когда-то чему-то вместе в Хайфе учились, но с тех времен прошло много лет. У него давно другая жена, и учитель наш умер. Я и сам не раз с тех пор сменил кожу, и мне теперь интересней не он, а его мама, мой товарищ в живом журнале.
        Вернувшись в квартиру, я открыл свой компьютер – увековечить свое двадцать девятое мая, и увидел печальную новость. Бабченко застрелили, хорошего журналиста. В спину, почти на глазах у жены.
День, хреново начавшийся, и закончился плохо. И какую сюда можно присобачить мораль?
Ежу понятно, что все мы смертны. Внезапно смертны. Постараюсь поменьше собачиться и побольше всех вас беречь. Потому что только это от нас остается – добро. Доброе дело, доброе слово, добрые мысли. Так долго приходится подниматься до понимания прописных мыслей.

Сохранено