Статья из сентябрьского Esquire

alevtina_d — 17.09.2010

15 июля 2008 года. Опубликован фотоотчет об акции «Мент в поповской рясе»: активист группы в облачении православного священника, надетом поверх милицейской формы, набирает в супермаркете полную тележку продуктов и выходит через кассу, не расплатившись. Охрана не осмеливается задержать человека в фуражке и с крестом. Видео

6 сентября 2008 года. Чтобы привлечь внимание к дискриминации меньшинств в Москве, в День города группа инсценирует повешение двух геев и трех гастарбайтеров в переполненном супермаркете «Ашан». Сообщается, что один из «казненных» геев был также евреем. Видео
7 ноября 2008 года. Символический штурм Белого Дома: лазер, установленный на крыше гостиницы «Украина», проецирует на фасад правительственного здания огромный череп с костями, активисты открыто перелезают шестиметровый забор со стороны набережной, сотрудники ФСО не замечают происходящего. Видео

28 декабря 2008 года. Под лозунгами «Нет песьим головам России! Нет опричнине!» группа заваривает стальными листами дверь дорогого «ресторана древнерусской кухни» «Опричник» в Ордынском переулке. Охрана выводит посетителей через черный ход. Владелец ресторана — тележурналист Михаил Леонтьев. Видео

15-21 мая 2010 года. Активист Леня Ебнутый с синим ведерком на голове ходит по встречным полосам московских улиц, изображая автомобиль со спецсигналом. Фото

22 мая 2010 года. Леня Ебнутый с синим ведерком на голове запрыгивает на крышу машины ФСО, изображая вип-аварию возле Водовзводной башни Кремля. Видео

14 июня 2010 года. Группа рисует 65-метровый член на асфальте Литейного моста. После развода моста в 1:40 ночи изображение оказывается точно напротив окон Большого Дома — здания УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленобласти. Видео

Вор: Если то, что мы делаем, сказать словами, это будет неинтересно.

Коза: Каждый день мы делаем тысячу мелких акций. Вот Леня — либерал, он каждый раз по пути заклеивает жвачкой замки в отделениях «Единой России». После чего владельцам в «Едре» приходится дверь менять...

Вор: Когда мы что-то делаем, мы обращаемся к отдельным в хорошем смысле слова ебанутым. Это реально люди, у которых интересная жизнь. У остальных — скучная, и виноваты в этом только они сами со своим Путькой в ящике. Мы взрослые люди, давайте уже всерьез говорить.

Коза: Почему в России нет революции? Потому что здесь некому ее делать. Вокруг какие-то умершие люди.

Вор: В принципе, все это уже было, было такое движение — ситуационизм — это когда ты стремишься превратить свою жизнь в бесконечную цепь перформансов, за каждый из которых ты можешь схлопотать. А Хармс еще лучше делал, он называл это «зажечь вокруг себя беду». «Война» специально ничего нового не делает, не производит художественного продукта — она просто делает все настолько визуально феерически, что все охуевают. Мы берем старые идеи — акционизм, политическое искусство, — но все их вяло делали, а мы не вяло. Сорвать проезд кортежа на Кутузовском проспекте, взять мента на перевоспитание — сначала возникает образ, картинка, к которой ты стремишься. И очень часто у меня в голове картинка менее интересная, чем результат.

Коза: Многое мы придумали два, три года назад, а сделали только недавно. И очень многое меняется в процессе самой акции. Идея, из которой возник панк-концерт в суде (29 мая 2009 года «Война» исполнила песню «Все менты ублюдки — помните об этом!» в зале заседаний Таганского районного суда Москвы, прервав слушания по делу организаторов выставки «Запретное искусство». — Esquire), — приходить в общественные места типа ЖЭКов со своим усилком, быстро включаться и петь. Или где остались такие советские магазины с тетками за прилавком — туда устраивать набеги: петь что-то и сматываться. Мы тогда еще хотели хип-хоп писать политический...

Вор: Акция как нокаут — хуяк — и все, один момент! Акция должна быть скоростной и простой, но не банальной. Она не должна быть драматической: это не театр с кучей ненужных декораций и надуманной драматургией. Все это лишнее, это утяжеляет акцию и затемняет ее смысл. Нагромождение ненужных подробностей — это минус всегда.

Леня Ебнутый: Надо просто раздавать такие листовки с надписью: «Листовка». Удивительно, почему я до сих пор этого не сделал.

Вор: У нас есть друзья — анархисты из группы «Еда вместо бомб». Они помогали бомжам: покупали и раздавали им еду. Они все честные веганы, такие: «Воровать нельзя» — но я их переубедил. Говорю, ты сам не ешь, но бомжу на «Трех вокзалах» дай то, что обыватель себе не сможет позволить. Не этот вшивый суп, а водки с икрой, со всеми пирогами! Вот это выбешивает мещан-потребителей.

Коза: Однажды нас в мушнике сдал посетитель ментам. «То, что ты украла, я могу себе раз в месяц с получки позволить», — он поэтому нас сдал. Мушник — это мы так супермаркеты называем, почему, никто не помнит. Ну, нужник — туалет, а мушник — магазин... А мы какую-то нарезку взяли в тот раз, больше не нашли ничего в этом мушнике. Мы говорим: давайте мы за эту нарезку заплатим, а он: нет-нет-нет, ментов. Жлоб — живет и ждет, когда получка, когда он сможет себе эту нарезку купить. Он не знает, что вор всегда благороднее того, у кого он крадет. Вообще, люди искореженные все. Вот инвалид едет в коляске, мы же не издеваемся над ним. Обыватель — такой же инвалид: с ним разговариваешь, а он вообще не может говорить. У него колбаса в голове.

Вор: Мы были на вписке у безработного наркомана, который жил со своим любовником. И этот наркоман, он постоянно сидел в интернете и выбирал, что он сможет купить с получки любовника. Любовник сидел рядом, а он говорил: «Я хочу вот это, купи мне вот это». Тот ему: «На это у нас не хватит, ты что!» А наркоман: «Нет, я хочу, я же тебе сразу сказал». Тот: «Не хватит». Этот: «Ну я же хочу, хочу». Тот: «Разведемся». Люди — они живут так всю жизнь. А лет в 60 ты будешь сидеть, как мумия, фаршированная говном, и ни хрена будет не нужно уже, вот в чем штука. Жизнь дана один раз, и ее просто надо интересно прожить — еще 20-30 лет, и все закончится.

Леня Ебнутый: Я в последние годы очень большую долю зарплаты тратил на «Солидарность» и на движение «Мы»: все эти взносы на полиграфию, баллончики с краской... Вор меня чем купил? «Если ты перестанешь покупать еду и будешь ее воровать, ты сможешь еще больше денег тратить на дело. Ты потрать все на дело, а сам наворуй — ты же здоровый мужик, нахуя тебе деньги? Есть люди, у которых нет денег и не будет никогда — дети больные, например. Вот им и отдай, а ты сам здоровый мужик, ты прокормишься».

Вор: У меня есть идея сделать бесплатный мушник. Назовем его «Нуждик». Для этой акции нужно человек сто, чтобы все воровали и каждый день приносили все, что наворовали за день. Чтобы он открывался утром, и пусть кто хочет, приходит и берет что нужно, причем никого не ограничивать — сколько хочешь, столько и бери. Может, через час все кончится, но с утра снова откроется. Есть люди, которым не скучно делать одно и то же каждый день — как Лось (активист «Войны» и левого «Движения сопротивления имени Петра Алексеева» Георгий Лосев. — Esquire). Он каждый день развешивает одни и те же баннеры — я бы, блядь, на втором уже заебался! За два месяца найдешь человека, которому передашь свои знания, и этот мушник будет существовать вечно. Это как военные сборы: люди собираются и едут, не знаю, зачем, но это все время происходит. Главное только не мухлевать — не покупать.

Леня Ебнутый: Это акция, достойная анархистов! Фактически бизнес под ключ.

Вор: А другую акцию я хотел предложить «тиграм» во Владике («Товарищество инициативных граждан России» — общественное движение, сформировавшееся во время выступлений приморских автомобилистов против увеличения пошлин на подержанные иномарки. — Esquire). Все по выходным едут толпами в «Ашан». У меня сестра, я ей говорю: «Настя, зачем ты едешь, тратишь в субботу полдня, а экономишь 200 рублей — тебе не жалко времени?» Она говорит: «Ну, а че еще делать? Съездили, развлеклись, пообщались». Все же едут туда с идеей как-то развлечься. Так пусть все той же толпой приезжают в «Ашан» и развлекаются прямо там, внутри. Набухиваются в сосику и валяются, не доходя до кассы! Человек четыреста протестующих за полчаса должны набухаться, пока не приедут гомики (ОМОН. — Esquire). Если все равно берешь водку, то почему бы сразу не набухаться? Такая вот акция — каждую пятницу после работы едешь в «Ашан», набухиваешься и проводишь выходные по-русски, в мусарне. Все равно все это делают.

Коза: Еще была идея — встать на выходе из мушника рядом с охранником и пародийно шмонать народ. Мы, в принципе, уже однажды так делали, но можно продолжить.

Леня Ебнутый: Мне по душе идея человеческих подарков. Ее Коза еще давно придумала: просто дарить друг другу людей... Но тему можно развить. Похищаем из мусарни неверного мента, перевоспитываем и возвращаем обществу чистеньким, без мундира и погон.

Вор: Я много раз видел, как мент доебывается до пьяного человека, провоцирует его, а потом достает удостоверение и начинает его избивать. На законных основаниях. Поэтому в общественных местах, например в транспорте, можно проводить такую акцию... Активистка должна встать и закричать: «В вагоне есть сотрудники милиции?!» А ментов ведь до хуя, особенно в штатском. И вот встает добродушный мент такой — едет домой... Если девушка правильно закричит, с правильной интонацией, он встает и говорит: «Ну, я». И все начинают его пиздить. Задача художника — чтобы мент боялся на улице появиться.

Коза: Потолок для художников — это собраться на день ВДВ и навалять десантникам! Потому что десантники ведут себя не вполне художественно. Пристают к женщинам.

Леня Ебнутый: А еще на улице часто идут ремонтные работы. Прийти, нарядиться гастарбайтерами и начать все не спеша демонтировать, ломать, выкорчевывать!

Коза: На этот счет у нас очень большие планы. Мало кто обращает внимание на людей, которые заняты своим делом. Но в Питере бывает по-другому, здесь еще любят свой город, поэтому могут заинтересоваться, почему ты ломаешь именно этот дом... Вообще-то, когда мы еще ничего крутого не делали, а просто думали о выставках, мы хотели принимать душ в галереях. Уточнить, есть ли душ в выставочном зале, и только на таких условиях соглашаться на выставку. Составить расписание и так все продумать, чтобы все время было где помыться. А то нам негде просто было: мы живем без дома, нам до сих пор иногда негде кости бросить и ополоснуться.

Леня Ебнутый: А вот, кстати, интересная вещь... Допустим, не знал бы я чувака, который нас познакомил, я бы до сих пор в «Войну» не попал?

Вор: Я лично с большим наслаждением наблюдаю за столь стремительной трансформацией — когда человек становится даже внешне совершенно другим. Люди долго раскачиваются, их не поднимешь. Обычно у нас все типы застывшие. Я — такой карикатурно-брутальный застывший образ. Без развития. Чаще всего человеку дается один-два шанса за жизнь этот образ поменять, но, как правило, человек просирает этот шанс. А Леня — он совсем другой. Он воспользовался, он сделал кульбит. Таких людей можно посчитать по пальцам одной руки. Способных на такое сальто-мортале. Ты должен принять внутреннее решение стать камикадзе. У любой общественной деятельности есть биографическое измерение. Биографическая часть — это чисто авантюрная часть: жизнь пирата, звезды, Питера Пена, Джонни Деппа.

Леня Ебнутый: Я в «Войну» попал все же неслучайно. 31 декабря я был с елкой на Триумфальной. С елкой меня задерживали очень весело: сначала носили за елку, и я на ней висел, а потом схватили уже меня, а я держал елку под собой, и это очень напоминало школьную игру под названием «Самолетик». Потом у меня пытались отобрать елку, а я говорил, что это моя частная собственность, и я ее не отдам. Я вошел с ней в автозак и заорал: «С Новым годом!» Когда нас выпустили часов в десять вечера, мы вернулись на Триумфальную, выпили там, воткнули елку рядом с Маяковским в снег и начали кататься по городу. Часа в три ночи на одной из квартир наш общий знакомый представил меня «Войне» и сказал, что нам надо вместе что-нибудь замутить. Ну и я с ходу подписался на участие в акции. И уже на следующий день был в ужасе от того, на что согласился. Меня эти чувства — бля, что же я собираюсь делать, это пиздец какой-то, какой-то ужас! — сопровождают вплоть до последнего момента. Но при этом каждый раз, когда уточняли мою роль в действии, я вызывался на передний край. Такая же психическая картина была перед синим ведерком: тоже с ходу подписался, сказал: «О, круто!», а потом был просто в ужасе. А после акции — в восторге. Это дает кайф. Какое-то внутреннее ощущение: да, мы сделали это. Когда после выборов Обамы The Yes Men (дуэт гражданских активистов-мистификаторов Энди Бихльбаума и Майка Бононно, делающих громкие публичные заявления от лица вымышленных правительственных чиновников и топ-менеджеров транснациональных корпораций. — Esquire) раздавали огромный липовый тираж The New York Times, в котором были совершенно невероятные новости — о том, как американцы выводят войска из Ирака, а Буш отдан под военный трибунал... Так вот, это для меня эталон того, как акции меняют мир.

Вор: Есть трудноосуществимая идея для всех художников сразу — что-то вроде ежегодного фестиваля одной акции. Фестиваль Рисования Хуя на Литейном — с каждым годом это будет все труднее и труднее, но нужно каждый год, так или иначе, умудряться это сделать...

Коза: Вообще, все акции, которые Вор назвал, придумала я. Так что сейчас надо вспоминать то, что он не назвал. Хотела сделать мини-модель революции в автобусе. Тогда как раз мент Толик Осмоловский (художник, куратор и теоретик радикального искусства, в прошлом известный крайне левыми взглядами. В 2010 году принял участие в форуме «Селигер». — Esquire) читал молодежи свои лекции о том, что революция невозможна. Есть такой рейсовый автобус из Люберец в Москву — туда очень много людей набивается, мы всегда ездили в этих автобусах бесплатно, а там какие-то особо злобные кондукторы, которые начинали каждый раз нас оттуда выгонять. Пассажиры подключались: кто-то выступал за нас, кто-то против, половина хотела нас выпереть из автобуса, вторая половина — за то, чтобы нас оставить, а однажды вообще кто-то сказал: ребята, пойдемте, зайдем ко мне, я вам теплую одежду дам, вы так одеты холодно... Там всегда очень живые ситуации — это пример революции в замкнутом пространстве. Я хотела Толика Осмоловского посадить в соседний автобус, чтобы он все это увидел своими глазами.

Леня Ебнутый: А я хочу воткнуть в лед поезд. В лед никто, по-моему, еще не втыкал поезда. Пустой поезд выгнать зимой на недостроенный метромост в Нижнем Новгороде, чтобы он вылетел и упал на лед — это бы шикарно выглядело. Поезд рвется на другой берег, но никак не получается... Его тридцать лет никак не могут достроить, этот мост. Последний губернатор первым делом стал цирк ремонтировать, а метромоста городу реально не хватает. Тут, в Питере, подходишь к цирку на Фонтанке — там стоит фургончик такой цветной, и кто-то сделал граффити черно-белые: «Цирк убивает». Я считаю, так и надо назвать эту акцию. Потом, нам нужно свое пиратское телевидение, которое перебивало бы выпуски новостей «Первого канала» и показывало вместо них то, что нужно. Да даже просто Летова врубить вместо этих новостей... Передатчик можно установить в машине и ездить каждый день по разным районам со своими программами. Еще у меня грандиозная мечта — что-то сделать с потребительским безумием на Новый год. Я просто не могу смотреть на все это. Нужно как-то расслабить город, который к 31 числу по трафику на грани помешательства. И если в нескольких точках парализовать движение — накидать гвоздей; выйти в такой день, когда снегопад обильный и каша на дороге, и накидать в эту кашу гвоздей — то всего лишь несколько проколотых шин все блокируют. Не просто кто-то не сможет выбраться из «Ашана», а кто-то не улетит в дурацкий Египет — есть места, которые по цепочке замкнут весь город.

Вор: Леня Ебнутый, который украл Рождество!

Коза: А я хочу, чтобы мы были суперсемейкой героев. Хочу семейную банду, потому что семейная банда — это единственная банда, которая тебя не предаст. И супергерой Леня Ебнутый — он однозначно хороший. Его все подставляют, его менты преследуют, но он все равно борется со злом.

Записала Елена Костылева

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив