спор христианина с коммунистом

2. «… царство труда нужно создать на земле, а не на небе» (И.В.Сталин)

Не можем не ответить бывшему кадровому офицеру, патриоту, верующему человеку. Автор письма и его взгляды вызывают у нас глубочайшее уважение. Но сразу должны мы, вероятно, разочаровать нашего корреспондента: редакцию газеты «Суть времени – Пермь» составляют убежденные коммунисты. Мы любим Советский Союз. Не вообще считаем, что было там хорошее, было и плохое, – мы его любим. Это не значит, что мы считаем СССР идеальным обществом. У всех на виду один недостаток СССР – его нет. И это, согласитесь, недостаток фундаментальный.

Причины того, что нашего любимого общества, той Родины, в которой мы родились, нет, - причины эти, в самом деле, связаны с теми обстоятельствами, которые обсуждает в своем письме Александр Сергеевич. У СССР была великая наука, была великая армия (к которой имел честь принадлежать наш оппонент), была развитая культурная инфраструктура, были (не идеально, но вполне реально) решены важнейшие социальные проблемы (образование, медицина, жилье, забота о стариках и инвалидах, поддержка многодетных семей и проч.). Советскому Союзу не хватило одного – Духа.

Справедливо пишет Александр Сергеевич, что первые поколения советских людей жили на православном духовном наследии, которое истончалось – и почти угасло. Рассмотрим этот вопрос чисто технологически. Что требовалось новой власти для победы в Гражданской, для восстановления страны, для индустриального рывка перед новой войной, для Победы в самой страшной войне в истории человечества? Требовалась мобилизация, доводящая этих самых коммунистов до аскетизма и своего рода фанатизма. Требовался особый тип личности, требовались аскеты и нестяжатели, требовались люди, готовые к самопожертвованию. Таких людей и воспитывала глубокая православная традиция. Православный идеал создавал поле мобилизации. Замечание это принадлежит не нам, а Николаю Бердяеву, критиковавшему советский коммунизм с позиций своеобразного христианского коммунизма. И он же, Бердяев, предупреждал, что, при сохранении атеистического курса коммунистов, энергия мобилизации иссякнет. Что и случилось, о чем и написал Александр Сергеевич. Между прочим, церковь (как социальный организм) сама находилась в начале прошлого века в плачевном состоянии, сама погрязла в политических интригах, и не только в интригах. Но русская православная аскеза, высокая православная мистика питали народную жизнь. Идеалисты и аскеты, разочаровавшись в церкви и в самой христианской вере, шли в революцию. Получив энергию из некоего источника (намеренно говорим на таком технократическом языке), они этот источник затоптали, а новый не создали.

Александр Сергеевич цитировал Ленина, доказывая, что у того была психология уголовника. Нужно очень специфически читать Ленина, чтобы сделать такие выводы. Да, главный вопрос политической революции – вопрос власти. А разве не так? Да, действовать нужно тогда, когда есть шанс к действию. А разве не так? У Ленина, между прочим, была целая теория революции, он этому жизнь посвятил. Ленин писал и о власти, и о государстве, и о диктатуре, и о демократии. Не легкомысленно ли все свести к криминальной психологии? Все знают, что Ленин сгорел на работе. Потому что жил он в бешеное время, страстное, лихорадочное, требовавшее ума и воли, а также – решительности. Если б Ленин этих качеств не проявил, то и страны-то, быть может, уже не было.

Итак, мы настаиваем, что большевикам свойственны были определенные черты православных подвижников – черты чисто психологические (говорим только о психологии, ибо заводить спор о духовном облике русского революционера представляется неконструктивным – все равно не договоримся). А черты эти самые в революционерах отмечали многие – между прочим, и Достоевский, явно не чуждый Александру Сергеевичу мыслитель.

СССР 2.0 – это общество, которое сможет решить не только проблемы социальной справедливости, но и проблемы Духа. Мы ни в коем случае не желаем, чтобы какая бы то ни было власть вновь посягнула на православную церковь. Мы полагаем, что коммунизм должен отказаться от воинствующего атеизма. Но к этому все свести нельзя – необходимо найти источники духовного развития и для людей светских, которых в нашем обществе совсем не мало.

Близок ли коммунизм к христианству? Безусловно, сближения есть. И наш оппонент прямо указывает, что коммунисты многое позаимствовали из христианских и иудейских источников. Но к этому вопрос не сводится. Главная задача христианина – обожение, приближение к Богу. Да, человек пал, человек расколол свою природу, он фундаментально несовершенен. Но в том-то и задача, чтобы он вновь обрел подобие Божие. Христианин имеет перед собой идеал – Богочеловека. Да и еще один идеал – Богородицу. Ну, и христианских святых, обретших уже бессмертие. И в соответствии с этими идеалами, опираясь на помощь Божию, христианин совершенствует себя.

Коммунизм говорит о близких вещах (хоть и других, но близких). Он тоже говорит, что человек неполон, незавершен, расколот и раздавлен силами социального отчуждения. Поэтому Маркс, описавший эту «неполноту» человека еще в работах 1840-х годов, принял идеал коммунизма – общинности, братства. Не само по себе справедливое общество занимает Маркса, а путь к осуществлению человека подлинного. Коммунизм – это общество спасения себя в братстве с другими. И латиноамериканская теология освобождения строит мост между коммунизмом и христианством на этих основаниях: мы хотим такого общества, в котором человек спасается, совершает путь обожения, восхождения, самосовершенствования. Капитализм же – безблагодатный строй, препятствующий спасению человека. Чем плохо для православного христианина общество братства, общество доступа ко всем богатствам культурного наследия, общество, в котором идет борьба с отчуждением? Разве не такое общество может стать условием восхождения?

Никакой схоластики в теологии освобождения, между прочим, нет. Гораздо больше схоластики в писаниях Макария Булгакова – авторитетного богослова XIX столетия, боровшегося с столь нелюбимым нашим оппонентом «хилиазмом» (слово-то это было некогда изобретено одними богословами для дискредитации других богословов, а потому не вполне корректно). А вот у отца Сергия Булгакова схоластики нет, а «хилиазм» как раз есть. Мы в богословие не лезем – опять же, рассматриваем вопрос в нерелигиозной плоскости. Каковы корни коммунистической мечты? Эти корни – в «хилиазме», в вере в Тысячелетнее Царство Христа на земле. Вопрос этот совсем спорный – именно спорный, однозначности тут нет. Большинство богословов отрицает учение о Тысячелетнем Царстве. Но никакими соборами учение это осуждено не было, хотя «миф» о «ереси хилиазма, осужденной соборами», распространялся в церкви (в том числе через книги упомянутого Макария Булгакова). Решительно отвергался Отцами Церкви хилиазм плотский, ожидание изобилия и примитивного счастья. Но вера в грядущее Царство Христа на земле обнаруживается в писаниях апостола Варнавы, Иустина Философа и Мученика, Папия Иерапольского и других христианских авторитетов. Большинство же православных авторов, признаем, приняло позицию Блаженного Августина, учившего, что обещанное в «Апокалипсисе» Царство Христово уже осуществилось. И оно есть христианская Церковь на земле. Это две позиции. Одна – доминирующая (Блаженный Августин и Макарий Булгаков), а другая – допустимая (Иустин Мученик и Сергий Булгаков). По крайней мере, наши скромные познания по данному вопросу приводят к такому заключению. И еще раз подчеркнем частное наблюдение: дух схоластики «хилиазму», как и латиноамериканской теологии освобождения, чужд, а вот антихилиазму совсем не чужд.

Разговор о хилиазме в данном случае имеет одну цель – доказать, что ничего сектантского и еретического в вере в Тысячелетнее Царство нет. И вера эта была источником коммунистических чаяний. Так что произросли коммунистические идеалы не от отравленного древа, а именно от, так сказать, «христианского авангарда». Но что важнее всего понять – не претендуют коммунисты на царство Божие на земле. Они претендуют на царство труда, т.е. на построение общества свободы и справедливости для трудового народа. И в таком обществе коммунисты мечтают собрать человека, ныне расколотого, падшего, низведенного к товару. Может быть, без Святого Духа такие цели неосуществимы. Но жизнь в мирах отчуждения (в рабовладении, феодализме, капитализме), кажется, уже невозможна. Да и пути Господни нам неведомы…

Итак, что общего между христианством и коммунизмом? Во-первых, обе системы востребуют духовной энергии, если проще – идеала, побуждающего людей на подвиги. Во-вторых, обе системы дерзают строить общество братских отношений. Разве не призвало христианство осуществить на земле идеал братства (не полноту благодати заполучить, а реально и деятельно любить друг друга)? В-третьих, целью коммунизм и христианство озабочены одной целью – спасением Человека. В-четвертых, коммунисты, в самом деле, позаимствовали у авраамических религий высокие моральные императивы. Не понимаем только, почему это может не нравиться верующим людям.

В целом разделяем мы и представления Александра Сергеевича о несводимости Духа к сознанию, о неоднозначности отношений между материальным и идеальным. Вопросы это философские – и совсем не так однозначно, как принято считать, они решались самим Марксом. Обсуждать их в газете не стоит. Повторим: да, мир и человек сложнее, да, советский марксизм-ленинизм свел все это к примитиву. Однако к высокой коммунистической традиции эта «философия» имеет примерно такое же отношение, как семинарское богословие XVIII века к высокому православию. Остается еще вопрос о реальных, трагически сложных взаимоотношениях Церкви с коммунистическим движением. Вопрос этот болезненный, набивший уже оскомину. И этот разговор мы до времени оставляем, к тому же и Александр Сергеевич эту проблему в своем письме тактично обошел.

По поручению редакции,
Илья Роготнев