Соловей и роза . Уайльд

Его услышал Соловей, в своем гнезде на Дубе, и, удивленный,
выглянул из листвы. — Ни единой красной розы во всем моем саду! —
продолжал сетовать Студент, и его прекрасные глаза наполнились слезами.
— Ах, от каких пустяков зависит порою счастье! Я прочел все, что написали
мудрые люди, я постиг все тайны философии, — а жизнь моя разбита из-за того только, что у меня нет красной розы.

— Вот он наконец-то, настоящий влюбленный, — сказал себе Соловей.
— Ночь за ночью я пел о нем, хотя и не знал его, ночь за ночью я рассказывал
о нем звездам, и наконец я увидел его. Его волосы темны, как темный гиацинт,
а губы его красны, как та роза, которую он ищет; но страсть сделала его лицо
бледным, как слоновая кость, и скорбь наложила печать на его чело.

— Завтра вечером принц дает бал, — шептал молодой Студент,
— и моя милая приглашена. Если я принесу ей красную розу, она будет
танцевать со мной до рассвета. Если я принесу ей красную розу, я буду
держать ее в своих объятиях, она склонит голову ко мне на плечо,
и моя рука будет сжимать ее руку. Но в моем саду нет красной розы,
и мне придется сидеть в одиночестве, а она пройдет мимо.
Она даже не взглянет на меня, и сердце мое разорвется от горя.

— Это настоящий влюбленный, — сказал Соловей. — То, о чем я лишь пел,
он переживает на деле; что для меня радость, то для него страдание.
Воистину любовь — это чудо. Она драгоценнее изумруда и дороже
прекраснейшего опала. Жемчуга и гранаты не могут купить ее,
и она не выставляется на рынке. Ее не приторгуешь в лавке и не выменяешь
на золото.  — На хорах будут сидеть музыканты, — продолжал молодой Студент.
— Они будут играть на арфах и скрипках, и моя милая будет танцевать
под звуки струн. Она будет носиться по зале с такой легкостью, что ноги ее
не коснутся паркета, и вокруг нее будут толпиться придворные
в расшитых одеждах. Но со мной она не захочет танцевать, потому что у меня
нет для нее красной розы.

И юноша упал ничком на траву, закрыл лицо руками и заплакал.

— О чем он плачет? — спросила маленькая зеленая Ящерица,
которая проползала мимо него, помахивая хвостиком.

— Да, в самом деле, о чем? — подхватила Бабочка, порхавшая в погоне
за солнечным лучом.

— О чем? — спросила Маргаритка нежным шепотом свою соседку.

— Он плачет о красной розе, — ответил Соловей.

— О красной розе! — воскликнули все. — Ах, как смешно!

А маленькая Ящерица, несколько склонная к цинизму, беззастенчиво
    расхохоталась.

Один только Соловей понимал страдания Студента, он тихо сидел на Дубе
   и думал о таинстве любви.

Но вот он расправил свои темные крылышки и взвился в воздух.
  Он пролетел над рощей, как тень, и, как тень, пронесся над садом.

Посреди зеленой лужайки стоял пышный Розовой Куст. Соловей увидел его, подлетел к нему и спустился на одну из его веток.— Дай мне красную розу, — воскликнул он, — и я спою тебе свою лучшую песню!

Но Розовый Куст покачал головой.

— Мои розы белые, — ответил он, — они белы, как морская пена,
они белее снега на горных вершинах. Поди к моему брату, что растет
возле старых солнечных часов, — может быть, он даст тебе то, чего ты просишь.
И Соловей полетел к Розовому Кусту, что рос возле старых солнечных часов.

— Дай мне красную розу, — воскликнул он, — и я спою тебе свою
лучшую песню! Но Розовый Куст покачал головой.

— Мои розы желтые, — ответил он, — они желты, как волосы сирены,
сидящей на янтарном престоле, они желтее златоцвета на нескошенном лугу.
Поди к моему брату, что растет под окном у Студента, может быть,
он даст тебе то, чего ты просишь.

И Соловей полетел к Розовому Кусту, что рос под окном у Студента.

— Дай мне красную розу, — воскликнул он, — и я спою тебе свою лучшую песню!

Но Розовый Куст покачал головой.

— Мои розы красные, — ответил он, — они красны, как лапки голубя,
они краснее кораллов, что колышутся, как веер, в пещерах на дне океана.
Но кровь в моих жилах застыла от зимней стужи, мороз побил мои почки,
буря поломала мои ветки, и в этом году у меня совсем не будет роз.

— Одну только красную розу — вот все, чего я прошу,
— воскликнул Соловей. — Одну-единственную красную розу!
Знаешь ты способ получить ее?

— Знаю, — ответил Розовый Куст, — но оп так страшен, что у меня
не хватает духу открыть его тебе.

— Открой мне его, — попросил Соловей, — я не боюсь.

— Если ты хочешь получить красную розу, — молвил Розовый Куст,
— ты должен сам создать ее из звуков песни при лунном сиянии,
и ты должен обагрить ее кровью сердца. Ты должен петь мне, прижавшись
грудью к моему шипу. Всю ночь ты должен мне петь, и мой шип пронзит
твое сердце, и твоя живая кровь перельется в мои жилы и станет моею кровью.

— Смерть — дорогая цена за красную розу, — воскликнул Соловей.
— Жизнь мила каждому! Как хорошо, сидя в лесу, любоваться солнцем
в золотой колеснице и луною в колеснице из жемчуга.
Сладко благоухание боярышника, милы синие колокольчики в долине
и вереск, цветущий на холмах. Но Любовь дороже Жизни,
и сердце какой-то пташки — ничто в сравнении с человеческим сердцем!

И, взмахнув своими темными крылышками, Соловей взвился в воздух.
Он пронесся над садом, как тень, и, как тень, пролетел над рощей.

А Студент все еще лежал в траве, где его оставил Соловей, и слезы еще
не высохли в его прекрасных глазах.

— Радуйся! — крикнул ему Соловей. — Радуйся, будет у тебя красная роза.
Я создам ее из звуков моей песни при лунном сиянии и обагрю ее
горячей кровью своего сердца. В награду я прошу у тебя одного:
будь верен своей любви, ибо, как ни мудра Философия,
в Любви больше Мудрости, чем в Философии,
— и как ни могущественна Власть, Любовь сильнее любой Власти.
У нее крылья цвета пламени, и пламенем окрашено тело ее.
Уста ее сладки, как мед, а дыхание подобно ладану.

Студент привстал на локтях и слушал, но он не понял того, что говорил
 ему Соловей; ибо он знал только то, что написано в книгах.

А Дуб понял и опечалился, потому что очень любил эту малую пташку,
которая свила себе гнездышко в его ветвях.

— Спой мне в последний раз твою песню, — прошептал он.
— Я буду сильно тосковать, когда тебя не станет.

И Соловей стал петь Дубу, и пение его напоминало журчание воды,
льющейся из серебряного кувшина.

Когда Соловей кончил петь, Студент поднялся с травы, вынул из кармана
карандаш и записную книжку и сказал себе, направляясь домой из рощи:

— Да, он мастер формы, это у него отнять нельзя. Но есть ли у него чувство?
Боюсь, что нет. В сущности, он подобен большинству художников:
много виртуозности и ни капли искренности. Он никогда не принесет себя
в жертву другому. Он думает лишь о музыке, а всякий знает,
что искусство эгоистично. Впрочем, нельзя не признать, что иные из его трелей удивительно красивы. Жаль только, что в них нет никакого смысла
и они лишены практического значения.

И он пошел к себе в комнату, лег на узкую койку и стал думать о своей любви; вскоре он погрузился в сон.

Когда на небе засияла луна, Соловей прилетел к Розовому Кусту,
сел к нему на ветку и прижался к его шипу. Всю ночь он пел,
прижавшись грудью к шипу, и холодная хрустальная луна слушала,
склонив свой лик. Всю ночь он пел, а шип вонзался в его грудь все глубже
и глубже, и из нее по каплям сочилась теплая кровь.

Сперва он пел о том, как прокрадывается любовь в сердце мальчика
и девочки. И на Розовом Кусте, на самом верхнем побеге, начала распускаться великолепная роза. Песня за песней — лепесток за лепестком.
Сперва роза была бледная, как легкий туман над рекою, — бледная,
как стопы зари, и серебристая, как крылья рассвета.
Отражение розы в серебряном зеркале, отражение розы в недвижной воде
— вот какова была роза, расцветавшая на верхнем побеге Куста.

А Куст кричал Соловью, чтобы тот еще крепче прижался к шипу.

— Крепче прижмись ко мне, милый Соловушка, не то день придет раньше,
чем заалеет роза!

Все крепче и крепче прижимался Соловей к шипу, и песня его звучала
все громче и громче, ибо он пел о зарождении страсти в душе мужчины и девушки.

И лепестки розы окрасились нежным румянцем, как лицо жениха,
когда он целует в губы свою невесту. Но шип еще не проник в сердце Соловья,
и сердце розы оставалось белым, ибо только живая кровь соловьиного сердца
может обагрить сердце розы.

Опять Розовый Куст крикнул Соловью, чтобы тот крепче прижался к шипу.

— Крепче прижмись ко мне, милый Соловушка, не то день придет раньше,
чем заалеет роза!

Соловей еще сильнее прижался к шипу, и острие коснулось наконец
его сердца, и все тело его вдруг пронзила жестокая боль.
Все мучительнее и мучительнее становилась боль, все громче и громче
раздавалось пенье Соловья, ибо он пел о Любви, которая обретает совершенство
в Смерти, о той Любви, которая не умирает в могиле.

И стала алой великолепная роза, подобно утренней заре на востоке.
Алым стал ее венчик, и алым, как рубин, стало ее сердце.

А голос Соловья все слабел и слабел, и вот крылышки его судорожно затрепыхались, а глазки заволокло туманом.
Песня его замирала, и он чувствовал, как что-то сжимает его горло.

Но вот он испустил свою последнюю трель. Бледная луна услышала ее и,
забыв о рассвете, застыла на небе. Красная роза услышала ее и,
вся затрепетав в экстазе, раскрыла свои лепестки навстречу прохладному
дуновению утра. Эхо понесло эту трель к своей багряной пещере в горах
и разбудило спавших там пастухов. Трель прокатилась по речным камышам,
и те отдали ее морю.

— Смотри! — воскликнул Куст. — Роза стала красной !
Но Соловей ничего не ответил. Он лежал мертвый в высокой траве,
и в сердце у него был острый шип.

В полдень Студент распахнул окно и выглянул в сад.

— Ах, какое счастье! — воскликнул он. — Вот она, красная роза.
В жизни не видал такой красивой розы! У нее, наверное, какое-нибудь
длинное латинское название.

И он высунулся из окна и сорвал ее.

Потом он взял шляпу и побежал к Профессору, держа розу в руках.

Профессорская дочь сидела у порога и наматывала голубой шелк на катушку. Маленькая собачка лежала у нее в ногах.

— Вы обещали, что будете со мной танцевать, если я принесу вам
красную розу! — воскликнул Студент. — Вот самая красная роза на свете.
Приколите ее вечером поближе к сердцу, и, когда мы будем танцевать,
она расскажет вам, как я люблю вас.

Но девушка нахмурилась.

— Боюсь, что эта роза не подойдет к моему туалету, — ответила она.
— К тому же племянник камергера прислал мне настоящие каменья,
 а всякому известно, что каменья куда дороже цветов.

— Как вы неблагодарны! — с горечью сказал Студент и бросил розу на землю.

Роза упала в колею, и ее раздавило колесом телеги.

— Неблагодарна? — повторила девушка. — Право же, какой вы грубиян!
Да и кто вы такой, в конце концов? Всего-навсего студент. Не думаю, чтоб у вас
были такие серебряные пряжки к туфлям, как у камергерова племянника.

И она встала с кресла и ушла в комнаты.

— Какая глупость — эта Любовь, — размышлял Студент, возвращаясь домой.
— В ней и наполовину нет той пользы, какая есть в Логике.
Она ничего не доказывает, всегда обещает несбыточное и заставляет верить
в невозможное. Она удивительно непрактична, и так как наш век
— век практический, то вернусь я лучше к Философии и буду изучать Метафизику.

И он вернулся к себе в комнату, вытащил большую запыленную книгу
и принялся ее читать.

https://mishka-knizhka.ru/skazki-dlay-detey/zarubezhnye-skazochniki/skazki-oskara-uajlda/solovej-i-roza/