"Солдат свободы" как пример дезинформации и агитации в СССР или Нельзя ж так подло людям врать.

catherine_catty — 23.04.2016 Примерно год назад mustang_shelby прислал мне фотографии скульптуры «Защитник Вьетнама французский матрос Анри Мартен» Н. Зеленской. Я такого персонажа не знала, поэтому пошла в Интернет просвещаться. Краткая история: бывший макизар, Анри Мартен, завербовался во флот после войны. Побывал в Индокитае. Не понравилось. Трижды просил списать его на берег. Отказали. В 1947 был переведен в Тулон, где начал распространять антивоенные листовки, за что и был арестован полицией. В 1950 ему присудили 5 лет тюрьмы. Приговор не отменили, несмотря на массовые выступления народа под руководством коммунистов. Вышел на свободу досрочно (за хорошее поведение) в 1953. Сделал карьеру в КП Франции (был в ее ЦК). Умер в 2015.

Вчера вечером я долго думала: не заказать ли мне на Озоне книгу Поля Тийара «Анри Мартен», выходившую у нас в 1954 под названием «Моряк свободы». Я уже говорила не один раз, что не могу рекомендовать практически ни одной книги по войне в Индокитае и Алжире (за исключением кое-каких художественных произведений) из числа вышедших во времена СССР. Потому что тогда литераторы и переводчики четко следовали линии партии. И ладно если они еще терроризм в Алжире оправдывали. Это еще полбеды. Все вы люди взрослые, можете понять хорошо это или плохо, когда детей режут или взрывают. Гораздо хуже, когда перевирали события. Это уже страшнее, потому что человек, не знающий французского, просто не сможет проверить: а так ли это было на самом деле. Но я маньяк. Мне интересно и как освещали эти события у нас. Так вот, прежде чем заказать, я решила поискать еще раз книгу в сети. Нашла.



Прочитала. И тихо офигела. Прочитала еще раз. Офигела еще больше. Понятно, нельзя было ждать, что Тийар оправдал бы действия французов в Индокитае. Иначе книга просто не вышла бы в СССР. Но текст книги представлял собой совершенно альтернативную реальность. Женские батальоны во французской армии. Солдаты Чан Кайши и Японии открыто воевавшие вместе с французами против Вьетминя. И, самое главное, стиль написания – совершенно совковый, явно не французский. Я уважаю честных коммунистов. Они имели полное право бороться за свои идеалы. Но я ненавижу ложь. А тут была явная ложь. Я подумала-подумала и пошла искать оригинал. К своему удивлению, нашла. И тут я офигела в третий раз. Потому что текст Тийара не имеет никакого отношения к тому, что было издано у нас. Вообще. За исключением крайне редких цитат. И мне очень трудно было найти отрывки текста «как у Тийара» и «как у переводчика» просто потому что это вообще разные тексты. Даже структура книги, выпущенной в Сталинграде, другая. Но я упорная. Я нашла.



Учитесь, салаги, как переводить политические тексты. И завидуйте!

Текст Поля Тийара:
«Матрос Анри Мартен уже знал, что он не является солдатом справедливости и свободы. Но до сих пор он еще не участвовал в битвах. Вот что он напишет после своего первого боя родителям 23 ноября 1946:
"Сейчас 8 часов вечера. Повсюду пожары окрасили небо Хайфонга. Я ничего не слышу, оглох из-за из-за грома пушек.
Этим утром, в 9 часов, «Саворнян-де-Брацца» предупредил, чтобы наша десантная рота высадилась на землю вместе с его солдатами. Мы отправили ее на лодке. Наши парни зашли в город. Через несколько минут мы увидели как проезжают танки. Потом услышали первые выстрели из пушек и пулеметов. Самолеты-разведчики кружились над городом. «Саворнян-де-Брацца» открыл огонь. Повсюду занялись пожары.
Сейчас ночь. Из города слышны выстрелы. Пожары все еще не потушили».

Анри Мартен стал свидетелем этой битвы, но не понял ее смысла. Разве не был Индокитай признан свободным соглашениями, подписанными 6 марта 1946 года в Фонтенбло французским правительством и Хо Ши Мином? В конце этого же письма от 23 ноября 1946 года Анри Мартен объясняет причины битвы в Хайфонге: «Корабль хотел провести осмотр джонки. Какие-то парни открыли с берега огонь по джонке и кораблю. В городе началась перестрелка и 3 солдата были убиты. Завязался бой. Это было в 11 часов утра. В 14.00 Вьетминь попросил прекратить огонь. Французы отказались. Бой возобновился и прекратился только на следующий день, 21 ноября, в 14.00, после вмешательства комиссии, прибывшей из Ханоя. Началось споры. Французы поставили ультиматум: вьетнамцы отходят на 20 километров от Хайфона. Ультиматум был отклонен. Утром бой возобновился».

Отсюда: https://pandor.u-bourgogne.fr/img-viewer/PK/03PK1511/iipviewer.html?base=mets&np=03PK1511_001.jpg&nd=03PK1511_046.jpg&monoid=PK-3-15-1-17&treq=&vcontext=mets&ns=03PK1511_011.jpg

А. Мартен в суде.


Перевод. Точнее, пересказ, потому что текст стал длиннее раз в 10.

«19 ноября 1946 года «Шеврей» бросил якорь у Хайфона. В нескольких кабельтовых от «Шеврея» встал «Саворньян-да-Брацца», направив дула своих орудий на город.
— На этот раз мы, кажется, прибыли сюда не в бирюльки играть, — сказал боцман.
Матросы находились в состоянии боевой готовности, десантная рота ожидала приказа о высадке. К вечеру небо стало совсем ясным. В лучах заходящего солнца вдали виднелась бухта Алонг — одно из чудес света. Гигантские скалы опоясывали ее, как вечные часовые.
— В таких красивых местах война кажется особенно нелепой, — сказал Анри одному из своих товарищей матросу-механику, который вместе с ним любовался чудесным зрелищем моря, исчезающего в сумерках.
— Война! — повторил тот дрогнувшим от волнения голосом. — Какая же может быть война, когда подписаны мирные договоры?
— Так-то так, но надо смотреть на вещи трезво. Мне кажется, нас обманули по всем статьям. Все соглашения — одна видимость. Да, старина, скоро начнется война. И на нашу долю выпала грустная привилегия участвовать в первом бою.
Ночь прошла без всяких инцидентов. Но на борту «Шеврея» царило волнение, и лишь немногие из матросов спали. 20-го, еще до рассвета, раздались свистки... Боевой сигнал — все по местам!

На мачтах военных кораблей сверкали якорные огни. Со стороны порта слышался всплеск волн, разбивающихся о лодки. Поскрипывали стоящие рядом суда. На борту китайских джонок пели петухи. «Зачем эта война? — думал Анри. — Какой покой вокруг!» И он представил себе рассвет в своей деревушке Розьер. Мать уже, наверно, приготовила кофе, а отец одевается, готовясь отправиться на работу в Люнери, — на завод.

В 9 часов приказ по радио: «Саворньян-да-Брацца» требует немедленной высадки десантной роты с «Шеврея».
— На этот раз, ребята, мы попали в самую кашу, — сказал капитан, командующий ротой. — Нам, кажется, придется жарко.
Не прошло и получаса, как рота была уже на берегу. Оставшиеся на борту матросы видели, как она скрылась в городе. Через несколько минут на берегу неизвестно откуда появились танки. Они медленно проехали с орудиями, направленными на все увеличивающуюся толпу местных жителей, и тоже исчезли в городе. Через орудийный люк Анри продолжал наблюдать за портом с таким вниманием, что у него заболели глаза. Обращенные к порту орудия кораблей, высадка роты, танки — все это говорило о том, что готовится заранее согласованная атака. Но что же послужит поводом для нападения? Анри уже однажды воевал. Из собственного фронтового опыта и книг о войне он знал, что всякая война начинается с провокации, организованной теми, кто в ней заинтересован. И вот с одной из джонок открыли огонь по французскому десантному судну. Это и послужило сигналом к началу боя. Через несколько минут весь город сотрясался от выстрелов. Мощный удар грома прокатился над портом; «Саворньян-да-Брацца» стрелял из всех своих орудий. Повсюду в городе уже полыхали пожары.
Ни одна подробность этой страшной сцены не ускользнула от судового механика Анри. Он решил во что бы то ни стало узнать, почему джонка открыла огонь по французскому военному кораблю. Вскоре действительно все стало ясно. Многие из солдат и моряков экспедиционного корпуса тоже поняли, в чем дело. На борту джонки находились бывшие солдаты Чан Кай-ши, которые нанялись на службу французским властям. Они согласились стать орудием провокации, задуманной французской военщиной. И это было известно офицерам десантного судна, которые подъехали к джонке будто бы для того, чтобы проверить, не занимается ли судно контрабандой. Во время боя в Хайфоне судовой механик Анри окончательно убедился в агрессивных намерениях французских властей. Он убедился также и в том, что вьетнамские власти хотят мира.
К 11 часам 20 ноября 1946 года сражение охватило весь город. Кругом разгорались бои. Пресловутые «отряды специального назначения», в полном секрете сформированные адмиралом Тьери д'Аржанлье и генералом Валлюи (циркуляр от 8 апреля 1946 года), творили свое гнусное дело, убивая из-за угла местных руководителей аннамитских организаций. В 2 часа дня на борту «Шеврея» стало известно, что вьетнамские власти просят о прекращении огня.
— Ну, вот и отлично! — сказал один из матросов. — Они быстро одумались.
Услышавший эти слова лейтенант громко рассмеялся:
—- Вы ничего не понимаете, приятель! Раз уж мы начали, надо действовать до конца. Мы укокошим всех этих обезьян, которым захотелось независимости!
Это был юнец, ничего не понимавший ни в войне, ни в жизни. Зато он был, по видимому, прекрасно осведомлен о намерениях французского командования. Предложение вьетнамцев прекратить огонь привело лишь к тому, что бои стали еще ожесточеннее. Наступила ночь, разрываемая пулеметными очередями. Багровые вспышки орудий «Саворньян-да-Брацца» прорезали темноту. На суше ночь озарялась светом пожаров. Примостившись на кругах каната с листком бумаги на коленях, Анри с болью в сердце писал отцу:
«...Сейчас ночь. В городе все еще слышны выстрелы, все еще полыхают пожары».
Сражение продлилось до середины следующего дня, утихнув лишь по прибытии комиссии из Ханоя, которая потребовала встречи с французскими военными властями. Выстрелы стали реже. На «Саворньяне» прекратили огонь. Понемногу наступила тишина, но пожары не угасали.
— Напрасно, — сказал лейтенант. — по моему, вступать в переговоры с вьетами унизительно.
Лейтенант направился к радиорубке, чтобы узнать последние новости. Матросы проводили его враждебными взглядами.
— Если бы рядом с ним когда-нибудь разорвалась граната, он стал бы, пожалуй, рассуждать иначе, — заметил один из матросов, бывший партизан.
Эта фраза вызвала всеобщее веселье. Но лейтенант уже шел назад.
— Добрые вести! — воскликнул он. — Французское командование потребовало, чтобы все вьетнамские части отошли на двадцать километров от Хайфона. Но проклятые туземцы отказались. Они думают, что все права на их стороне. Свиньи! Итак, опять в бой.
И действительно, в городе уже снова раздавались выстрелы, и самолеты морского патруля опять кружили в небе. Удивленный молчанием матросов, лейтенант посмотрел на них. Его сообщение явно не вызвало радости. Он оглядел моряков одного за другим: взгляд его остановился на Анри, открытое и ясное лицо которого было обращено к нему. Офицеру показалось, что механик смотрит на него с презрением.
— Что вы об этом думаете? — спросил он.
— Я ничего не думаю, — ответил матрос.
Анри знал, что есть такие вещи, о которых можно говорить только друзьям, есть правда, которая зазвучит с полной силой лишь тогда, когда ее провозгласит весь народ. Этому офицеру, который поносил людей, не желавших покинуть свой город, свою страну, матрос хотел бросить в лицо одно только слово: «Бандит!» Но говорить это сейчас было бесполезно.»

Отсюда: http://antimilitary.narod.ru/antology/martin/teyard.htm

Защитник Вьетнама французский матрос Анри Мартен. Н. Зеленская. Музей В. Мухиной, Феодосия.


У Тийара – очень сухой, но точный рассказ, практически без подробностей, но с цитатами из писем Мартена. Все четко. В переводе добавлено много деталей, но взяты они с потолка. Описаны персонажи и явления, которых не было и не могло быть в книге Тийара: капитан Даньель (на самом деле он Даниэль и его имя только раз упоминается), полицейские, следователи, свидетели. Добавлены обличения американской, японской и чайканшистской военщин и всякие ужасти типа легионеров, продающих кольца, из которых отрезанные пальцы вываливаются. Приписаны огромные куски текста. Процентов 90 текста к книге Тийара отношения не имеет. То, что имеет, переведено так, что автор свой текст не узнал бы.
Тийар: «На самом деле этот инженер сказал: «Горсть наждачного порошка сильно уменьшило бы трение в подшипнике. Через несколько часов работы он бы перегрелся. Это было бы тут же замечено. И привело бы это к потере хода авианосца, но не к его гибели»
Перевод: «Больше всех был удивлен этими статьями инженер-механик «Диксмюда», который как раз и обнаружил эту попытку диверсии.
— Что за преувеличение! — сказал он одному из своих помощников. — Горсть наждачного порошка, брошенная в машину, никогда не привела бы к таким последствиям. Ну и здоровы же врать эти писаки! Самое страшное, что могло случиться, — наждак испортил бы поверхность вала, но тогда произошел бы перегрев, а этого нельзя не заметить. В крайнем случае, «Диксмюд» слегка замедлил бы свой ход.»

Зато почему-то пропущено очень интересное свидетельство Мартена. В одном из писем родителям он пишет: «Я уже рассказывал вам историю о священнике парашютистов? Он приканчивал раненых Вьетминя, чтоб избавить их от страдания, как он говорил. В одной деревне, между Тураном и Хюе он встретил бельгийского миссионера, который упрекнул его в недостойном поведении французских войск. На следующий же день миссионера отправили в Туран, как сказал священник, чтоб защитить его. До сих пор он не нуждался в защите, но не всегда полезно говорить правду…»

Теперь понятно почему я не могу рекомендовать кому-либо книги про Алжир и Индокитай, изданные в СССР?

Фотографии с сайтов:
http://www.humanite.fr/henri-martin-une-conscience-dans-la-sale-guerre-dindochine-565806
http://observatoiredelacensure.over-blog.com/article-13-mars-2010-lire-drame-a-toulon-henri-martin-1ere-partie-46518751.html
Снимок скульптуры сделан mustang_shelby.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив