Со своим народом

Обратные билеты в Тель-Авив были взяты на пятое июня. Но сначала папа заболел ковидом, потом попал в больницу и, хотя туда никого не пускали, уехать стало невозможно - просто не с кем оставить маму. Через месяц папа бледный до голубизны и слабенький как игрушечный бычок на дощечке, вернулся домой. Теперь уехать стало совершенно невозможно. Ему нужен был уход, хорошее полноценное питание и просто присутствие Рины дома. Авиад оказался в ужасном положении - вернуться домой и оставить Рину он не решался - русское родовспоможение у него доверия не вызывало. Но и оставаться дольше было невозможно. Он использовал уже весь отпуск и много больничных дней. Кроме того, приближался срок, когда можно было ожидать преждевременных родов - близнецы часто рождаются до срока. В середине сентября они решили, что лететь домой надо срочно. Ближайшие билеты были на завтрашний утренний рейс, причем один дорогущий в бизнес-классе, а другой обыкновенный в туристическом. Авиад усадил Рину в роскошное кресло, помассировал спину, накрыл пледом, но покоя не обрел. Она казалась измученной, жилка на виске пульсировала сильнее обычного. И вообще. Интуиция опытного гинеколога подсказывала, что лучше ему быть рядом. Он любил женщин, умел им нравиться, и за пять минут обе стюардессы готовы были на любые уступки и послабления, чтобы помочь милой паре, но в бизнес-классе свободных мест действительно не осталось. Можно было уговорить любого из заднего салона занять Ринино место и взять ее к себе в тесноту и неудобство, но она уже задремала и так удобно устроилась в широкой почти-кровати в своей тихой почти-комнатке, что Авиад пожалел. Так он и ходил каждые пятнадцать минут, пробираясь от своего места у окна через две пары чужих ног к узенькому коридорчику, а там протискиваясь мимо знакомой стюардессы с тележкой, с которой непременно обменивался улыбками, до салона бизнес-класса, где его всегда дружелюбно встречала миниатюрная красавица-тайманка в ладном приталенном пиджачке и коротенькой форменной юбке.
Однако через час начались воздушные ямы и пассажирам велели пристегнуться и не вставать. Тут уставший Авиад преступно задремал и проспал целый час. Он проснулся, когда объявили, что просят приготовиться к обеду, и кинулся проверять, как себя чувствует брошенная им жена. В бизнес-классе обед уже подавали. Сосед Рины, приятный человек лет пятидесяти, в черном костюме без галстука и в черной бархатной кипе, разглядывал с любопытством печать кашрута на тщательно окутанном целлофаном подносе.
- Скажи, детка, - обратился он к стюардессе, подававшей поднос, - ты можешь прочитать, что здесь написано?
- Нет, к сожалению, - ответила девушка.
- Я могу! – сказала Рина. – Тут написано (она слегка ухмыльнулась) «Продукт имеет кошер-сертификацию от Главного раввината России»
- Ты что, - спросил стюардессу пассажир, – предлагаешь мне это есть? Да я даже Иерусалимский кашрут не уважаю. Кроме БАДАЦ в жизни ничего в рот не возьму. Я же писал, когда заказывал билет.
- Горько мне, - опечалилась стюардесса, - что компания не может выполнить твоих пожеланий. В туристическом классе все продукты от БАДАЦ. А в бизнес-салоне едят свежеприготовленное под контролем русского раввина и привозят к рейсу в индивидуальных термосах.
- К черту термосы, - рассердился хаббадник, - я есть хочу! Принеси мне порцию из туристического!
- Этого я сделать не могу, несмотря на мое огромное к тебе уважение. Это абсолютно незаконно и противоречит нашим принципам. Хочешь, я приведу первого пилота, и он подтвердит, что это совершенно невозможно?
- К дьяволу первого пилота! Что же мне – голодать? - рассвирепел Ринин сосед. За такие деньги, что я заплатил за билет, можно было полгода ежедневно иметь глатт кошер в лучшем ресторане Тель-Авива!
- Господин мой, сказала умоляюще девушка, - может поешь один раз со своим народом в туристическом классе?
- Ну, да! Да!! Хорошо!!! А там есть место?
- А вот этот милый доктор уступит тебе свое место и свою еду, - ответила она кротко, указывая на Авиада. И тот энергичным кивком подтвердил, что готов служить.
Сердитый богач ушел, захватив шляпу, есть свой обед в тесноте, а Авиад пробормотал «Благословен господь, совершающий чудеса» и отдался ласковым заботам необъятного кожаного кресла, из которого он мог, не вставая, видеть впечатляющий живот Рины. Через минуту Авиад вскочил, достал из кармана стетоскоп, умудрился поймать сердцебиение одного из своих сыновей и удовлетворенно кивнул. Потом снова уселся, вскрыл свой поднос и из меню, которое было распечатано золотыми буквами на голубоватом картоне, узнал, что к ростбифу с грибами шиитаке ему предлагается вино ЛеГран Нуар Гренаш-Сира-Мурведр из Лангедока.
|
</> |