рейтинг блогов

Случай с преданной экономкой

топ 100 блогов shakko_kitsune15.05.2018 Сегодня, когда имя Шерлока Холмса стало столь популярным, мир наполнили воспоминания и дневники людей, которым довелось когда-либо с ним общаться. Писать что-либо после доктора Уотсона мне казалось кощунством, но ныне с удивлением я отмечаю публикации приключений мисс Ирэн Адлер (в замужестве миссис Годфри Нортон), второй супруги доктора Уотсона по имени Амелия, а также некой молодой особы, претендующей на то, чтобы называться ученицей мистера Холмса, а потом и вовсе объявившей себя его супругой. Чувство оскорбленной справедливости и приверженность к истине заставили и меня взяться за перо и рассказать о своей истории отношений с этим великим человеком, пусть эти записки и не предназначены для широкой публики и будут прочитаны лишь спустя поколения, поскольку я помещу эту рукопись в сейф с соответствующей пометкой.

Случай с преданной экономкой


Я познакомилась с мистером Холмсом в 1881 году, когда вместе с доктором Уотсоном он пришел осматривать квартиру с двумя спальнями и гостиной, сдававшуюся в принадлежавшем мне четырехэтажном доме по адресу Бейкер-стрит, 221б. Из этого жилья недавно съехали предыдущие мои арендаторы — первые, кому мне довелось сдавать квартиру. И лишь с недостатком своего жизненного опыта в сдаче жилья я связываю свою ошибку — ведь тогда я сочла этих двух новых джентльменов достойными холостяками, удобными жильцами, которые не повредят мебель и не принесут много хлопот. И решила подписать с ними договор. Небеса знают, как мне суждено было ошибиться!

Он завел в квартире большой верстак, на котором ставил эксперименты: эти химикалии и реактивы заполняли своими запахами весь этаж. Он прокурил все комнаты, в которых проводил время: занавески и покрывала было невозможно отстирать от запаха, мебель покрыли пятна и следы обгорелостей. Он играл по ночам на скрипке какие-то омерзительные пиески, и эти звуки, похожие на вой щенков, доходили до спален третьего этажа, где я жила с матушкой, миссис Тернер, не давая нам заснуть. По дому постоянно шастали подозрительные грязные люди из низших сословий, после которых иногда в прихожей я недосчитывалась зонтиков и калош, а однажды даже исчез серебряный поднос для визитных карточек. В дверь могли звонить посреди ночи, в окна стреляли, приносили подозрительные посылки. В мусоре я находила шприцы... Как-то он испортил револьверными выстрелами мою стену, пусть и оправдывался потом, что инициалы королевы Виктории — это весьма патриотично! Как я в тот раз жалела, что пренебрегла обыкновением лондонских арендодателей брать у жильцов денежный залог за порчу имущества.

Мы прожили вместе 22 года... Следовало бы отказать мистеру Холмсу от жилья по истечению первого из них, но из раза в раз я разрешала ему продлить аренду, не решаясь выставить его из единственного места, которое он мог назвать домом. Увы, я слабая женщина! И все потому, что многие годы мое сердце не переставало биться сильнее при взгляде на него, ведь он был так привлекателен и даже прямо скажу красив. Высокий рост, худощавая фигура, необыкновенно полные энергии умные глаза... Я обожала его чеканный профиль с тонким орлиным носом. Каждое утро я сама сервировала ему завтрак, а если ему доводилось обедать и ужинать дома — то и эти трапезу на стол накрывала тоже я. Служанки, которые сменялись у меня за эти годы (а попробовали бы вы вести четырехэтажный дом без прислуги!) всегда удивлялись тому, что я опускаюсь до работы, которую бы следовало выполнять им. Но для меня было такой радостью хотя бы в течение нескольких минут видеть его лицо. А также наблюдать, как он испытывает наслаждение от приготовленной мною пищи. Признаюсь, правда, что часто я разделяла эту честь со своей кухаркой: не всегда у меня находилось время собственноручно готовить полные обеды, тем более, что мистер Холмс так часто не являлся к положенному часу, и еда пропадала. Поэтому в меню, которое я предлагала им с доктором Уотсоном, я придерживалась принципа шотландской простоты — обильная еда, которую всегда можно было легко разогреть.

Ему нравилось считать, что у него холодный интеллект, не смущаемый никакими эмоциями, но на самом деле мистер Холмс отличался нравом, который — будь он женщиной — назвали бы истеричным характером примадонны. Все в доме менялось в зависимости от его настроения: моменты бурной деятельности и позерства сменялись мрачностью и апатией. Однажды в конце 1889 года, когда прошло уже несколько месяцев после женитьбы доктора Уотсона, и его переезда из моего дома, я зашла в гостиную на втором этаже, чтобы накрыть мистеру Холмсу обед. Он был в сумрачном настроении по причине не только отсутствия каких-либо интересных для расследования дел, но и от накрывшего его одиночества. Тогда мистер Холмс уже в полной мере успел осознать, насколько был необходим ему доктор Уотсон для душевного покоя. Ведь нет ничего страшнее, чем оказаться в одиночестве в этом мире.

Я принесла поднос с едой и поставила его на стол. Мистер Холмс поблагодарил меня и окинул быстрым взглядом. Следует отметить, что то, как он смотрел на меня, всегда отличало его доктора Уотсона. Милейший доктор, при всей его симпатии к женскому полу, предпочитал барышень юных, робких, которых необходимо было защищать и опекать; из таких он и выбрал себе супругу. Я для него просто не существовала: во-первых, поскольку относилась в его глазах к категории «прислуги» (снобизм смешной у человека, которому за свою жизнь не удалось скопить денег на покупку квартиры в Лондоне, не говоря уж о целом доме). Во-вторых, несмотря на то, что я была лишь немногим старше его по возрасту, мой тип внешности не представлял для него никакого интереса: меня нельзя было назвать ни робкой, ни беззащитной. Я была для доктора Уотсона «пустым местом»: ни на одной странице его записок вы не найдете ни малейшего упоминания ни о моем возрасте, ни о внешности, ни о привычках. Я специально искала! Только один раз он упомянул, что походка у меня «величественная».

Мистер Холмс был не таким. Он смотрел и видел. В тот раз он увидел, что глаза у меня заплаканные, одежда по рассеянности в некотором беспорядке, и я забыла столовые приборы положить на поднос. «Что случилось, моя дорогая миссис Хадсон?» — заботливо спросил он. А я, в облегчении от того, что нашелся кто-то, кому я могу излить свои горести, и этот кто-то — это Он, разразилась рыданиями. Мистер Холмс заботливо усадил меня на стул и поднес стакан воды. Я же, немного успокоившись, вынула из кармана письмо и протянула ему.

— Послание без подписи, — сказал Холмс, повертев бумагу в руках, — и печатными буквами. «Если хотите узнать, что случилось с вашим мужем мистером Хадсоном, пришлите 10 фунтов по этому адресу на имя мистера Джона Смита». И адрес дешевых меблированных комнат в Уайтчепеле. Как пришло письмо?

Я протянула ему конверт, доставленный королевской почтой, но ничего полезного, кроме того, что адрес был написан женским почерком, дама пользовалась дешевыми духами и имела как минимум двух детей, мистер Холмс из него не извлек. Потом он задал вопрос, который я ждала со страхом:

— А что случилось с вашим мужем, дорогая миссис Хадсон? Действительно, за все годы, которые мы знакомы, я ни разу не слышал упоминания о нем. Обручальное кольцо вы носите, как вдова, но траур не соблюдали, и родственники к вам не приезжают.

— Девять лет назад он вышел из дома, где мы тогда жили (не из этого, этот я позже унаследовала от тетки незадолго до нашего с вами знакомства), сказал, что идет купить табак, и больше его никто не видел.

Потом мистер Холмс задал несколько вопросов о профессии моего мужа (он был занят в торговле, но успехов в ней не добился), о его внешности и особых приметах, и о нашем прежнем адресе.

— Я предлагаю послать этим людям 10 фунтов и посмотреть, какую информацию они нам предоставят. Быть может, вам суждено счастливое воссоединение, — сказал мистер Холмс, и мне снова захотелось заплакать.

— Ах, нет, сэр. Я бы заплатила и в десять раз больше, чтобы просто никогда о нем не слышать!

— Ясно, — сказал Холмс и энергично вскочил на ноги. — Я займусь вашим делом! Это самое меньшее, что я могу сделать в знак благодарности к вам, моя дорогая миссис Хадсон.

Он выскочил из дома, оставив нетронутым горячий обед — и я со вздохом понесла еду обратно на кухню, хотя на сердце у меня стало спокойнее. Холмс вернулся только поздно ночью, воспользовавшись своим ключом от двери: я сидела у окна и ждала его возвращения, хотя у меня не хватило храбрости спуститься вниз и спросить, что он узнал за прошедший день. Утром я надела свежевыглаженное платье с кружевами понаряднее, которое соответствовало моему настроению, полному надежды. Когда я подала ему завтрак, мистер Холмс впервые попросил присесть с собой рядом и побеседовать. Он ничего не рассказал о своих вчерашних достижениях, а продолжил расспросы о привычках моего мужа, которого я давно привыкла считать покойным и поэтому предпочитала выкинуть их из памяти.

Вечером, когда раздался шум подъехавшего кэба, сердце подсказало мне, что это вернулся мистер Холмс. Я бросилась вниз с расспросами. В своей гостиной он усадил меня на диван со словами «мне бы не хотелось, чтобы вы упали в обморок» и протянул мне некий документ.

— Что это? — с недоумением спросила я. — «Свидетельство о браке между мистером Джеймсом Опеншоу и мисс Элизабет Лайтон». Кто эти люди?

— Тут главное дата, моя дорогая миссис Хадсон, — улыбаясь, сказал Холмс. «1874 год». А в каком году вы вышли замуж, ведь в 1878, верно?

Я подтвердила этот факт, но продолжала ничего не понимать. Тогда Холмс стал объяснять ход своих мыслей и значение этого документа. Увидев, что послание написано печатными буквами, он предположил, что почерк мог быть мною узнан, и поэтому автор анонимки решил его изменить. При этом это не была женщина, подписавшая конверт. Холмс отправился по указанному адресу и выяснил, кому следовало передать письмо «для Джона Смита».

«Джон Смит» оказался мистером Джеймсом Опеншоу, живущим по соседству со своей большой семьей. Он был спившимся лавочником, который мнил себя большим хитрецом. Вместе с ним проживала его супруга Элизабет и пятеро детей самых разных возрастов; женский почерк на конверте, как установил Холмс с помощью бакалейщика, принадлежал именно миссис Опеншоу.

— Я отправился к этому Джеймсу Опеншоу и вызвал его на разговор. Прошу прощения, но меня так расстроило ваше состояние, что я чересчур переусердствовал со своим любимым хлыстом — отделал мошенника как следует. Зато теперь я могу точно ответить, что именно случилось с мистером Хадсоном.

— И что же?!

— Мистера Хадсона, вашего мужа, никогда не существовало. Человек, использовавший имя Хадсона, к моменту брака с вами был уже женат на Элизабет Лайтон, к которой он и предпочел позже вернуться помогать производить на свет новых детей. К вам этот человек больше не имеет никакого отношения, и у него нет никаких прав на ваши финансы. Не волнуйтесь. Я понимаю, как вы переволновались. И я очень рад, что смог оказать вам эту услугу: она хоть немного вывела меня из печали, в которую повергло меня расставание с милым Уотсоном... Признайтесь, вам ведь его тоже не хватает? Я и не понимал, как я одинок.

А я в слезах радости бросилась ему на шею.

Так все и началось. И длилось еще долгие, счастливые годы, хоть мы и предпочитали не делиться нашей радостью с другими, в особенности с доктором Уотсоном. Во-первых, из-за его неисправимой привычки доверять бумаге и газетам малейшие нюансы личной жизни Холмса, что стало особенно невыносимым по мере роста популярности великого сыщика, увеличения числа его поклонников и его врагов. Во-вторых, Холмс ощущал, с каким неодобрением его друг отнесется к вторжению «третьего» в их отношения. Тем более, занимающего такое положение, как я. Впрочем, если бы доктор дал себе труд подумать, почему Холмс стал отдавать мне на ведение дома поистине княжеские суммы, отчего накануне истории с Пустым домом, после трехлетнего отсутствия, Холмс на Бейкер-стрит явился сразу — а к Уотсону он пришел лишь на следующий день, а также откуда в моем доме взялся умненький мальчик Билли... Впрочем, я довольна тем, что все это навсегда осталось тайной.

РАНЕЕ ПО ТЕМЕ

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
На рубеже 1980-90-х малоизвестный американский экономист японского происхождения Фрэнсис Фукуяма написал несколько статей про « Конец цивилизации ». Эти статьи получили громадный медийный резонанс. Его работы стали программными для администрации Клинтона и (соответственно) для «новой ...
Достойный оператор и почтенный главный энергетик дают отдых усталым ногам и перенастраивают нагрузки в сервоприводах, которые, по-хорошему, давно надо было бы заменить, но эта услуга, увы, не обслуживается страховым полисом Дополнительного Технического Обслуживания (только экстренный ...
 Ох, какое же это было удовольствие!) Длиною в целый месяц!! Всё-таки не зря существует эта игра - столько эмоций, переживаний, радости, огорчений - по всему миру! Даже не думала, что это ТАК меня захлестнёт!...) Но, конечно, подлинное удовольствие ...
Неделя интенсивных переговоров западных союзников на фоне объявленного, но не состоявшегося вторжения. Декабрьский ультиматум России Западу и события вокруг Украины потрясли Европу, как и весь евроатлантический мир, поставили Россию, почти забытую, сразу в центр внимания. По ...
Кажется, что нашумевшее теперь уже даже не дело "Сети", а дело "Медузы", долго будет колыхать общество неравнодушных граждан. К обсуждению подтянулись даже обитатели зомбоящика. Тем не менее, хочу ознакомить вас с любопытным умозаключением. Оно, кстати, довольно лаконичное. Вдогонку ...