Символ веры

Во что верят те, кто называют себя христианами? Во что они верят по-настоящему?

В историю жизни Иисуса Христа? В это они хотят верить. Уговаривают себя, что верят. Но как поверишь в то, чего не знаешь наверное? Всегда есть место сомнению. Сколько не вытесняй его – оно останется, пусть и почти неосознаваемым. А потом, в самый неподходящий момент возьмет, да и выпрыгнет наружу.

А может, они верят, что после смерти в награду за то, что они ежедневно говорили правильные слова, ходили в церковь и делали все, что им говорил священник, за то, что целовали иконы – в общем, за всё за это они попадут в очень хорошее место? И в это они тоже только пытаются верить. Потому что, как поверить в то, что с опытом не согласуется, со здравым смыслом не согласуется, из личного опыта неизвестно? Убеждать себя, что веришь, конечно, можно. Объяснять себе, что верить надо, тоже можно. Но поверить до конца, что будешь жить с Богом, когда не имеешь и намека на личное знакомство с Ним, невозможно. Можно только старательно гнать сомнения. Но нельзя их прогнать вовсе.

Но во что-то же наши христиане все-таки верят? Конечно. Есть вещи, в которые они верят совершенно искренне и глубоко. Главная из этих вещей – что другие, непохожие на них люди – это очень плохие люди. Что делающие аборты – убийцы. Что гомосексуалисты – исчадие ада. Что внебрачный секс – разврат. А матери-одиночки – блудницы. Невенчанные – тоже. Что вокруг враги и что они сами – воины Христа, задача которых истребить врагов Христа.

«Я бы их [геев] всех ЖИВЬЕМ (выделение мое – А.З.) в печку запихал». Не сомневайтесь, в это Охлобыстин верит по-настоящему. Это от души. Из самой глубины. Все его слушатели – христиане. Кто-то засвистел, возмутился? Конечно, нет – бурные аплодисменты. Такой ответ всем по сердцу. Не просто убил. Сжег живыми. На этом фоне призывы священника-лицедея пороть детей звучат уже совсем невинно.

Другой рупор веры – томский миссионер Максим Степаненко. Который выматерил матерей-одиночек. Это тоже от души. Конечно, неполитично. Но зато вслух сказал то, что думают миллионы.

Старшие товарищи бросились его поправлять – догадались, что так можно паству ополовинить. Но что тут поправишь? Ненависть есть ненависть. Для кого-то она становится самоненавистью. Кого-то может доводить и до невроза. Кому-то, прочитавшему, что Бог есть любовь, такая ненависть может даже не нравиться. Но ведь от этого она никуда не девается. Даже когда для ее выражения находят более-менее приличные формы.

Фролов, Энтео, казаки... Люди рангом повыше – Смирнов, Чаплин... Самые высокие люди в церковной иерархии... В общем, на кого ни посмотри: шила в мешке не утаишь. В данном случае – почти в буквальном смысле: шипы ненависти к «ненашим» лезут из любого пылкого проявления веры. Этих не должно быть, этих нужно уничтожить – здесь вера искренняя, вера глубокая. Вера не умом, а сердцем. Настоящая их вера.

Но дело не в нескольких громких фамилиях. Если бы проповедников ненависти было бы только десять, или сто, или даже тысяча человек. Но их миллионы, если не десятки миллионов. Людей, объявивших себе последователями Бога-Любви. Но любви в душе не имеющих. В отличие от ненависти. Хмурые, суровые, раздраженные лица. На этом фоне уже даже просто деловые люди, избравшие религию своим бизнесом, не вызывают такого отторжения. Ворюги ведь, в самом деле, милее кровопийц.

Но ведь в том-то и страшная наша беда, что настоящая, искренняя вера в церкви – это вера кровопийц. Не реальных убийц, к счастию. Но кровопийц в душе – людей с желанием убивать. Подконтрольным, цензурированным, дай бог, никогда не вырвущемся в действие, но едва ли не единственным сильным чувством в душе защитников веры.

Это живая, настоящая вера. Но эта вера – не в Бога. Не в Христа. Эта иная вера. О ней страшные слова Иисуса в 8-й главе евангелия от Иоанна: Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего. Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала... Он лжец и отец лжи. А как Я истину говорю, то не верите Мне.

И это самый влиятельный духовный институт общества. Претендующий на монополию.

С такими поводырем у общества одна дорога – в пропасть.