Шёл дождь, б***ь.

ershowa — 05.08.2014 Если вам нехуй делать и срочно нужен хороший мужик – идите в горы. Я не знаю, почему Настоящие Женщины так и не могут встретить Настоящих Мужчин. Видимо, эти два вида проживают на разных материках, а самолеты там не летают. Могу сказать точно – всю неделю меня окружали охуенные мужики. Я хотела бы выйти замуж за каждого из них, родить сына, посадить дерево во дворе и перейти к следующему. Боюсь только, что им это не очень надо.
Никто так не поддерживал меня, как эти мужики. Не делал для меня так много.

В первый же день мы поняли, что у нас отличный гид. Когда мы стояли мокрые в лесу под ливнем на берегу горной реки без палаток. Вечерело блять. Переправу смыло. Мы спросили гида: «Что делать?» Он ответил нам: «Не знаю». Мы сразу тогда поняли – гид отличный.

Утром мы отправили палатки и еду УАЗиком на место стоянки, сами – взяли рюкзаки и пошли. Нам сказали – 21 километр. Через 5 км. я поняла, что устала, что девочка и не хочу ничего тащить. Я решила думать о Высоком, Вечном и Важном. Как и собиралась. У меня получилось. Я думала: «Пиздец блять. Пиздец блять». Мальчики уже через 5 км. пытались отобрать у меня рюкзак. Я чувствовала себя губной помадой в кармане мужика – ненужной вещью. Мне было стыдно за каждую свою остановку и глоток воды. Шел дождь. Было ветрено. Через два часа ходьбы у меня порвался дождевик. Через реки по переправам я переползала на карачках и старалась не смотреть вниз. Мой мозг еще помнил, что боится высоты.

Не знаю, смогу ли я когда-то передать, как сильно мальчики помогали мне все это время. Они называли меня мужиком, собирисьтряпкой и бабой-с-яйцами.

Мы были одним куском грязи. Ноги промокли через пару часов, стало насрать, куда наступать. По болотам я перестала искать кочки. В грязи перестала искать камни. Мы стали танками. Очень хуевыми, унылыми танками. Мы наводили дуло на очередную тропу и говорили не «Бдыщ!», а «Ых». Мне все еще подавали руку на ручьях, но я тупо шагала по воде. Мальчики были вежливыми роботами, я была роботом-благодарностью.

На пятом часу ходьбы у меня закончился последний сухой комплект одежды. Рваный дождевик я просто несла перед собой, чтоб ветер не продувал грудь, и не заливал дождь. Ветру и дождю было похуй. Я не мерзла так никогда в жизни. Мне казалось, что еще немного и пойдет снег. Меня спас Костян. Он вытащил из своего рюкзака сухое, обматерил меня, заставил переодеться и растер. Я стояла, как унылое говно посреди болота в мокрой футболке, а он сильно и больно растирал меня. Он кричал: «Если ты не согреешься, я въебу тебе, слышишь?» Наверное, у меня был жалкий вид, потому что я видела в глазах Костяна неебическое сочувствие. Я понимала, что если бы он мог, то сделал бы все, чтобы меня согреть. Мы догнали группу, и Костя сказал, что мне пиздец.

Я села на бревно под деревом и сама не поняла, как заплакала. Я до сих пор думаю, что не делала этого, но посоны утверждают обратное. Они говорят: «Мать, мы видели слезу!» Меня заставляли жевать хлеб, а проглотить его я не могла. У меня замерз орган, который ответственен за глотание. Мальчики так расхвалили меня, что я решила идти дальше практически походкой девушки с подиума. Получалась походка старой проститутки, вылезшей из канализации. Мальчики трепали меня по плечу и говорили что-то очень доброе. Мне кажется, что и заплакала я тогда не от усталости, а от этих слов.

Я пошлепала дальше. Встала в траву, чтоб не съехать в грязную жижу, поскользнулась и утекла в черную массу. Первые несколько секунд даже не пыталась встать. Я бля решила насладиться моментом. Никогда в жизни я еще не лежала с рюкзаком в грязи. Просто лежала и думала: «Ну охуеть теперь». Внутри меня был смех. Наверное, со стороны я выглядела как очень хитрая шизофреничка. Эта женщина зачем-то лежит в грязи и улыбается. Я как будто нашла свой дзен в этой жопе и никак не могла от него оторваться.

Вскоре гид заблудился. Он говорил: «Нам надо на полтора километра назад». Через полтора километра назад он вел нас на полтора километра вперед. Охуение наше устало охуевать.

Мужики вскоре стали обещать гиду насильственную смерть. Мы стали самостоятельно бегать по лесу и искать нужную тропу. Где-то за рекой должна была быть наша стоянка с палатками. Это было: «Будешь чай? А нету». Мы нарезали около семи лишних километров по горам. Некоторые стояли, смотрели в грязь и говорили: «Убейте меня». Мы решили, что есть вероятность провести ночь без палаток в лесу под дождем. Мы притащили мокрые дрова и минут сорок пытались развести костер. Гид бегал вокруг и смотрел вдаль. Мы стали бухать.

У кого-то нашлась банка тушенки и хлеб. Удивительно, но никто не старался съесть больше. Все впихивали в рот друг друга еду. Если бы мне в тот момент предложили идти с этими людьми на войну, в разведку или на северный полюс, я бы, не задумываясь, пошла. Меня подталкивали ближе к костру и заставляли греться.
Нам было очень сложно принять решение двигаться дальше. Мы стояли как заколдованные возле огня, и мозг наш не понимал, что это не может длиться вечно.

Владимир Васильевич предложил идти вброд. Шли дожди, и вода прибыла. Течение было сильным. Не хочется говорить до хуя слов, но течение было действительно сильным. Река делилась надвое. Первую часть мы перешли по парам. Вторая часть была глубже. Мы решили схватиться, сковаться всем вместе и переходить хором. Нас сносило.
В ногах не было сил сопротивляться течению. Камни были скользкими. Оторвать ногу и крепко ее поставить было сложно. Как только ты оказывался на одной ноге, течение подхватывало и сильно толкало на хуй. Я помню, как все кричали друг другу: «Держись, блять! Ставь ногу! Я держу тебя!»

Меня спас Костя. Меня стало сносить, я закричала, он схватил меня за рукав, за руку, за самое мясо и кости, сам еле стоя на ногах и вытянул из этого холодного бурления.

Мы перешли блять. Мы кричали что-то бессвязное и дикое, типа: «Ааааааа блять! Охуеть!» Мы били друг друга, пинали и орали: «Ты сделал это, чувак!» Заглядывали друг другу в глаза и хохотали.

Ноги жгло от холода. Мы стали бежать. Не знаю, откуда в нас взялись силы, но мы бежали, как могли.
Мы шли по турбазам и искали наши палатки. Их не было. Я не знаю, что было в головах ребят, а у меня была вселенская обида. Я устала. Я устала на хуй вообще. Мне надоело надеяться.

Не помню, как мы оказались в тепле. Мы забрели в какой-то домик и бросили носки на печку. Мы почти не отворачивались, когда снимали с себя грязную мокрую одежду. Всем было глубоко похуй.

Мужики нашли палатки. Я плохо помню тот вечер, хоть и выпили мы совсем мало. Каждый был друг для друга героем. Мы восхищались друг другом, смеялись и говорили, что это самое клеевое, что могло произойти в жизни.
Я влюбилась. В каждую морду. Я поняла, что мне нечего с ними бояться. Что меня обязательно спасут. Что они действительно готовы на все. На все. Ради меня. Ради друг друга. Я не испытывала этого чувства никогда в жизни. Все было в теории. Я могла только предполагать, что кто-то из готов сделать для меня все. Впервые я увидела это на практике. Думаю, что каждый светился от понимания происходящего. Мы глупо шутили, ржали, но я почти уверена, что каждый из нас в этот момент любил каждого из нас.

Мне хотелось благодарить их, и я не знала, как это сделать. Иногда я прикасалась к кому-то из них и говорила: «Спасибо». Я готова была отдать им все, что у меня есть. Все органы, отрезать свою ногу и сварить им борщ, лишь бы они хоть на минутку поняли, как я ценю их.

А потом я залезла в палатку, застегнула спальник и заплакала.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив