Сезон манго

veoral — 12.08.2014 Если есть что-то, что я терпеть не могу при всех обстоятельствах, так это нытье. Не люблю, когда меня жалеют, терпеть не могу вот это "бедненькая", и если рядом происходит неприемлемая попытка чего-либо подобного, единственной реакцией будет немедленное взятие себя в руки и успокаивание уже окружающих. И людей, живущих в позиции "ах, несчастный я!" не перевариваю на дух.

...Я уже четвертый день пишу этот тест, и сейчас наконец, в четыре утра, не совсем попадая по клавишам, я его допишу.

Я, черт возьми. безумно люблю эту страну. Что, наверное, не новость.
Да, я не всегда согласна со всем, что происходит. И я не всегда поддерживаю правительство. Я знаю, на что я раздражаюсь изо дня в день, где минусы, где плюсы и где нужно покричать и стукнуть кулаком по столу, чтобы получить желаемое.

Но.
Если кто-то думает, что я переживала из-за ракет, которые тысячами летели в мою сторону - вы ошибаетесь. Нет, конечно это тоже, это естественно, но спать я, например, перестала, когда наших солдат ввели в Газу.
В израильской армии, в боевых войсках служат лучшие из лучших. Соль земли. Самые умные, талантливые, харизматичные и замечательные. Строжайший и тщательнейший отбор. Ребят с моралью, честью и совестью. Элита.
От мысли, что эти мальчики рискуют жизнью в катакомбах Газы у меня не то, что все в теле холодело - у меня руки тряслись. Когда сообщили о первом погибшем, я надеялась, что это первый, и это последний. Я плакала, скорбила, но надеялась. Затем еще трое. После - 13 из тринадцатого батальона Голани. В день, когда сообщили об их смерти, я рыдала прилюдно и была очень, очень не в себе. Затем еще, и еще, и еще. Некоторых я знала, другие погибали героями, которых я видела впервые в черных рамках, и за которых так сильно болело сердце.

Но меня - нас - не нужно жалеть. Мы знаем точно, за что боремся. За что мальчик из Гивати тринадцатого батальона, чьи родственники прилетели из Франции в нашу больницу, будет всю жизнь ходить со шрамом по всему лицу - и тем не менее главное, что было важно ему, когда мы говорили - его друзья, оставшиеся в Газе.
Мы смелые, замечательные, бравые, отчаянно любящие друг друга. Мы друг для друга и тыл, и линия огня. Я могу ругаться с кем угодно и сколько угодно, но если кто-то попробует этого человека обидеть - я оторву голову. И за меня, я знаю, даже недолюбливающие меня оторвут тоже.
У нас такая маленькая страна, что не нужно думать, будто нам в принципе нужны новости: мы сами новости друг для друга, из фейсбука я узнаю больше и конкретней, чем из дядь и теть по телевидению.
Когда начали погибать первые ребята, правительство взмолилось: дорогие, мы знаем, что вы знаете, но пожалуйста, ради семей погибших, закройте наконец рты! И мы заткнулись. Нам не нужны новости чтобы знать, что происходит в Газе: мы узнаем от братьев, мужей, друзей и коллег, которые там. Страна мальчишей-кибальчишей: все всё знают, но молчат.

Мы сильные, мы не за себя переживаем: друг за друга. Первая моя мысль, когда начали обстреливать не Юг, а Центр: "Господи, у них почти не опыта, мои бедные, пусть лучше стреляют по нам". Сейчас, когда стреляют только по Югу, жители центра один за другим кричат: "Пока стреляют по Югу, толкового не будет, пусть стреляют по нам, мы готовы!". Северяне принимают всех прочих в свои дома, тысячи израильтян и евреев по всему миру поддерживают нас и больно им за нас тоже.
Не нужно нас жалеть, у нас есть то, что редко есть в мире в принципе.

Я никого и никогда не хочу переубедить. Не хочу и не буду доказывать, что европейские и уж тем более российские новости говорят неправду. У меня лишь одна слабость: я хочу, чтобы люди имели возможность узнать. Услышать. Понять. Чтобы шанс на правду, на достоинство и веру у людей все же был.
Поэтому я пишу. Пишу то, что происходит на самом деле. И пишу далеко не все.
Я не писала, когда в Иерусалиме случилось два теракта на прошлой неделе. И не писала, как погибли 64 замечательных мальчика - некоторые из них были убиты, когда пытались помочь палестинским детям, ложно звавшим на помощь. Не писала, когда моего знакомого убили, а я помню его не тем, что на фото, а живого - жизнерадостного, открытого, доброго, честного, всегда готового помочь. И помню, как его хоронили, и его мама плакала, а я все вспоминала его - живого - и его смущенную улыбку. Моя мама, говоря с родственниками заграницей, на вопрос "Ну как там у вас?" отвечает, что ничего страшного, тихо пока, сезон манго и по ночам становится холодно. А обстреливают - ну, вот час назад, да, а до этого пару суток не стреляли: разве это обстрелы.

Вообще сколько силы духа нужно, чтобы вопреки боли утраты улыбаться и продолжать жить, ни на мгновение не задумавшись попросить у кого-то помощи? У нас сила духа есть. Мы хороним мальчиков и продолжаем жить - то, ради чего ребята жертвовали своими жизнями не задумываясь, а правильно ли это.

Я ехала в автобусе и заплакала: в новостях зачитывали списки погибших за тот день в Газе. Никто не удивился, лишь мужчина обнял меня, как маленькую, и заплакал вместе со мной
Нам не нужна жалость. Израильтяне - немногие - пытаются кому-то что-то доказать, ищут правильные_способы_пропаганды. Я не люблю это слово и это значение. И доказывать, на мой взгляд, никому ничего не нужно. Израиль, как явление - тест на интеллект, совесть и честь, его либо проходишь, либо нет. И если это нет, то не нужно даже пытаться что-то объяснять.

Я не верю в то, что Израилю нужно одобрение мира. Его, одобрения, не будет. Никогда. На при каких условиях. На многовековой истории нужно учиться, а кто не учится - shame on you. Мы должны быть лучшими. Самыми лучшими во всем, до чего сможем дотянуться. Прочее - от лукавого.

Что нужно мне. Мне нужна правда. Мне нужно, чтобы люди знали, что происходит на самом деле. Знали истину, знали, за что мы умираем и ради чего живем. Знали, что вчера в моем городе разорвалась ракета - без сирены, без предупреждения - и этого не показали по телевидению. Знали, кто такие израильская военщина с кровью на руках. И те, кто этот тест не прошел, чтобы знали - мы будем жить за эту страну. И если понадобится, мы за нее умрем. Даже не так: я за нее умру, безо всякого пафоса, своеобразный факт. Моя жизнь стоит недешево, и чтобы ее получить, придется перебороть не одну тысячу израильских мальчиков, матерей и старцев, которые не подпустят и не допустят. Что, собственно, говорит о том, что умру я в своей постели, в глубокой старости.

Нас не нужно жалеть. Не нужно гладить по голове и говорить, какие мы бедные. Мы  не бедные, мы чуть ли не единственная процветающая демократия на Ближнем востоке, и фактически единственная высокоморальная армия в мире. Мы умные, красивые, замечательные и целеустремленные.

Я хочу, чтобы люди вне Израиля это знали, в моем мировоззрении это единственно верный вариант. И знали, что мы всегда будем защищать себя - мы будем защищать по мере сил и вас тоже.
Мне очень приятно и греет душу, когда кто-то неожиданно пишет/звонит, говоря, что ему/ей не все равно, что за нас страшно и нас поддерживают. Это забота, это отсутствие безразличия, это человечность. То, что ценю я. Не перестану говорить "спасибо".
И я хочу, чтобы честных людей в мире было больше, даже если сейчас честь на вес золота, а совесть и вовсе недосягаема.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• По теме
• Архив