Сергей Довлатов: "Биография моего дяди отражает историю нашего государства"

philologist — 23.07.2019 Сергей Донатович Довлатов (1941-1990) — советский и американский прозаик и журналист. Работал экскурсоводом в Пушкинском заповеднике под Псковом (Михайловское) и в журнале «Костёр». В августе 1978 года из-за преследования властей эмигрировал из СССР и поселился в районе Форест-Хилс в Нью-Йорке, где стал главным редактором еженедельной газеты «Новый американец». К середине 1980 годов Довлатов добился большого читательского успеха, печатался в журналах Partisan Review и The New Yorker. За двенадцать лет эмиграции издал двенадцать книг в США и Европе. В СССР писателя знали по самиздату и авторской передаче на Радио «Свобода». Ниже размещен фрагмент из его книги "Чемодан".



Биография теткиного мужа Арона полностью отражает историю нашего государства. Сначала он был гимназистом. Потом - революционным студентом. Потом - недолгое время - красноармейцем. Потом - как это ни фантастически звучит - белополяком. Потом опять красноармейцем, но уже более сознательным. Когда гражданская война закончилась, дядя Арон поступил на рабфак. Затем он стал нэпманом и, кажется, временно разбогател. Затем кого-то раскулачивал. Затем он чистил ряды партии. Затем его самого вычистили. За то, что он был нэпманом... На собрании мой дядя произнес речь. Он сказал:
- Если вы меня исключите, я должен буду рассказать об этом жене. Что вызовет дикий скандал. Короче, решайте сами...
Товарищи подумали и решили: «Исключить!»
Затем его, правда, восстановили. Мало этого, дядя Арон так и не сидел. Он стал административным работником. Он был директором чего-то. Или заместителем директора по какой-то части...

Сталина мой дядя обожал. Обожал как непутевого сына. Видя его недостатки. Пластинки с речами генералиссимуса хранились в красных альбомах. Были такие альбомы со шнурками и рельефным портретом вождя ... Когда Сталин оказался бандитом, мой дядя искренне горевал. Затем он полюбил: Маленкова. Он говорил, что Маленков - инженер. Когда Маленкова сняли, он полюбил Булганина. Булганин о бладал внешностью захолустного дореволюционного полицмейстера. А мой дядя родом был как раз из захолустья, из Новороссийска. Возможно, он честно любил Булганина, напоминавшего ему идолов детства. Затем он полюбил Хрущева. А когда Хрущева сняли, мой дядя утратил любовь. Ему надоело зря расходовать свои чувства.

Он решил полюбить Ленина. Ленин давно умер, и снять его невозможно. Даже замарать как следует, и то нелегко. А значит, невозможно отнять любовь... При этом мой дядя как-то идейно распустился. Он полюбил Ленина, а также полюбил Солженицына. Сахарова он тоже полюбил Главным образом за то, что Сахаров изобрел водородную бомбу. Однако не спился, а борется за правду. Брежнева мой дядя не любил. Брежнев казался ему временным явлением (что не подтвердилось)... В последние годы жизни он был чуть ли не диссидентом. Но диссидентом умеренным. Власова не признавал. Солженицына уважал выборочно. Брежневу мой дядя посылал анонимные записки. Он писал их в сберегательной кассе фиолетовыми чернилами. К тому же левой рукой и печатными буквами. Записки были короткие. Например: «Куда ведешь Россию, монстр?» и подпись: «Генерал Свиридов». Или: «БАМ - это фикция!» и подпись: «Генерал Колюжный». Иногда он пользовался художественной формой: «Твои брови жаждут крови!» и подпись: «Генерал Нечипоренко»...

Дядя хотел вернуться к истокам ленинизма. А я не хотел. Вот мы и ругались без конца. Уровень полемики был невысок.
- Провокатор, сифилитик и немецкий шпион, говорил я о Ленине.
- Святотатец и болван! - реагировал дядя уже в мой адрес.
Мы затрагивали довольно узкий круг тем: суд Линча, падение нравов, вьетнамская эпопея... Мой дядя ужасно сердился.
- Фашист,- кричал он иногда, - матерый власовец!
И вдруг мой дядя умер. Вернее, тяжело заболел. И решил, что ему пора умирать. Ему было 76 лет.
- Вызовите Сережу, - попросил он.

Я сразу же приехал. Дядя лежал на высоких подушках, худой и бледный. Он попросил всех уйти из комнаты.
-· Сергей, - очень тихо произнес мой дядя, - я умираю ...
Я молчал.
- Я не боюсь смерти,- продолжал мой дядя.
Он выждал паузу и заговорил снова:
- Я честно заблуждался... Мучительно переживал свои ошибки ... И вот что я понял. Те святыни, под знаком которых я жил, оказались ложными". Я потерпел идейный крах."
Дядя попросил воды. Я поднес чашку к его губам.
- Сергей, - продолжал мой дядя, - я всегда ругал тебя. Я ругал тебя, потому что боялся. Я боялся, что тебя арестуют. Ты очень невоздержан". Я критиковал тебя, но внутренне соглашался. Ты должен меня понять. Сорок лет в этой ... (тут дядя грязно выругался) партии. Шестьдесят лет в этом... (тут дядя повторил ругательство) государстве...
- Успокойся,- сказал я.
- ... превратили меня в шлюху, - закончил дядя.
Он сделал усилие и продолжал:
- Ты всегда был прав. Я возражал, потому что боялся за тебя. Прости...

Он заплакал. Мне стало очень жаль его. Но тут пришли медработники и увезли дядю в больницу. Моего дядю увезли в обыкновенную больницу. Тетка думала, что его увезут в Свердловскую.
- Ты же старый большевик,- говорила она.
- Нет, - возражал мой дядя,- я не старый большевик.
- То есть как?
- Старый большевик - конкретное понятие. Старый большевик - это кто вступил до тридцать пятого года. А я вступил несколько позже.
Тетка не могла поверить.
Значит, ты не старый большевик?!
- Нет.
- Все равно,- говорила она,- может, и тебе что-нибудь полагается?
- Возможно,- соглашался дядя, - возможно, и мне что-то полагается. Например, Яблоко...

Короче, моего дядю увезли в обыкновенную больницу. Когда его осматривал лечащий врач, дядя спросил:
- Доктор, вы фронтовик?
- Да,- ответил врач,- я фронтовик.
- И я фронтовик,- сказал мой дядя, - ответьте честно, как фронтовик фронтовику, долго ли я пролежу в больнице?
- При благоприятном ходе событий - месяц,- ответил врач.
- А при неблагоприятном, - усмехнулся дядя,значительно меньше? ..
Он пролежал в больнице недели три. И его привезли домой. Я сразу же его навестил.

Мой дядя казался печальным и тихим. Словно обрел какую-то высшую мудрость. Однако когда я упомянул в разговоре Че Гевару, дядя насторожился. Авантюрист и гангстер, - сказал я.
- Тунеядец и болван! - реагировал дядя. И дальше с огромным подъемом:
- Укажи мне благую идею, лежащую вне коммунизма!
Тут он неожиданно прервал свою речь. Очевидно, вспомнил наш предсмертный разговор. Виновато покосился на меня. Я промолчал. С тех пор мы часто виделись и неизменно ругались. Дядя проклинал рок-музыку, невозвращенца Барышникова и генерала Андрея Власова. Я - бесплатную медицину, «Лебединое озеро» и Феликса Дзержинского.

Потом мой дядя снова заболел.
- Вызовите Сережу,- попросил.
Я сразу же приехал. Дядя выглядел осунувшимся и бледным. На табурете у его изголовья стояли бесчисленные флаконы. Там же интимно розовела вставная челюсть.
- Сергей, - глухо произнес мой дядя.
Я погладил его руку.
- У меня к тебе огромная просьба. Дай слово, что выполнишь ее. Я кивнул.
- Задуши меня, - попросил дядя.

Я растерянно молчал.
- Мне надоело жить. Я не верю, что коммунизм может быть построен в одной стране. Я скатился в болото троцкизма.
- Не думай об этом,- сказал я.
- Ты готов выполнить мою просьбу? . . Я вижу, ты колеблешься... Конечно, я мог бы принять двадцать таблеток снотворного. Увы, это далеко не всегда приводит к смерти ... А если меня разобьет паралич? И я стану для всех еще более тяжкой обузой? Поэтому я и вынужден был к тебе обратиться ...
- Перестань, - сказал я,- перестань ...
- Я отблагодарю тебя,- сказал мой дядя, - я завещаю тебе сочинения Ленина. Отнеси их в макулатуру и поменяй на «Буратино» ... Но сначала задуши меня.
- Перестань,- сказал я.
- Кругом злоба и глупость,- сказал мой дядя, - правды нет ...
Успокойся.
- Знаешь, отчего я мучаюсь? - продолжал он. - Когда мы жили в Новороссийске, там был забор. Высокий коричневый забор. Я каждый день проходил мимо этого забора. А что было внутри, не знаю. Не спросил. Я не думал, что это важно... Как бессмысленно и глупо прожита жизнь! Значит, ты отказываешься?
- Перестань,- сказал я.
Дядя отвернулся и замолчал. Через две недели он выздоровел. И мы снова ужасно поссорились.
- Болван! - кричал мой дядя.- Ты не хочешь понять! Идея коммунизма, скомпрометированная бездарными адептами, по-прежнему гениальна! Недаром коммунистическую идеологию разделяют миллионы людей! ..
- Кто ее разделяет?! - говорил я. - Да ни один здравомыслящий человек! ..
- Значит, не разделяют? - багровел дядя. - Не разделяют и молчат? Значит, все кругом лицемеры?!.
- Идеологию вовсе не обязательно разделять, говорил я, - ее либо принимают, либо не принимают.
Это как тюрьма, нравится, не нравится - сиди...
- Болван! - кричал мой дядя. - Власовец, фарцовщик!

У изголовья его висел небольшой портрет Солженицына. Когда приходили гости, дядя его снимал... Это повторялось снова и снова. Дядя заболевал, потом выздоравливал. Мы ссорились. Потом мирились. Шли годы. Он совсем постарел. Не мог ходить. Я был к нему очень привязан... Как я уже говорил, биография моего дяди отражает историю нашего государства... Нашей любимой и ужасной страны ... Потом мой дядя все же умер. Жаль". А мне не дает покоя высокий коричневый забор".

Вы также можете подписаться на мои страницы:
- в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
- в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky
- в контакте: http://vk.com/podosokorskiy
- в инстаграм: https://www.instagram.com/podosokorsky/
- в телеграм: http://telegram.me/podosokorsky
- в одноклассниках: https://ok.ru/podosokorsky

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив