Сегодня был на помолвке у Шервика .На свадьбу пригласили в Батуми

Он когда то закончил институт кинематографии
Все говорят ему Шервик, Шервик, Гия, Гия, а он между прочим Георгий Шервашидзе мегрельского княжеского рода.
Его род происходит от правителей (шахов) Абхазии.
Его прабабка Мери Шервашидзе была моделью у Коко Шанель в Париже..
Сегодня он смешно сказал:
Садальский , Багапша тебе запрет сделал на въезд в Абхазию, туда в оккупацию не поеду , хотя там все могилы моих предков но сначала слушай тост
Жили Сулико и Шота и полюбили друг друга.
Полюбили и поженились.
Только поженились, Шота надо ехать в командировку.
- Не волнуйся, - говорит он молодой жене, - через три дня вернусь.
Прошло три дня, прошло три раза по три дня, а Шота не возвращается.
Прошло десять раз по три дня, а Шота все нет.
Заволновалась молодая жена, послала в десять городов десяти верным друзьям телеграммы.
И пришли из десяти городов от десяти верных друзей телеграммы:
- Не волнуйся, Шота у нас!
Так выпьем за верных друзей, которые не подводят в беде!
На свадьбу приглашаю тебя с моей новой женой в Батуми
Мэри и родовой герб Шервашидзе

Этот стих Галактиона Табидзе был посвящен прабабке Гии, Мэри.
эксклюзивной модели Коко Шанэль.
Она прожила 97 года
Венчалась Мери в ночь дождей,
и в ночь дождей я проклял Мери.
Не мог я отворить дверей,
осставших между мной и ей,
и я поцеловал те двери.
Я знал - там упадают ниц,
колечком палец награждают.
Послушай! Так кольцуют птиц!
Рабынь так рабством утруждают!
Но я забыл твое лицо!
Твой профиль нежный, твой дикарский,
должно быть, темен, как крыльцо
ненастною порой декабрьской?
И ты, должно быть, на виду
толпы заботливой и праздной
проносишь белую фату,
как будто траур безобразный?
Не хорони меня! Я жив!
Я счастлив! Я любим судьбою!
Как запах приторен, как лжив
всех роз твоих... Но бог с тобою.
не ведал я, что говорю, -
уже рукою обрученной
и головою обреченной
она склонилась к алтарю.
И не было на них суда -
на две руки, летящих мимо...
О, как я молод был тогда.
Как стар теперь.
Я шел средь дыма,
вкруг дома твоего плутал,
во всякой сомневался вере.
Сто лет прошло. И, как платан,
стою теперь.
Кто знает, Мери,
зачем мне показалось вдруг,
что нищий я? - И в эту осень
я обезумел - перстни с рук
я поснимал и кинул оземь?
Зачем "Могильщика" я пел?
Зачем средь луж огромных плавал?
И холод бедственный терпел,
и "Я и ночь" читал и плакал?
А дождик лил всю ночь и лил
все утро, и во мгле опасной
все плакал я, как старый Лир,
как бедный Лир, как Лир прекрасный.