Русские рейтары (Московские рейтары)

picturehistory — 01.04.2021
Московские рейтары XVII – это кавалеристы «нового строя». Их создали и обучили в Московском царстве по образцу западноевропейских армий. Первый рейтарский полк был сформирован царем Михаилом Федоровичем, и во главе его был поставлен французский полковник Шарль Самуил де Берт. Рейтары отличались от других кавалеристов тем, что делали ставку на огнестрельное оружие, а не на холодное.

Слово рейтар вошло и закрепилось в русском военном лексиконе во времена правления царя Алексея Михайловича (г. п. 1645-1676). Понятие о рейтарах, как о боевой армейской единице, было привнесено в русскую армейскую практику иностранными офицерами.
В то время в Европе распускались многотысячные воинские соединения, оставшиеся не у дел после завершения т.н. Тридцатилетней войны (1618-1648). Тысячи профессиональных военных, оставшихся без содержания, осаждали любого, кто мог предложить хоть какое то вознаграждение за их опыт и боевое искусство. На одно предложение такого рода претендовали сотни соискателей.

Вчерашние герои голодали и ввергались в нужду. Случалось, что разбоем на большой дороге были вынуждены заниматься титулованные полковники и майоры, а их банды составлялись из бывших подчинённых.

Военные эмиссары Польши, Швеции и России пользовались сложившейся конъюнктурой и массово вербовали из этой гремучей интернациональной среды офицерские кадры для своих армий.

Вместе с иностранными наёмниками на русской почве прививался их ратный опыт, терминология, приёмы управления. Там где военные новации адаптировались к русским условиям ведения войны, то они давали определённый результат; а где нововведения проводились формально или в расчёте на показ, там ситуация усугублялась против прежнего.
Проблема заключалась в том, что боевой опыт офицеров-иноземцев обретался на европейском театре военных действий. Их тактическое мышление формировалось в условиях культа параграфов боевого устава. Некоторая часть офицеров почитала высшими формами проявления военного искусства: слаженность перестроений, единообразие исполнения команд, чёткость строевого шага.
Противодействие азиатским приёмам боя было ими совершенно не освоено.

А именно с вызовом такого рода приходилось сталкиваться Московскому царству в своём многовековом противостоянии с Османской империей. Слепая приверженность боевым уставам времён Тридцатилетней войны, в русских военных реалиях порой подводила иноземных военспецов на грань катастрофы.

Предтеча Ломоносова, русский народный учёный, Иван Посошков («Книга о скудности и богатстве», изд. М. Погодина, Москва, 1842) так описывал одну из многочисленных коллизий такого рода: «Под Азовом на Швартов полк набежали Татары, и солдаты по приказу своего полковника, по немецки все одним разом выпалили, и всем полком не убили и десяти человек, и те Татарове увидели, что почали ружья заправлять, вскочили вдруг, ружья им заправлять не дали, и всех, что овец погнали в свою землю с полковником».

После, столь нелепого срама, рядовому русскому воину (и, по счастью, писателю), пришлось взяться за перо и описать в своих трудах элементарные приёмы, которыми русская пехота многие десятилетия успешно противодействовала атакующей кавалерии османов. Среди положительных иностранных новшеств было устройство в русской армии рейтарских полков.

Значение слова рейтар в милитаризированной Европе XVI-XVII столетий слагалось из нескольких качественных понятий. Под ним понимался и тяжело вооруженный всадник, и профессиональный воин, и наемник. Чтобы защитить от ржавчины и коррозии и продлить им срок службы, кирасу со шлемом могли покрывать черным лаком. Так что слово «рейтар» с немецкого буквально переводится как «чёрный всадник».
От других родов тяжёлой кавалерии, рейтара отличало то, что его вооружение включало не только холодное оружие, но и пара седельных пистолетов. Этот новый тип вооружения позволял всаднику одной рукой вести огонь по противнику, а другой рукой управлять боевым конём.

Европейский боевой опыт был творчески переработан в России. Здесь, к обычному вооружению рейтара был добавлен и карабин. Поэтому, при необходимости, московские рейтары могли сражаться в пешем строю и вести огневой бой на дальние дистанции. Таким образом, в организации русского рейтарского боевого порядка соединились преимущества драгунских и уланских формирований.

Появление рейтаров в Европе связано не только с развитием огнестрельного оружия и новых тактических приёмов ведения войны. Так же это связывалось и с острой необходимостью в увеличении профессионального строевого элемента.

Армии нового типа остро нуждались в профессиональных солдатах, в профессиональных младших командирах, в ротных офицерах. Потребность в профессионалах предопределялось и развитием системы управления войсками.

Полукрестьянские армии средневекового типа под водительством представителей благородного сословия в Новое время обрекались на поражение: с приходом прогресса изменились сами принципы подготовки и ведения войн.

Мобилизация архаичных сил, в новых условиях, оказывалась недопустимо долгой, а организация оных в боеспособный порядок весьма условной. Степень обученности и вооружения иррегулярного войска оставалась всегда лишь базовой. При этом мобилизованные крестьяне испытывали постоянную потребность возвратиться к своим оставленным хозяйствам и их боевой дух в сильной степени зависел от сезонного графика сельскохозяйственных работ.
Прежние системы содержания войска, его комплектования и обучения в значительной степени модернизировались. Технический, тактический и управленческий прогресс уже к XVII веку предопределили устойчивое развитие класса профессиональных военных.

Появление рейтаров в московском войске вызывалось теми же причинами, что и в других государствах. Царёв рейтер находился в постоянной боевой готовности и не зависел, как казак, от сезонности сельскохозяйственных работ. Он содержался и вооружался исключительно за казённый счёт. За это, он душой и телом 24 часа в сутки и 365 лет в году принадлежал государству: служил инструментом его защиты или экспансии.

Изначальна рейтары находились в ведении Иноземного приказа. Но в 1649 году из него был выделен особый т.н. Рейтарский приказ под началом боярина Пушкина.

Под его руководством была разработана система комплектования и содержания русских рейтарских полков. По заведённому в то время обычаю, рекрутирование, содержание и вооружение рейтара в Московском государстве возлагалось не на казну, а на различные социальные группы. Правительственные учреждения нормировали этот процесс, осуществляли учёт, снабжение, премирование и пр. текущие дела.

Государевых рейтаров выставляли и содержали: крестьянские общины, мастеровые слободы, городские посады, монастыри... В качестве своеобразного откупа, рейтаров выставляла из своих кабальных и содержала за свой счёт, уклоняющаяся от государственной службы, аристократия.
Рейтар, как профессиональный военный, вознаграждался за свой ратный труд деньгами. Так обстояли дела и в европейских армиях, и в русской.

Но на обширных просторах украинной земли от Белогородчины до Урала система обеспечения рейтарской службы, под влиянием местных условий, возымела свою особую специфику. В XVII веке здесь не наблюдалось ни должной плотности тяглового населения, ни крупных духовных обителей, ни крупных землевладельцев. Все, кто составлял население этой области, уже оформили свои отношения с государством: они либо состояли в страже при засечных линиях, либо занимались взращиванием посопных хлебов для тех же линейщиков, либо были заняты валовым делом, либо дозорной службой.
То есть, в этом неспокойном регионе, полностью отсутствовали людские ресурсы для рекрутирования кандидатов в рейтары или взимания податей для их содержания.

В силу таковых обстоятельств, здесь в рейтары не отбирались от мира по установленным нормам призыва, а назначались из служилой среды. Выбор кандидатов делал краевой воевода и т.н. окладчики - особые чиновники от Рейтарского приказа. Кандидаты в рейтары изыскивались среди наиболее справных казаков, сынов боярских, татарских и мордовских мурз и прочего военного элемента, уже находящегося на службе.
В тех волостях, где плотность населения была крайне низкой, приходилось назначать в рейтары не пожизненно, а на некоторый срок. В подобных обстоятельствах обычно служили погодно. По истечении этого срока избранник возвращался к своему прежнему состоянию, а его рейтерскую службу принимал на себя следующий очередник. Таким образом, одна рейтарская вакансия могла обслуживаться последовательно несколькими выборными.

Если повсеместно рейтар получал служебное вознаграждение от казны в форме денег, сукна и пр. вещественных ценностей, то на окраине обширнейшего из государств он вознаграждался за ратный труд землей.

А так, как возделывание земли абсолютно не совместимо с профессиональной военной службой, то здесь царь прикреплял к рейтару определенное число работников. Крепостные работники обеспечивали существование и гарантировали государственное предназначение воина-профессионала. При повышении по службе или в качестве военной премии земельный надел рейтара и число его работников автоматически увеличивались.

Земельные премии рейтарам следовали и за военные дела, и за личные подвиги, и за ранения, и за увечья. Особо щедро поощрялся сеунч. Этим татарским словом в русском военном лексиконе именовалась победная весть, приносимая гонцом с поля боя к Государю Всея Руси. Щедрые раздачи земельных придач следовали и по т.н. всемирным государевым радостям. Радости провозглашались монархом по весьма значительным поводам. В их числе и венчания на царство, и рождение престолонаследника, и достижение долгожданного мира, и избавление царской персоны от тяжкой хвори, и пр. и пр.

Известная доля дохода от эксплуатации своего земельного надела рейтар был обязан тратить на поддержание должного уровня своей боеспособности: иметь нескольких боевых коней, содержать в исправности карабин и пистолеты, полученные из казенного арсенала; иметь дежурный запас пороха, походной провизии и одежды,; иметь холодное оружие, несколько сёдел и т.д.
Этот обширный список, как правило, довешал и стальной шлем и кираса. Само-собой разумелось, что инструментами войны он должен был владеть в совершенстве. Время от времени ему вменялось доказывать свои навыки на полковых смотрах.
В походе рейтара сопровождали один или два холопа, вооруженные пикой, топором или чем иным по усмотрению своего сюзерена. Эти оруженосцы почитались нестроевыми, а потому харчевались и несли тяготы войны за счет хозяина. Во время похода на каждые пять рейтаров выделялся от приказа ещё один обозный холоп. Он разрешал бытовые тяготы кадровых военнослужащих: кашеварил, помогал ставить палатки, рубил дрова, устраивал ночлег, перевозил походный скарб и пр.

Из источника «Атемарская десятня 1679-1680 годов» черпаем следующие сведения о боеготовности некоего пензенского рейтара: «Никифор Афонастев сын Чуфаров.... Служил он, Никифор, великого государя полковую службу лет с 20, а рейтарскую службу служит со 187 году по разбору воеводы Павла Петровича Языкова... А великаго государя жалование дано: карабин да сабля; да в кошу человек.... А на службе великаго государя быть на меринке...»
О вооружении другого рейтара, который доводится братом выше упомянутому Никифору, узнаём следующее:
«Пётр Афонасьев сын Чуфаров... Ружья ему из казны выдано: карабин да пара пистолей; лат и шишака не дано... На службе великаго государя быть на меринке: ружья, карабин да сабля, да человек в кошу у него с бердышом ...»

Справедливости ради следует отметить, что вооружение рейтаров не было жёстко унифицировано по количеству и качеству. Иные, вместо двух, получали от казны лишь одну пистоль; иным латы и шишак, либо не выдавались вовсе, либо выдавался один комплект на пару с товарищем; иных сопровождали два боевых холопа, а иные вовсе их не имели... Некоторые рейтары имели не только полный набор огнестрельного оружия, но выставляли с ним и своего боевого холопа. Надо полагать, что вооружённость рейтара предопределялось характером его служебных обязанностей, достатком и трофейной добычей.

Понятно, что весьма жесткие служебные обязательства требовали правильной организации и доходности рейтарского хозяйства (т.н. двора). Поэтому выбор в рейтары делался лишь в среде ответственных хозяев.

Так как земельное довольствие лишь одного рейтара требовало весьма значительного землеотвода, то обширный уезд мог дать содержание не более, чем одному рейтарскому полку. Когда казённый земельный фонд в уезде сокращался, а закон требовал раздачи военных премий и выслуг, то государственным администраторам приходилось изыскивать свободную землю в иных местах.

В деловых бумагах XVII века отмечены факты того, что воевода предписывал некоторым рейтарам самим совершить объезд края для поиска свободных премиальных земель.

Система рейтарского окладного землепользования была предельно детализирована. Продать или обменять свой земельный надел рейтар не имел права, ибо это была казенная дача, а не вотчина. К слову сказать, примеры самовольного негласного обмена случались довольно часто. К тому подвигала забота хозяев о своих дальних наделах. По удалённости, часть дробных земель не могла эксплуатироваться по назначению и многие годы лежала в пустошах.

Но администрация зорко следила за самоуправцами, опасаясь путаницы в служебных бумагах и возможных злоупотреблений. Как правило, все выявленные мены безоговорочно пресекались ею. В редких случаях, когда подобная инициатива имела очевидную целесообразность, следовало доношение о ней в Рейтарский приказ, а тот, в свою очередь, исспрашивал на сей счёт мнение государя. При монаршем благоволении сделка обретала законность.
Время от времени окладчики объезжали рейтарские дачи и производили ревизию их состояния. Проверялась земля, пожиточные угодья, вооружение, царские грамоты и всё прочее, что имело отношение к службе. Кроме того осуществлялся подушный перечёт: жильцов, бобылей, крепостных крестьян, сродственников и детей ... По материалам осмотра и расспроса ими выписывались т.н. ревизские скаски. В них отражались все произошедшие перемены или подтверждалось соответствие с ревизскими скасками прежних лет.

Следует отметить, что завершив службу рейтар-ветеран оставался полноправным владельцем заработанных земель и холопов. Доход от эксплуатации поместья становился для него родом военной пенсии.

Отставка рейтара от службы производилось не по возрасту, а по его физическому состоянию. Оставить службу можно было лишь по дряхлости, слепоте, тяжёлому ранению или болезни. Состояние определяла специальная комиссия. По обычаю в неё входили: стольник, воевода и другие высшие представители военной администрации края. Комиссия осматривала раны ветерана, устанавливала срок и характер их обретения.
По результатам осмотра составлялась «скаска» о состоянии здоровья воина и свидетельствовалась невозможность его дальнейшей службы. Затем эта скаска отправлялось в Рейтарский приказ и по прошествии некоторого времени на неё нисходило утверждённое решение.

Интересно, что за утрату оружия в бою, рейтар не нёс какой либо ответственности перед казной. В «Атемарской десятне 1679-1680 годов» отмечены случаи, когда шишак, панцирь и ружьё в разные годы отнимались у раненого воина дважды: и поляками, и турками. A la guerre comme à la guerre. На размере его окладов это ни как не сказалось.

Таким образом в правление царя Алексея Михайловича в России начал складывался институт профессионального военно-служилого сословия, которое в отличие от родовитого боярства, добивалось положения не местничеством, а практически делом. На эту демократическую среду и опирался Пётр Великий в своей обширнейшей и разносторонней реформаторской деятельности. При последующих за ним государях, принадлежность к рейтарам служила бесспорным основанием для причислению к дворянству. Само слово дворянин произошло от понятия двор - от рейтарской казённой дачи.
Одновременно с формированием нового служебного класса стал разрастаться и системообеспечивающий элемент рейтарской службы - кабальный класс крепостного крестьянства и дворовых холопов.

Следует отметить, что возможность обретения земли и челяди в награду за свой ратный труд, являлись заманчивым стимулом для иностранных офицеров. Русская земля и обращение на ней цикличного сельскохозяйственного механизма представлялись им более надежным оплотом существования, нежели монета собственных монархов (зачастую неполноценная по качеству и нерегулярная по срокам выплаты).

 Русское правительство знало об умонастроениях наёмников в польской королевской армии и при каждом удобном случае подавало им повод для раздумий. В русских переговорных миссиях, под прикрытием дипломатического иммунитета, скрытно действовали агенты-вербовщики из высокопоставленных приказных дьяков.

«Вежливые люди», числившиеся при миссиях простыми писарями и толмачами справно делали своё невидимое дело: наступательный дух противника планомерно разъедался коррозией соблазнов. Таким образом русское правительство добивалось стратегического преимущества над противником без своего и чужого кровопролития. Известны случаи, когда иностранные наёмники покидали польскую армию под Смоленском полными формированиями и не смущаясь упрёков, тут же переходили под руку московского царя.

Среди множества себе подобных, кто таким образом водворился в России, был и некий шотландец Джорж Лермонт - предок великого русского поэта Михаила Лермонтова. Таковых лермонтов немецкого, шведского, шкотского и шпанского происхождения набирались сотни.
Ещё более было тех, кто выходил на русскую службу из Польши и Литвы. Этих людей назвать иноземцами можно было лишь с большой долей формализма. По языку и крови, они являлись теми же русскими, но урождёнными по другую сторону Днепра. Из общей массы русских людей в полку их выделяла лишь приписка шляхтич.

В скором времени т.н. иноземцы стали составлять офицерский костяк во всех русских рейтарских полках. Следует заметить, что патриотизм этих иноземцев, основанный на земельном праве и эксплуатации закрепощенной трудовой силы, не оставил в офицерской среде места монетарному космополитизму. Эти воины становились надёжным оплотом русского самодержавия.

Некоторые вопросы в организации русской рейтарской донёс миру Григорий Котошихин. Этот подьячий Посольского приказа зимой 1663-1664 года перебежал в Швецию, где получил от короля в награду политическое покровительство и службу.

Как водится на Руси от времён князя Курбского, подлость измены была прикрыта разглагольствованиями о жажде либеральных свобод, ужасах московской тирании и коррупции. По тому же давнему обычаю, единовременно с громкими публичными выпадами в сторону Кремля Котошихин начал тихо, но широко торговать московскими государственными секретами.
В Стокгольме изменник написал пространный трактат, предназначенный для узкого круга высокопоставленных лиц. Трактат подробнейшим образом знакомил шведское правительство с особенностями военного, политического и экономического состояний России, раскрывал систему мобилизации и содержания русского войска. [#.]

Ниже воспроизводится параграф 2-й «Рейтарские полки» главы IX-й «О воинских сборах» из оного сочинения.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив