Русская весна» в Славянске: Беседа с о. Владимиром Очеретяным о судьбах героев

Ранее было опубликовано интервью с протоиереем Владимиром Очеретяным, в котором он рассказал о своем пути к вере и об интересных эпизодах из своей жизни. Предлагаем читателям новую беседу с отцом Владимиром, в которой он поделился с нами своими мыслями о «Русской весне» на Донбассе, о судьбах героев Новороссии.

– Батюшка, как Вы оказались в Славянске?

– Это же санаторный город, а я инвалид и раньше часто ездил туда лечиться. Посещал храм на Славкурорте, подружился с настоятелем и прихожанами. И когда в Славянске начался протест против «Хайль, Бандера», люди стали мне звонить:
«Мы в ополчении. У нас только коктейли Молотова (бутылки с зажигательной смесью), больше ничего нет. Разведка доложила, что приехали БТРы и танки вокруг города. Со дня на день нас будут атаковать. Мы уходить не будем, будем погибать. Придите, причастите нас перед смертью».

Представляете, какие слова! Какая решимость! Я набрал полную Дарохранительницу Даров и поехал. Как раз была Страстная Пятница. На ходу прикидывал: с утра их причащу, а потом успею вернуться на вынос Плащаницы.

Очень впечатлился увиденным. Весна была у людей! Настоящая «Русская весна». Все лозунги были за Россию, за веру. Много видел самодельных плакатов: «Нет фашизму!», «Фашизм не пройдет». Люди не хотели, чтобы на Донбассе прижились неофашистские идеи, и за это готовились отдать жизнь. Не могу сказать, чтобы с радостью, но не боялись смерти совершенно.

Вернулся я назад, отслужил Пасху, а потом мы с келейником Геннадием взяли куличи, яйца и поехали поздравлять наших бойцов. И уехать оттуда я уже не смог, совесть не позволила. Они умирают, а я поеду домой спать? Как можно? Так мы остались в Славянске.

– Что происходило потом?

– Через несколько дней начались боевые действия. Вертолеты зависали, как осы над ульем, и прицельно били по блокпостам, по баррикадам, где находились ополченцы. И скоро там все уже горело, дымило, рвалось. Но у наших тоже появилось какое-то оружие, и те вертолеты они посбивали. Одного украинского летчика сбили, он упал, ранен был, но живой. Ополченцы вытянули его из горящей машины и увезли в медчасть. Потом я узнал, что ему оказали врачебную помощь и передали украинской стороне. Вот она, вера Православная, вот истинно христианское милосердие!

В то время обороной Славянска командовал Игорь Иванович Стрелков. Сам он российский человек, профессионал и руководил частями очень грамотно. Ополчение ушло из города не потому, что «товарищи хохлы» подогнали максимальное количество «Градов» и артиллерии, а ради спасения мирных жителей. Если б наши не ушли, украинская армия превратила бы город в пыль.

Представьте на минуту, как бомбят дома. Вот было у человека кафе, один взрыв – и нет кафе. Был дом – и сгорел, нет его. Под обломками гибли люди. Вспоминаю, как на Троицу прямо с утра украинцы начали бить из минометов. Всем ополченцам поступила команда идти в бомбоубежище. А я со своими «томагавками» (костылями) пока дойду туда 300 метров, меня убьют. Мины рвутся через каждые 10 секунд: бах, бах! И такой, знаете, гром раскатистый – страшно. Мы с Геннадием в убежище не пошли, остались в штабе. Зажался я в угол и прошу его: «Накрой мне голову дипломатом. Если стекла полетят, то хотя бы лицо будет узнаваемо. На похоронах вид будет благоприличный».

Шесть часов лупили минометы, а мы без конца читали «Живый в помощи Вышняго». По очереди: пять раз я, пять раз Геннадий. Под вечер, когда все стихло, он вышел осмотреться. Все ветки на деревьях обрублены осколками, а наше окно даже не разбилось. Вот как милостив Господь!

Очень сильно пострадала окраина города, в районе Семеновки, где проходит трасса Ростов-Харьков. Помню, в мирное время там все было такое красивое, ухоженное: и улицы, и дома, а теперь все было разбитое и сгоревшее. Обломки легковых машин, воронки на дорогах, вывороченные деревья – ужасающая картина войны...

В 2014 году в ДНР было расстреляно и разрушено около 80 православных храмов

– Как Вы выезжали оттуда?

– Проехать можно было только через Семеновку, другие точки уже были блокированы. Но возле трассы на возвышенности стоял украинский танк, и как только появлялась машина, он уничтожал ее прямым попаданием. Ополченцы дали нам совет: «Держите скорость 120 км в час. Он пока прицел наведет, вы успеете проскочить». Танк трижды стрелял в нас, но взрывы ложились позади. Так мы остались живы, никто не пострадал.

И вот что еще важно: наши ополченцы никогда не проводили свои наступательные операции против «срочников». Жалели мальчишек. Им 18 лет, они ни в чем не виноваты, их просто кинули под огонь. А вот с теми, кто состоял в нацгвардии и «правом секторе», поступали очень жестко. Это были добровольцы, наемники – и они осознанно шли убивать.

Позднее вскрылись дела рук их – массовые захоронения мирных жителей. Когда освободили поселок Коммунар, при шахте нашли десятки таких захоронений. И телевидение туда приезжало, и европейские эксперты по правам человека. Во время оккупации там творилось страшное беззаконие! Мирных людей расстреливали за одно только подозрение в симпатии к ополченцам.

Помните, когда зимой 2013-2014 годов в Киеве был «майдан», молодежь скандировала: «Бандера придэ, порядок наведэ». Какой порядок?! Это же бандит, который убивал и советских солдат, и мирных жителей, даже детей. Как можно смириться с тем, чтобы он был почитаем здесь, на Донбассе? Донбасс – это вообще та часть Украины, которая всегда тяготела к России. Львовская область ближе к Польше, им больше нравится с поляками дружить. А юго-восток экономически, исторически и духовно близок России. И лозунги на баррикадах были такие, что не нужен нам никакой Бандера – только Россия и Православие.

У всех, кого я знал в Славянске, было такое доброе и сильное желание сплотиться и не дать пройти неофашистам. Об автокефалии Церкви тогда и речи не шло. А теперешние события явно показали: сколько эту гангрену ни лечи, она все равно будет расти. Это метастазы, которые нужно просто отсекать.

Многие ребята приходили ко мне исповедоваться, просили крестики, иконки, поясочки «Живый в помощи». Даже мусульмане приходили, просили помощи, хотели креститься. Один из ребят рассказал: «Батюшка, я, когда умывался, забыл крестик и в тот день чуть не погиб. Дайте еще один». Сразу надел его и больше не снимал. Если кому-то дарили пояс, он тут же наматывал его на руку, как браслет.

Одна пожилая верующая женщина готовила еду для ополченцев и передала ребятам свой сон. Явилась ей блаженная Матрона Московская и сказала: «Кто не будет курить, тот спасется». Человек пять не придали этому значения и, как обычно, вышли покурить. В тот же момент бабахнули мины, и все пятеро погибли. Горе-то какое! Потом я говорил другим: вы видите? Не зря же явилась матушка Матрона, хотела уберечь вас. Слушаться надо наших святых…

– Скажите, что вдохновляло ополченцев?

– Я тоже думал об этом и сделал вывод: между ними ощущалось то единство и братство, то чувство веры и дружбы, которое хотел бы познать и прочувствовать всякий нормальный человек. Но в обычной гражданской жизни оно не проявляется так сильно, как на войне, в экстремальной ситуации. Вот этим глубоким чувством и порождалось безстрашие бойцов.

Один человек, в возрасте под 60, говорил мне: «Батюшка, я два месяца прожил в Славянске под обстрелами. И прожил так, что хотел бы, чтобы вся моя жизнь так прошла». Представляете? Он скучает по тому боевому братству, по той готовности прикрыть друг друга грудью. В Великую Отечественную войну у солдат тоже было такое состояние – им жив наш народ по сей день...

... Читать дальше »