Россия-мать...

Просто пара безликих случаев из практики.
Женщина 25 лет, из русских немцев, замужем за этническим немцем. В семье нелады. Чуть что – собирает чемодан и едет к маме. Мама сейчас живет тоже в Германии, километрах в пятидесяти от дочери. Стандартная вроде ситуация, если бы не предыстория. Мама дочь била. Жили в провинции, на пятом этаже панельки. Если дети были в чем-то, по мнению родителей, виноваты, их заставляли бегать по лестнице с первого этажа на пятый и назад – до изнеможения. И били. Потом мать посадили за кражу на работе. С детьми остался отец. Пять лет, пока матери не было дома, он насиловал своих дочерей, в промежутках между изнасилованиями бил. Потом семья подалась в Германию. Дочь искренне любит мать...
История вторая. Немецкая семья 20 лет назад удочерила ребенка в России. В детдом девочку сдала ее мать, состоявшая в то время во втором браке. Со вторым мужем она нарожала еще пятерых детей, а ребенка из первого брака сдала уже почти трехлетней в детдом. В детдоме девочку насиловали, она это помнит отчетливо. Она свою мать не помнит, но продолжает любить, задаваясь единственным вопросом. И это не вопрос к матери – «мама, почему ты такая плохая, зачем ты сдала меня в ад», а к самой себе: «Что я делала плохого, почему я была хуже, чем остальные пятеро братьев и сестер?»
Я могу рассказывать очень долго. Выбрал эти два примера, поскольку речь идет о наших бывших соотечественниках – вроде как ближе и понятнее.
В немецкой среде насилия тоже хватает, но не в этом суть...
Суть в следующем. Когда мне говорят, что я должен любить родину-мать, только потому, что она мне мать, я немного завожусь, поскольку знаю очень хорошо, на что способны реальные матери. С моей, профессиональной точки зрения, у таких родителей детей надо забирать сразу, а потом говорить усыновленным в другие семьи детям, что мама была хорошая, но умерла, поскольку даже сам факт существования живой родительницы, как видно из приведенных историй, приводит детей в сумасшедший дом...
Детская любовь иррациональна. Мать любят не за деяния ее, а просто за то, что она есть. Ребенка можно бить, истязать, издеваться над ним, но он поползет к матери даже с перебитыми ногами. Пять лет работы в детской нейрохирургии дают мне повод так думать. Лучше бы этого опыта не было. Я видел детей, которых мать сдавала своему сожителю для самых низменных утех, и дети эти были очень малы, но на допросах не кололись. Смесь любви и страха – очень надежное зелье, чтобы тебя не сдавали, будь ты распоследний подлец.
Смесь любви и страха... Товарищи в организации, где воспитывался бывший и будущий президент, знают, о чем идет речь и пользуются этой нашей сыновней слабостью, низводя нас зачастую до состояния безответной скотинки.
Россия, конечно, - наша мать. Но матери бывают разные.
Желаю стоящим на перепутье не забывать об этом.
|
</> |