Римские граффити Помпей

strator — 30.03.2022 В Помпеях сохранилось около 13 000 граффити, что составляет примерно по одному на каждого жителя города. Очевидно, это было популярное занятие. Действительно, одна из надписей гласит: “Удивительно, как ты, стена, еще не рухнула из-за утомительных каракулей стольких писак” (admiror te paries non cecidisse qui tot scriptorum taedia sustineas, CIL 4.1904). Плутарх в своем труде «О занудстве» жалуется на надписи на гробницах и стенах:
в них ничего не написано ни полезного, ни приятного, только такой-то "помнит" такого-то, и "желает ему добра", и является "лучшим из друзей", и много всего такого, полного нелепости. (520E)

Было ли все это так бесполезно или граффити могут рассказать нам о простых людях Древнего Рима?


Что такое граффити?
Для начала мы должны различать вещи, которые нацарапаны на поверхности (граффити), и те, которые нарисованы на ней (дипинти). Не было никакого древнего термина для граффити, это была просто категория письма. В современном мире граффити – если не считать Бэнкси – рассматривается как антиобщественная практика, которая рассматривается, по крайней мере в Великобритании, как нанесение ущерба чужой собственности. По этой причине граффити в основном анонимны или используют альтернативные идентификаторы, известные как “теги". У большинства людей при упоминании о граффити на ум придут толстовки и банды.

Древний Рим был совсем другим. Обилие надписей в Помпеях наводит на мысль, что они считались вполне приемлемыми, что нашло отражение во многих именах авторов, сопровождающих надписи. Не все граффити состояли из букв, многие содержали знаки или цифры. Надписи часто покрывали фасады больших домов, как будто обращенная к публике наружная сторона дома считалась публичным владением. Граффити есть и на внутренних стенах домов, часто в приемных, как будто они также принадлежали посетителям. Я думаю, мы были бы весьма озадачены, если бы наши гости писали на стенах нашей столовой, но в Помпеях на это смотрели по другому. Многие дипинти-это предвыборные объявления и обещания политической поддержки отдельных кандидатов, некоторые из которых закрашены поверх существующих произведений искусства. Плиний Младший (61-112 гг. н. э.) даже упоминает граффити, нацарапанные на святилище в Клитумне (Письма 8.8.7).


Предвыборные граффити, рекламирующие кандидатов на Виа дель Аббонданца, главной магистрали Помпей, 79 год нашей эры.

О чем было написано граффити?
Конечно, верно, что многие помпейские граффити были столь же бессмысленны, как пишет Плутарх: “Лесбиан, ты гадишь и пишешь” привет" (Lesbiane, cacas, scribis salute, CIL 4.10070). Но содержание граффити в целом не отражает этого. Вместо этого граффити служили широкому спектру целей, таких как интеллектуальная демонстрация, источник развлечений и форма социального взаимодействия.


Возможно, одной из самых основных целей граффити было скоротать время. Среди них встречаются, например, лабиринты и головоломки.
Эскиз лабиринта Минотавра, 1 век. AD, воспроизведенная со стены Дома Лукрециев в Помпеях (CIL 4.2331). Текст гласит: “Лабиринт. Здесь живет Минотавр” Labirinthus: hic habitat Minotaurus).

Длительные периоды бездействия, особенно из-за неполной занятости, вероятно, были обычным делом для многих представителей неэлиты, и, возможно, граффити помогли заполнить эту пустоту. Было ли это простое “Ауфидус был здесь, будь здрав” (Aufidius hic fuit va(le), CIL 4.6702) или более точное “Гай Пумидий Дипилус был здесь 3 октября” (C. Pumidius heic fuit ad V Nonas Octobreis, CIL 4.1842) эти строки выражали удовольствие от способности самоутвердиться перед лицом разрушающей личность бездеятельности. Работа стала краеугольным камнем неэлитной идентичности так, что otium (идеал достойного досуга) был уделом элиты, поэтому мы можем интерпретировать необходимость царапать поверхности как своего рода вытеснение деятельности для работы, которую она временно заменила. Или, как выразился один составитель граффити, “Потребовалось 640 шагов, чтобы пройти туда-сюда десять раз” (itu reditu X passi DCXL, CIL 4.1714).

Во многих граффити есть ярко выраженный элемент коммуникативности. Простые приветствия представляют собой значительную часть тех, что были в Помпеях, своего рода банальные “наилучшие пожелания”, в которых Плутарх не видит смысла. Эта простая вежливость распространялась на уважение к надписям друг друга. Это не значит, что мы отрицаем сильную конкурентную борьбу. Большая часть граффити использует агрессивный, насмешливый, но шутливый тон по отношению к своим читателям и собеседникам, рассматривая их как полусерьезных соперников в текстово-словесном соревновании – своего рода “стеб”. Например, молитва на стене базилики Помпей начинается так: “Агафон, раб Геренния, просит Венеру...” но затем останавливается на полуслове, прежде чем ее заканчивает другая рука, которая заканчивает просьбу словами: “сдохнуть” (Agatho Herenni servus rogat Venerem… ut periat rogo, CIL 4.1839). Не умно и не то чтобы смешно, но типично для духа шутливого соперничества, пронизывавшего многие граффити.


Карикатура на Перегина, 1 век до н.э., воспроизведенная с помпейской стены (CIL 4.1810).

Насмешки, драки, пустяки и настольные игры:
Часто в этих насмешках присутствовал элемент сексуального мачизма и чванства: “Флороний, привилегированный солдат 7-го легиона, был здесь, но женщины не узнали его, за исключением немногих, которых всего шесть” (Floronius benef(icarius) ac miles leg(ionis) VII hic fuit neque mulieres scierunt nisi paucae et ses erunt, CIL 4.8767). Некоторые из них довольно грубые. “Теофилус, ты, собака, не занимайся оральным сексом с девушками у городской стены”, - советует одна надпись на уличной стене (Tiopilus, canis, cunnu(m) lingere noli puellis in muro, CIL 4.8898). Некоторые из них были просто оскорбительными: “Эпафра, ты лысая!” (Epaphra glaber es, CIL 4.1816) сказал один; другой: “Хие, я надеюсь, что твои геморрои так сильно трутся друг о друга, что болят хуже, чем когда-либо прежде!” (Chie, opto tibi ut refricent se ficus tuae ut peius ustulentur quam ustulatae sunt, CIL 4.1820). Но некоторые проявляют чувство товарищества, как, например, это частично сохранившееся элегическое двустишие: “Мы, два дорогих человека, навеки друзья, были здесь. Если (вы хотите знать) имена, (это были Гай и Авл)” (hic fuimus cari duo nos sine fine sodales. / nomina si (quaeris, Caius et Aulus erant), CIL 4.8162).

Один из образов, повторяющихся в фигуративных римских граффити, - это образ гладиатора. Можно рассматривать это как опосредованное отождествление с борцами, которые символизировали собственную борьбу обычного человека за то, чтобы свести концы с концами и даже немного улучшить свой статус. Интересно, что это гладиаторское граффити, как правило, содержит много информации в виде фактов и цифр. Сведение существования гладиатора к серии жестких цифр отражало сосредоточенность на практических результатах, которые были у обычных людей. Главное - результат. Это также говорит о том, что умение считать было гораздо более важным в их мировоззрении, чем мы могли бы себе представить.


Два гладиатора, мурмилло и секутор, сражаются под музыкальный аккомпанемент, 1-й век. AD, воспроизведенная с помпейской стены (CIL 4.10237). Латинский текст гласит: (“Иларий из труппы Нерона выиграл 14 боев, 12 венков. Креун, 7 боев, 5 побед, помилован. Принцепс из труппы Нерона выиграл 12 боев, 12(?) венков. Четырехдневное состязание в Ноле, устроенное Марком Коминием Ересом. (Hilarus Ner(onianus) (pugnarum) XIV, c(oronarum) XII, v(icit). Creunus (pugnarum) VII, c(oronarum) V, m(issus). Pri(n)ceps Ner(onianus) (pugnarum) XII, c(oronarum) X(II?), v(icit). Munus Nolae de quadridu(o) M(arci) Comini Heredi(s).

Многие граффити посвящены любви, например, это элегическое двустишие: “Кто любит, пусть процветает. Пусть умрет тот, кто не знает любви. Пусть умрет дважды тот, кто запрещает любовь” (quisquis amat valeat. pereat qui nescit amare. / bis tanto pereat quisquis amare vetat, CIL 4.4091). Иногда мужчина утверждается как слабая фигура перед лицом женской силы. Возьмем (опять же уместно элегические) стихи: “Зачем ты откладываешь нашу радость и разжигаешь надежду и всегда говоришь мне вернуться завтра. Дай мне умереть, раз уж ты заставляешь меня жить без тебя. Твой подарок будет заключаться в том, чтобы перестать мучить меня” (cur gaudia) / spemque foves et cras usque redire iubes? (er)go coge mori quem sine te vivere coges. / munus erit certe non cruciasse boni, CIL 4.1837). Конечно, такая форма выражения служила лишь для того, чтобы скрыть реальный дисбаланс пола и статуса: “Бери свою рабыню, когда захочешь, это твое право” (prehende servam cum voles utilicet, CIL 4.1863).

Здесь много юмора. Одна предвыборная надпись объявляет, что “Мелкие воры призывают избрать Ватию эдилом” (Vatiam aed(ilem) furunculi rog(ant), CIL 4.576), кандидата, который также получил поддержку от “поздних спящих” (dormientes universi, CIL 4.575). В другом - “Поздно пьющие” (seribibi universi, CIL 4.581) объявили того же Ватию своим кандидатом. Даже боги приходят на посмешище, как, например, в этом стихотворении: “Пусть каждый влюбленный придет и увидит. Я хочу сломать Венере ребра дубинкой и искалечить чресла богини. Если она может пробить мою мягкую грудь, то почему я не могу разбить ей голову дубинкой? (quisquis amat veniat. Veneri volo frangere costas / fustibus et lumbos debilitare deae. / si potest illa mihi tenerum pertundere pectus / quit ego non possim caput i(ll)ae frangere fuste, CIL 4.1824). Очевидно, не было никакого страха, что богиня накажет за такое высокомерие. Это была общая шутка среди слабых за счет неизмеримо более могущественного существа.


Репродукция помпейского граффито (CIL 4.4957). Элегическое двустишие гласит: miximus in lecto, fateor, peccavimus. hospes, / si dices quare, nulla matella fuit. (“Мы обоссали кровать; по правде говоря, мы все испоганили. Посетитель, если ты спросишь почему, у нас не было ночного горшка.)


Чему мы можем научиться?
 Некоторые граффити могут отражать ту роль, которую сплетни играли в относительно небольшом обществе, где люди знали друг друга по имени. Граффити, такие как “Ампелиат Педаний - вор” (Ampliatus Pedania fur, CIL 4.4993) и “Реститут обманул многих девушек много раз” (Restitutus multas decepit s(a)epe puellas, CIL 4.5251) служило способом пристыдить этих негодяев публично и доступно, независимо от того, умел ли названный человек читать. Другие граффити представляют собой публичную просьбу о помощи, например, перед лицом кражи: “Из моего магазина пропал медный горшок. Тот, кто вернет его мне, получит 65 сестерциев, еще 20 будут даны за информацию, ведущую к поимке вора” (urna aenia pereit de taberna. seiquis rettulerit, dabuntur HS LXV. sei furem dabit, unde rem servare possimus, HS XX, CIL 4.64).

Огромное количество граффити в Помпеях дает понять, что для простых горожан характерен довольно высокий уровень грамотности. Мы можем себе представить, что некоторая элементарная грамотность была бы так же полезна для ремесленников, как и умение считать. Некоторые граффити даже демонстрируют осознание того, что мы можем назвать ‘высокой культурой’. Один верующий продемонстрировал свою преданность божеству-покровительнице Минерве, нацарапав “Я пою о совах, а не об оружии и людях” (ululam ego cano non arma virumque, CIL 4.9131), подражая знаменитой первой строке "Энеиды" Вергилия (произведение, выпущенное в обращение около 16 года до н.э.). Невозможно сказать, означало ли это нечто большее, чем знание такой фразы, как шекспировское “Быть или не быть”, но другие виргилиевы граффити были найдены в самых разных местах, таких как бордель, скобяные лавки и казармы гладиаторов (CIL 4.1527; 4.9987; 4.4401).

Прав ли был Плутарх, считая граффити бесполезными? Нет: я думаю, мы видим, что граффити выполняло целый ряд функций. Что касается того, что это было смешно, ну, иногда, конечно, но большую часть времени граффити представляло собой форму народной грамотности, которая позволяла серьезно взаимодействовать между простыми людьми Помпеи.

Литература

Mary Beard, Pompeii: The Life of a Roman Town (Profile, London, 2008).

Rebecca Benefiel, “Dialogues of Ancient Graffiti in the House of Maius Castricius in Pompeii,” American Journal of Archaeology 114 (2010) 59–101.

Rebecca Benefiel, “Magic Squares, Alphabet Jumbles, Riddles and More: the Culture of Word Games among the Graffiti of Pompeii,” in J. Kwapisz, D, Petrain, & M. Syzmanski (eds.), The Muse at Play: Riddles and Wordplay in Greek and Latin Poetry (De Gruyter, Berlin, 2013) 65–80.

Peter Keegan, Graffiti in Antiquity (Routledge, London, 2014).

Kristina Milnor, Graffiti and the Literary Landscape in Roman Pompeii (Oxford UP, 2014).

Оригинал текста

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив