Рецепт победы над мешанизмом

repin — 16.09.2010 Три дела, однажды начавши, трудно кончить:
а) вкушать хорошую пищу
б) беседовать с возвратившимся из похода другом и
в) чесать, где чешется.
Козьма Прутков

Есть такое модное понятие «институциональная ловушка». Означает оно глупую идею, реализация которой неожиданно приводит к нежеланным последствиям, но приводит не сразу. Через годы, негатив в виде несбывшихся ожиданий и невыполненных обещаний накапливается. Многие начинают сомневаться в разумности идеи, но продолжают её воплощать, потому что боятся прослыть маргиналами, которым не место в нашем дружном коллективе. Проходят ещё годы, негатив, порождённый глупостью, накапливается до таких размеров, что делает просто невозможным дальнейшую реализацию этой идеи. Идея признаётся несостоятельной с плохими последствиями для тех, кто продолжает на ней настаивать. Поэтому глупые идеи, от которых никто не застрахован, лучше не доводить до банкротства, от них следует освобождаться в момент осознания их глупости.
Имя главной глупости, о которой идёт речь в данной книге, коллективизм. Этой глупостью сегодня поражён весь мир. Негатив крайнего коллективизма – коммунизма, когда его накопилось много, обанкротил государство под названием СССР. Обанкротил, слава богу, без войны, потому что коммунизм удалось победить идейно: людей, готовых проливать за него кровь почти не осталось. Но на смену коммунизму пришёл не индивидуализм, а всего лишь более мягкая форма коллективизма, которую принято называть смешанной экономикой, социальным государством, государством всеобщего благоденствия, интервенционизмом. Я предпочитаю называть эту форму коллективизма мешанизмом.
Мы победили лишь наиболее одиозную форму коллективизма – коммунизм. Сейчас настала очередь идейной борьбы с мешанизмом. Мешанизм хорошо укрепился в языке. Язык бездумно подбрасывает нам мешанистские установки по любому поводу. Был недавно на встрече с кандидатом в мэры. Студенты, а встреча происходила в вузе, привычно, без тени юмора, спрашивают кандидата, как он собирается решать проблемы молодой семьи. Кандидат привычно говорит о государственной программе «Жильё». И мало, кто видит, что в вопросе содержится неприличный призыв к принудительной перекройке граней в пользу некоторых семей, а в ответе готовность кандидата, опирающегося на авторитет государства, поддержать эту перекройку. Государство при таких вопросах и ответах мыслится не как защитник от преступников, а как самый авторитетный преступник, который заставит всех платить, чтобы «подогреть» наших: в данном случае молодых, активных, голосующих «за».
Мы можем победить мешанизм, как недавно победили коммунизм. Начинать надо с языка. Нам надо противопоставить косноязычной «поэзии» мешанистов свои ясные речи по самым разным общественным темам. Если отбирать десятку самых опасных и заболтанных мешанистами тем, то я бы назвал следующие (не в порядке важности, а по алфавиту):
1) государство, государственный
2) демократия, демократический, народ, народный, народовластие
3) конкуренция, конкурентный
4) монополия, монопольный
5) общество, общность, общественный, социальный
6) право, справедливость, правовой, правый
7) свобода, свободный, либеральный, либерализм
8) собственность
9) стоимость, стоимостной
10) экономика, экономический.

К высказываниям, где встречаются эти многозначные слова, нужно относиться особенно внимательно. На этих словах в первую очередь строят свои уловки идеологи мешанизма, тесня свободных граждан государством. Первое, что нужно сделать – договорится, что мы понимаем под этими словами. Без такой договорённости мы будем постоянно проигрывать мешанистам, которые вкладывают в эти слова любой из удобных им смыслов.
Государство. Государство – не страна. Государство – организация в стране. Причём самая вооружённая организация, поскольку борется с преступниками, как отечественными, так и зарубежными. Пора перестать путать страну с государством и подумать над вопросами:
• Почему эта организация в отличие от других организаций имеет узаконенную возможность командовать всеми законопослушными гражданами своей страны, приказывая им, например: «плати налоги»?
• Чем государство, кроме размеров, отличается от преступных организаций, если отличается?
• Зачем командовать законопослушными гражданами, если можно договориться с ними об оплате государственных услуг, выставляя им счёт за оказанные услуги, а, не приказывая им платить налоги?
Путая страну с организацией, мы не знаем с уверенностью, кем является Президент России: то ли главой страны, то ли главой самой вооружённой организации? Если он глава страны, то он начальник над всеми соотечественниками. Если он глава самой вооруженной организации, то его приказы должны касаться лишь работников этой организации. Всеми прочими он командовать не вправе. Он может предложить всем прочим лишь счёт с требованием оплатить услуги самой вооружённой организации, а они вправе оспорить этот счёт, если там указаны услуги, которые им явно не оказывались.
Исходя из реалий, Президент – глава страны. Но начальник уместен лишь в организации. Например, в лагере для заключённых. Нам не нужен начальник над страной, потому что страна, у которой есть начальник, превратится в лагерь для заключённых.
Демократия. Слово «демократия» превратилось в украшение. Что оно означает конкретно – непонятно. Понятно, что нечто хорошее. Даже коммунистическая Северная Корея украсилась этим словом в своём названии: «Корейская народно-демократическая республика».
Если ограничить значение слова «демократия» возможностью всенародного выбора государственных начальников из нескольких кандидатов, то с помощью такой демократии, пожалуй, можно справиться с коммунизмом. Но для борьбы с мешанизмом такой демократии совершенно недостаточно. Главное для победы над мешанизмом не то, кто будет возглавлять государство. Главное для борьбы с мешанизмом ограничить задачи государства борьбой с преступниками. При таком ограничении вопрос о главе государства превращается во второстепенный вопрос, и его уже можно ставить перед избирателями. На важные вопросы не ищут ответы голосованием. На важные вопросы ищут ответы тщательным размышлением. Только второстепенные вопросы можно выносить на голосование.
Конкуренция. Все живые существа конкурируют, борются за выживание. Конкурируют и люди – это у них в природе, поэтому поддерживать конкуренцию – нелепое занятие, типа поддержки извержения вулканов. Наоборот, надо ставить пределы конкуренции, когда дело доходит до кровавого насилия и грубого обмана. И такие пределы люди ставят всевозможными соглашениями. Но поддержка конкуренции запрещает соглашения о ценах и о разделе рынков. За такое соглашение предусмотрена уголовная ответственность и лишение свободы. Экономисты изобрели понятие «совершенная конкуренция», обозначая им рынок, где для каждого товара есть много продавцов и покупателей. «Совершенствуя» конкуренцию, закон запрещает продавцам и покупателям согласовывать свои дела. Но такой запрет – противоправное, несправедливое дело, и с ним надо бороться. А если употреблять слово «совершенная», то только по отношению к конкуренции, при которой соблюдаются, а не запрещаются соглашения.
Монополия. Монополия дословно – один продаю. Продавцов мало, вплоть до одного, когда это крупные продавцы. А к крупным негосударственным организациям у сторонников мешанизма неприязнь. Связано это с завистью к хозяевам крупных организаций, потому что они очень богатые люди. Когда богатых преследуют, это нравится не только гонителям, но и широким массам избирателей, и они отдают свои голоса на политических выборах гонителям крупных организаций.
Зависть – очень стыдное чувство, поэтому для преследования негосударственных крупных организаций создаются «теории» о том, что монополии портят конкуренцию, деформируют цены и мешают оптимальному распределению ресурсов в масштабах общества.
Общество. Общество – это общающиеся люди. Но коллективисты не приемлют такого определения. Для них общество – это больше, чем люди, и надо служить этому большему – обществу, за счёт меньшего – людей. Вообще-то командовать свободными людьми нельзя, с ними надо договариваться, но если командует государство и в интересах общества, то командовать можно. И государство командует всеми гражданами. Основная его команда: «Заплати налоги!».
Общество – не более чем люди. И если кого-то принуждают служить обществу, то это означает, что его принуждают служить другим людям. Свободные люди строят свои отношения на договорах, а не на командах. Лишь когда должник не исполняет договора либо иным образом нарушает права других людей, он перестаёт быть свободным, и к нему может быть применено принуждение.
Право. Правом часто называют законы. Полагаю, что когда речь идёт о законах, то нужно называть их законами, оставив слово «права» для возможностей, ресурсов, благ, которые мне больше нравится называть «силами» из-за краткости этого слова. Права – это не все силы, а лишь ценные силы, защищаемые гранями. Отчуждаемые права – это имущество, которое для большей краткости можно назвать авуарами или активами.
Увязав права с силами, ресурсами, мы видим, что правоведы и экономисты обсуждают не разные темы, они говорят об одном, употребляя разные слова. Мы приглашаем их к согласованному обсуждению. При таком согласовании с концепцией равноправия следует расстаться окончательно. Не равны люди в своих правах. Концепция равноправия перечёркивает концепцию прав.
Права и справедливость однокоренные слова и означаю они одно: защищённость своих сил гранями. Концепции равноправия или социальной справедливости оправдывают нарушение граней, а потому это несправедливые, противоправные концепции.
Рынок. Идеологи коллективизма пытаются свести всю частную жизнь к рынку. А на рынке – корыстные люди. На рынке – деньги, из-за которых убивают. А потому необходим бескорыстный защитник, который будет держать в узде преступную и корыстную стихию рынка. Только государство может облагородить грязный базар, превратив его в цивилизованный рынок. В этом рассуждении мешанистов две подмены.
Во-первых, частная жизнь – это не только рынок. Если не можете купить, не надо сразу заявлять, что рынок терпит фиаско и обращаться к государству, чтобы оно делало то, с чем не справляется рынок. Попросите. И получите, так как люди далеко не всегда дают за деньги.
Во-вторых, рынок – это торговля, а не преступления. С таким же успехом преступления можно приписать государству, поскольку у него больше всего оружия, и оно его применяет.
Свобода. «Свобода», как и «демократия», превратилось в слово-украшение, означающее нечто очень хорошее. Но что это такое конкретно – непонятно, потому что для разных людей хорошее означает разное. Так, хорошее для коллективиста может быть нехорошим для индивидуалиста. Для коммуниста хорошее – это свобода от граней, когда нет «моего» и «твоего», когда есть только «наше». Индивидуалист в свободе от граней может увидеть лишь свободу коммунистических начальников, распоряжающихся «нашим», и рабство все остальных, вынужденных подчинятся командам коммунистических начальников. Хорошее для одного, может быть плохим для другого. На вкус и цвет товарища нет. О вкусах не спорят. Поэтому мало сказать что свобода – это хорошо. Нужно прежде сказать, что такое свобода безотносительно к тому, хороша она или нет. Может, она не всем понравится. Нужно уйти от спора о вкусах, о которых глупо спорить. Спорить можно лишь о правильности доказательств, когда есть согласие в аксиомах.
Мне нравится называть свободой силы. Чем больше сил, тем больше свободы. При таком понимании свободы можно говорить даже о свободе Робинзона на необитаемом острове. Свобода – силы, но не обязательно защищаемые гранями. Поэтому свобода больше чем права, но нет прав, которые не свобода. От выражения «права и свободы» надо отказаться, как, скажем от выражения «деревья и берёзы».
Древние греки и древние римляне под свободой понимали свободу от команд, в том числе свободу от налогов. Обязанности свободного человека, который не нарушает ничьих прав, могут возникать только из его обещаний. Когда свобода – это свобода от команд, налогоплательщики, исполняющие команду «плати налоги», несвободны. Если ты за свободу – борись за отмену налогов. Если ты за налоги – не называй налогоплательщиков свободными людьми. Мешанисты, требуя налоги и провозглашая свободу, очередной раз демонстрируют несерьёзность всех своих многотомных «теорий».
Собственность. Пожалуй, это слово чемпион по части путаницы, которую оно порождает. Если для других слов я после некоторого уточнения их смысла ещё допускаю применение для объяснения социальных явлений, то это слово советую обходить. Его использование моментально вызывает столько непонимания, что обсуждение заходит в тупик.
Собственностью часто называют имущество. Когда хотите поговорить об имуществе, говорите «имущество», а не «собственность». Когда хотите сказать о гранях, которые метят ваши силы, говорите «грани» или «межи», но не «собственность».
Из-за безнадёжной испорченности слова «собственность» пришлось искать ему замену. И эта замена нашла своё место в названии книги «Грани»*. Именно грани собираются уничтожить коммунисты, когда говорят об уничтожении частной собственности. Именно грани преступают мешанисты, когда устраивают социальную справедливость с помощью социального государства.
Экономика. Слово «экономика» безопасно лишь в том смысле, который вкладывал в него Ксенофонт: как искусство управления домом, хозяйством. Сегодня экономику принято применять к стране. Но страна – не хозяйство, хотя, называя его «народным хозяйством» или «национальной экономикой», нам пытаются внушить обратное. Страна – это много хозяйств. Хозяева нанимают государство для охраны их хозяйств от преступников. Но государство, вместо того, чтобы ловить преступников, вообразило, что ему поручено нечто большее: координировать дела хозяев и указывать, что им делать для их же блага. В этом государству помогли экономисты, внушившие, что страна – это «единое экономическое пространство», и предложившие себя государству советниками в деле управления народным хозяйством. Современная экономическая наука – оплот мешанизма. Даже ярым противникам мешанизма Мизесу и Хайеку не удалось откреститься от звания экономиста. А Хайек даже получил Нобелевскую премию по экономике.
Вздрагивайте и возмущайтесь, когда слова «экономика», «экономический» применяют к вашему региону, вашей стране или миру. Вами пытаются командовать, как советовал Сократ командовать своими рабам Критоболу в «Экономике» Ксенофонта.

Выход из «институциональной ловушки» под названием мешанизм только один. Надо назвать глупость глупостью, не дожидаясь, пока эта глупость доведёт государство до очередного банкротства. Надо загнать распустившееся государство в рамки, ограничив его дела борьбой с преступниками, потому что любой выход государства за эти рамки превращает его в преступника. Все дела, выходящие за эти рамки, надо забрать у государства и передать их свободным людям. Государство – не начальник над свободными людьми. Пусть оно командует лишь преступниками. Со свободными людьми государство может лишь договариваться.

Весь мир заражён коллективизмом. У России, победившей коллективизм в его крайнем, коммунистическом проявлении, есть шанс быть первой в победе и над другой коллективистской заразой – мешанизмом.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив