Размышления о марксизме - 43.

morozov5 — 03.02.2025

Так что же за объективный процесс шёл в первой половине советской истории?

Найдётся немало людей, которые с возмущением отнесутся к самой постановке такого вопроса. «Таким вопросом, - скажут они, - ты ставишь под сомнение известную всем историческую истину о социалистической сущности Октябрьской революции. Ты, следовательно, меньшевик! Ты, следовательно, троцкист! Ты мелкобуржуазный клеветник и бессовестный извратитель славного советского прошлого!»

Нет, я не имею ничего общего с позицией меньшевизма и троцкизма. Я просто хочу разобраться в том, что пока ещё недостаточно ясно. Среди публикуемых мною высказываний известных личностей есть такие слова Декарта: «Нужно сомневаться во всём и не признавать за истину что бы то ни было, пока это не будет доказано или не представится уму настолько ясно и отчётливо, что не оставит места для сомнений». Вот именно этого я и хочу.

Может ли революционный социалистический процесс идти, идти – и привести, в конце концов, опять к капитализму? Ясно, что нет. Ясно, что если так случилось, то где-то революционный процесс сменился другим, и именно этот, другой, процесс и привёл к тому, к чему мы пришли.

А может ли быть так, что наряду с идущим революционным социалистическим процессом появляется другой, ведущий в обратную сторону, а социалистический революционный процесс не ополчается против него, не борется с ним всеми средствами? Нет, такого тоже не может быть.

А что мы видели? Вот говорят, хрущёвцы отменили диктатуру пролетариата. А что же предприняла диктатура пролетариата? Ничего.

Говорят, хрущёвцы очернили и предали социалистическую линию Сталина. А что же предприняла сталинская партия, сталинский ЦК? Практически ничего. Может быть, на этой почве произошёл раскол партии? Нет, не было раскола. Может быть, активные революционеры прежней, правильной линии, оказавшись перед фактом предательства, ушли в подполье, обратились к народным массам? Нет, этого тоже сколько-нибудь внятно не было. Что же это за революционный социалистический процесс, который молча и покорно поворачивается туда, куда угодно противоположному, контрреволюционному процессу? Не логично ли предположить, что эта тишина со стороны революционного социалистического процесса, со стороны его диктатуры говорит нам о том, что и этот процесс и эта диктатура уже существовали лишь формально?

Многие товарищи, пытаясь разобраться в причинах событий конца 80-х – начала 90-х, видят эти причины в обюрокрачивании и обуржуазивании руководителей. Но возникает два вопроса: первый – а почему пошло такое сильное, беспрепятственное обюрокрачивание и обуржуазивание? и второй – а куда смотрели и что предпринимали активные революционные низы?

Есть только один способ ответить на эти вопросы – признать, что и такое сильное перерождение верхов, и такая пассивность низов это вовсе не причина; эти явления тоже нужно рассматривать как следствие, причину же видеть – в остановке революционного процесса.

Разве нам не указывает на то же самое история тех государств, которые без всяких объективных оснований провозглашали у себя во второй половине ХХ века курс на социализм? Держась на плаву исключительно за счёт содействия СССР, они тем не менее всё больше и больше сползали в бюрократизацию и коррупцию верхов и в пассивизацию низов, и их «социалистический» курс легко рухнул, как только прекратилась внешняя экономическая подпитка.

И в то же время те страны, в которых действительно имел место соответствующий революционный процесс, удержались, несмотря на всю трудность обстоятельств.

* * *

Чисто логически отсутствие революционного процесса к 50 - 60-ым годам нашей истории может объясняться двумя вариантами.

Первый вариант – действительного революционного социалистического процесса и не было, была лишь его видимость, имитация или, в лучшем случае, бесплодные попытки осуществить его, хотя Россия не была ещё готова к социалистической революции, а искусственными мерами эту неготовность не пересилишь. На позиции этого варианта стояли наши меньшевики и западные социал-демократы. Позиция троцкистов отличалась лишь несущественно – троцкисты тоже признавали это, но полагали, что спасти положение может выведение этой революции на международный масштаб; в случае же ограничения её национальными рамками троцкисты пророчили ей ту же судьбу, что и меньшевики. В этом смысле Сталин очень верно обозначил суть троцкизма как «радикальствующий меньшевизм».

Второй вариант – революционный процесс был, но к 50 – 60-ым годам закономерно исчерпал себя. И поскольку для всякого добросовестного человека, знающего первую половину советской истории, совершенно очевидно, что объективный революционный процесс, поднявший и активизировавший громадные низовые массы, действительно шёл, нам ничего не остаётся, кроме как, отбросив меньшевистские и троцкистские глупости, принять за правильный именно этот второй вариант.

Но этот вариант ставит перед нами следующий вопрос. Поскольку полноценный объективный социалистический революционный процесс не должен закончиться прежде, чем будет достигнут его конечный результат, то, следовательно, наш процесс, хоть и будучи революционным, отличался от объективно созревшего социалистического. Спрашивается: чем именно отличался, что именно собой представлял и каким образом и в самом деле закономерно исчерпал себя, выполнив свою задачу к 50 – 60-ым годам?

Сохранено