Разговор об этике

holmes_study — 31.10.2023

Из цикла «Тема с вариациями»

Разговор об этике

Холмс поднял голову от завтрака, который он лишь нехотя ковырял, открыл рот, словно собираясь заговорить, покачал головой и вновь стал лениво гонять по тарелке несчастный омлет.
Мое любопытство относительно того, что ему нелегко облечь в слова какую-то мысль, росло с течением времени, по меньшей мере, в геометрической прогрессии.
Я знал, что мой друг одарен некоторым красноречием, актерской способностью к выразительности, и он высказывал свое мнение, не заботясь о том, как это будет воспринято. Почему же тогда сейчас он не знает, что сказать? Что это за деликатная тема, что мой друг не может решить, каким образом можно ее обсудить? И почему он решил, что должен обсудить ее со мной? У меня в уме пронеслась целая дюжина возможных сценариев, и я искал наиболее подходящий.
Он познакомился с какой-нибудь девушкой?
Ему нужен мой совет?
У него есть какие-то ужасные новости, и он не хочет портить этим утро?
Какими бы невероятными не казались все эти предположения, но я не мог исключить их, основываясь на одной лишь неуверенности Холмса
Когда в четвертый раз он поднял голову, собираясь, казалось бы, что-то сказать, и вновь неловко отступил, потянувшись вместо этого за кофейником, я воскликнул:
- Говорите же, Холмс, или вы сведете нас обоих с ума.
Мне показалось, что на губах Холмса промелькнула легкая смущенная улыбка, в тот момент, когда он налил себе кофе и стал накладывать туда совершенно невозможное количество сахара.
- Простите, старина. У меня был вопрос. Вы застали меня во время внутреннего диалога с самим собой относительно необходимости задавать такой вопрос.
- Думаю, что уже достаточно сахара, - быстро заметил я.
- Думаю, нет, - парировал Холмс, угрожающе нахмурив брови.
Я мог только неодобрительно вздохнуть.
- Какой был у вас вопрос?
- Ну… - задумчиво произнес он, делая глоток кофе, который судя по количеству сахара, что он туда добавил, больше походило на патоку. – Я думал, могу ли узнать ваше мнение по одному вопросу. По вопросу морали, если быть точным.
- Понятно, - ответил я и даже вздрогнул, протестуя, когда он снова протянул руку к сахарнице. – Право же, Холмс!
- Вы можете пить такой кофе, какой вам нравится, - язвительно бросил Холмс, бросая еще несколько кусочков сахара в чашку, стоящую возле его локтя. – Как его пью я , не ваша забота.
- У меня вопрос.
- Вот как.
- Как это вы еще сохранили свои зубы?
Холмс бросил на меня сердитый взгляд и добавил еще сахар, несомненно, лишь затем, чтоб сделать мне назло.
- Ну, и какой у вас был вопрос? - спросил я.
Холмс вздохнул, сделал еще один глоток кофе, потом отставил в сторону чашку, и, поставив локти на стол, сложил вместе кончики пальцев.
- В общем, я размышлял, - сказал он, задумчиво глядя перед собой, - над таким понятием, как извинение.
- Извинение?
- М-м. Как вы думаете, Уотсон, если человек … кое-что сделал… следует ли ему извиняться лишь потому, что этого от него требуют общественные нормы?
- Это действует лишь , если он сделает это от чистого сердца, - начал я, чувствуя некоторую неловкость от того направления, которое принимал наш разговор.
- А! Да, - воскликнул Холмс, возбужденно ткнув пальцем в мою сторону. – Вы зрите в самый корень. Что если он не сожалеет?
- А он должен сожалеть? – спросил я, говоря уже буквально, а не риторически. Я уже начал беспокоиться о том, что он мог сделать.
- Это не важно, - сказал Холмс, небрежно махнув рукой.
- Что же тогда важно?
- Ну, скажите, Уотсон, кто постановил параметры, определяющие, когда я должен сожалеть? Согласитесь, что это совсем другой вопрос. И, в любом случае, раз мы гипотетически допускаем, что я не сожалею, то из этого следует, что я должен оспорить заключение того, кто думает, что я должен сожалеть в любом случае.
- Но мы же решили, что вам следует извиниться.
- Вовсе нет. Мы говорили, что общественные нормы предписывают мне извиниться.
- Разве это не…
- Сказать, что они требуют и что они правы в своем требовании – совсем не одно и то же.
Я снова сел и скрестил на груди руки, будучи слегка раздражен.
- Очень хорошо. Если мы собираемся вести себя совершенно безнравственно, то я скажу, что многое еще зависит от того, кому вы нанесли обиду.
Холмс слегка приподнял брови и с пониманием кивнул.
- Понятно.
- К примеру, если дело касается миссис Хадсон, то вы обязательно должны принести извинения как можно скорее – потому что мы оба знаем, что произойдет, если она обнаружит, что вы что-то совершили, и как она обойдется с вами после этого.
- Совершенно верно, - сказал Холмс.
- Вам также следует извиниться, если речь идет обо мне, потому что я поколочу вас, если вы этого не сделаете.
- Уотсон…
- И я могу это сделать в любом случае, в зависимости от того, что вы натворили.
- Я не сказал…
- Это снова мой зонтик, Холмс?
- Разве я сказал, что мы говорим о чем-то, что я сделал? Уотсон, вам не кажется, что у вас нет фактов, подтверждающих столь блестящие догадки?
- Вы сказали, что мы говорим о вас!
- Ничего подобного!
- Вы сказали «я»! Вы сказали: «общественные нормы предписывают мне извиниться»!
Холмс воздел руки вверх, возмущенно прорычав:
- Я говорил гипотетически, Уотсон! «Я» означало «я» в общем смысле, а не «я, Холмс».
Я почувствовал, как на моем лице сама собой появилась гримаса недоверчивости по отношению к тому, что показалось мне полной чепухой.
- «Я» в общем смысле? – повторил я.
Холмс вздохнул и, скрестив руки на груди, откинулся на стуле.
- Холмс. Как говорить о ком-то, какой-то личности, в общем? Нет общего смысла…
- Хорошо, тогда «он»! Он, неопределенный, неизвестный человек. Просто вернитесь назад и исправьте все, что я сказал, заменив «я» на «он».
- Я все еще думаю, что вы что-то сделали, - проворчал я.
Холмс наклонился вперед и, поставив локти на стол, раздраженно опустил голову в ладони.
- Это смешно. Я пытаюсь вести с вами философскую дискуссию…
- Возможно, только эта дискуссия началась с ложного аргумента.
- О чем вы говорите?
- Возможно, если б вы начали так: - Уотсон, я совершил такую-то и такую-то оплошность и в связи с этим возник вопрос…
- Это было бы ложью, так как я ничего не сделал.
- О, - сказал я с насмешливым облегчением, беспечно махнув рукой, - что ж, это меняет дело. Потому что раньше вы никогда не лгали.
Холмс сложил руки на столе и бросил на меня ледяной взгляд.
- Если я когда-нибудь буду настолько глуп, что снова заговорю с вами на такую тему, - бросил он, - то не будете ли вы столь любезны избавить меня от вашего предвзятого мнения и станете смотреть на вещи беспристрастно?
- Дело в том, что вопрос вашей морали, ( если, конечно, можно сказать, что вы вообще обременены таковой) затмевает у меня в уме все прочие соображения, когда мы начинаем говорить об этике.
- Я заметил, - ледяным тоном сказал Холмс и опустил в свой кофе еще одну ложку сахара. Я нахмурился, вскользь заметив, как иронично это прозвучало при данных обстоятельствах.
Несколько минут мы сидели молча. Я скромно заканчивал свой тост, а Холмс расстроенно звякал ложкой в своей чашке, пытаясь размешать сахар, который он добавил в, и, без того уже насыщенный им напиток. Наконец, он положил ложку на стол и решительно сделал глоток, но поморщившись, уныло отставил несчастную чашку в сторону. Он покорно вздохнул и подпер голову рукой, глядя на свой испорченный кофе с видом горчайшего разочарования.
- Знаете, - решил я, наконец, заметить, - это было бы очень ловким маневром и было бы , к тому же, очень удобно, принести миссис Хадсон извинения, когда она придет сюда забрать посуду…
Холмс оторвал взгляд от чашки кофе и сердито посмотрел на меня.
- Уотсон, - сурово сказал он, – у меня нет причины извиняться перед миссис Хадсон.
- Потому, что вы не сожалеете о содеянном, или потому, что…
- Потому, что я ничего не сделал, последний раз говорю!
После такой его вспышки я с минуту размышлял об этом, глядя в свою тарелку и крутя в пальцах чайную ложку.
- Вы уверены? – настойчиво произнес я, вновь поднимая взгляд на Холмса.
- Да! – вскричал он. – Послушайте, если я действительно что-то натворил, неужели вы думаете, что до сего момента никто бы не заметил, что что-то не так? И все же этим утром не стряслось ничего из ряда вон выходящего, за исключением этого предположения, что я сделал что-то, о чем должен сожалеть!
Я хмуро взглянул на Холмса, понимая его, но еще не уверенный в его искренности.
- Вы обнаружили, что что-то не так? – спросил Холмс, делая энергичный жест в мою сторону.
- Нет, - признался я, - пока ничего…
- Вы встали, прошлись по квартире, вы даже побрились, оделись и еще до завтрака приготовили свой медицинский чемоданчик, так как у вас назначен на утро прием пациента.
- Да, – продолжил признаваться я, пытаясь быстро сообразить, как он все узнал. – Как…
- Пустяки. Право же, Уотсон, неужели вы думаете, что если случилась бы какая-то катастрофа, независимо от того виновен я в ней или нет, вы, при всем при этом, не натолкнулись бы на какой-то знак? Кстати, заметьте, когда пойдете вниз, что ваш зонтик стоит прислоненный к входной двери, там же, где вы его и оставили.
Я обдумывал всю ситуацию дальше, задумчиво теребя усы, и , наконец, выразил свое согласие, осторожно кивнув.
- Полагаю, что все это так – и я считаю, раз все это подтверждается с такой легкостью, я могу вам поверить относительно зонтика…
- Благодарю вас, - проговорил Холмс с явным сарказмом.
Однако, я все еще не был удовлетворен в отношении его невиновности там, где дело касалось миссис Хадсон.
Поэтому, когда она вошла, чтобы убрать со стола после завтрака, я воспользовался случаем и занялся собственным детективным расследованием.
- Это было удивительно, миссис Хадсон, благодарю вас, - я признательно улыбнулся, протягивая ей пустую тарелку. Не склонный к общению Холмс лишь дернул плечами в знак согласия, но наша хозяйка, ставя посуду на поднос, любезно сказала, что рада тому, что мы, так или иначе, получили удовольствие от завтрака.
- Полагаю, ваше утро проходит благополучно? – спросил я, когда она уже собиралась уходить. Я пытался говорить обычным тоном, но она с удивленным видом остановилась на полпути к двери, бросив подозрительный взгляд на Холмса.
- А почему, - медленно произнесла она, - оно должно бы проходить как-то иначе…?
Неверный вывод, к которому она пришла , был тут же замечен моим приятелем и он упал на стул, раздраженно воскликнув:
-Да черт возьми!
- Мистер Холмс! – возмутилась миссис Хадсон. Не дожидаясь, пока она начнет отчитывать его в избранной им самим манере, я вставил самым миролюбивым тоном:
- Нет-нет, ничего такого, миссис Хадсон. Я сказал это просто для поддержания разговора. Но после того, как вы принесли нам завтрак…?
Она вопросительно взглянула на меня.
- Ведь вы же не заметили ничего такого, правда? – пояснил я.
- Нет, доктор, - ответила она, покачав головой. И затем бросила последний осуждающий взгляд на Холмса. – Но я буду начеку, в случае чего!
Холмс, в свою очередь, весело улыбнулся и жизнерадостно сказал ей:
- Хорошего вам утра, миссис Хадсон! – и она, шурша юбками, вышла из комнаты.
- Ну, теперь вы убедились? – буркнул он мне, как только наша хозяйка ушла.
По правде говоря, у меня все еще были сомнения, но понимая, что у меня нет никаких серьезных оснований для этого, я лишь пожал плечами в знак согласия.
- Очень хорошо, Холмс, сожалею, что усомнился в вас. Вы задали исключительно философский вопрос, и эта дилемма не имеет никакого воплощения в реальности.
Холмс облегченно вздохнул и сделал жест рукой, который можно было бы перевести как «наконец-то».
- Благодарю вас, Уотсон. Извинения приняты.
На этом бы дело и закончилось, но минутой позже в комнату вбежала миссис Хадсон.
Я вздрогнул, напуганный ее внезапным появлением, и резко повернулся в ее сторону.
- В чем дело? – спросил я.
Признаюсь, я ожидал, что она будет стоять с оскорбленным видом, держа в руках прожженную и искромсанную диванную подушку, ловко вытащенную из какого-нибудь тайного укрытия, либо еще что-нибудь в этом роде. Вместо этого она быстро шагнула к столу, держа в руке телеграмму. Однако от меня не укрылось, что Холмс наблюдал за всем этим с видом пациента, ожидающего рокового диагноза.
- Это принесли для вас, сэр, - сказала миссис Хадсон, кладя перед ним телеграмму. – Мальчик, который доставил ее, сказал, что она срочная.
- Благодарю вас, миссис Хадсон, - коротко сказал Холмс, когда она повернулась, чтобы уйти. Однако, он не стал тут же открывать телеграмму, а лишь хмуро смотрел на нее, постукивая по конверту длинным тонким пальцем, словно набираясь решимости.
- Почтовый штамп Уайт-холла, - заметил я с некоторой долей удивления и заинтересованности.
- Да, - вздохнул Холмс.
- Что ж, разве вы не собираетесь его открыть? Миссис Хадсон сказала, что телеграмма срочная.
Холмс еще полминуты мрачно разглядывал конверт, а потом, вздохнув, вскрыл его с той решимостью скорее покончить с ним, с которой обычно отрывают от раны пластырь.
Он быстро проглядел содержимое, при этом лицо моего друга помрачнело, будто подтвердились самые худшие его ожидания, и он встал из-за стола, раздраженно закатив глаза, и, не сказав ни слова, отправился в свою комнату.
- Холмс! – протестующе воскликнул я, прежде чем он успел скрыться там.
- Что? – проговорил он, бросая взгляд через плечо.
- Куда вы идете?
- Ну, - сказал он, - если, как вы сказали ранее во время нашей философской беседы, мы собираемся вести себя крайне аморально, вы могли бы сказать, что я бегу из страны.
Я прищурился, пристально глядя на него с удивлением , ибо был совершенно озадачен.
- Почему? Что было в этой телеграмме?
- Она от моего брата. Он пишет, что вскоре заглянет сюда.
Я ошеломленно смотрел на него еще минуту, и тут неожиданно у меня в голове словно щелкнул переключатель, и все идеи, что мы обсуждали сегодня утром, сложились у меня в уме в единую картину. Глаза мои широко распахнулись, когда я пришел к неизбежному заключению, ясному, как мигающая лампочка.
- О, - медленно произнес я. – Так вы решили не извиняться.
Холмс невольно усмехнулся.
- Мой дорогой Уотсон, вы делаете поразительные успехи. Короче, если Майкрофт спросит, вы не видели меня уже несколько дней.
С этими словами он исчез в своей комнате и, несомненно, воспользовался окном и пожарной лестницей, ибо исчез в прямом смысле слова.
Я сидел и курил в глубоком раздумье, размышляя может ли оправдать ложь для прикрытия тот факт, что ему не удалось этим утром привести к благополучному разрешению подобный вопрос.

Оставить комментарий

Популярные посты:

crusalde

Информационные технологии и связь

useless_faq

Про закидывание обуви на провода.

uctopuockon_pyc

Отличные исторические фото-1

kukmor

Доброе утро!

andeadd

Интересные вопросы к подкасту про КСВ: 1. Вино и цветок

grigoriyz

Мой перевод рассказа Дэвида Фостера Уоллеса.

diak_kuraev

Митрополит Иннокентий отрекся от Всемирного русского собора

sowetnik_p

В мастерской художника

orientalist_v

Китайские народные добровольцы в Корее: разбор на макете местности успешного

• Ранее
• Архив