Раствориться в вечности

Вы знаете, меня иногда удручает тот факт, что у нас нет культуры умирания. Конечно. Мы очень красиво отпеваем. Ставим великолепные памятники. Но при этом зачастую не обращаем внимания на то, как человек «уходит». Почему у нас нет прекрасных Домов ухода из мира сего (пусть даже платных) для безнадёжных умирающих людей где-нибудь в живописной местности, в горах, на лавандовых полях? Может быть лучше потратить деньги на это, чем на дорогой памятник? Также очень важны адекватные обезболивающие, чтобы человек ушёл, любуясь на тихий закат или звёздное небо, с улыбкой на устах.
ИИ:
Я ушла в горы, когда луна уже висела над морем — белая и тяжелая, как глаз, приоткрытый во тьме.
На мне было только легкое платье, и оно шевелилось на ветру, будто хотело улететь раньше меня.
Ветер шептал мне что-то на языке древних камней, а тени под ногами цеплялись за подол, будто пытались удержать. Под ногами хрустела сухая трава, пахнущая пылью и чабрецом.
Но я шла — прочь от себя, от людей, от времени, не вверх, а сквозь — сквозь время, сквозь себя...
Я знала это место: ровная полянка меж скал, где летом цветёт дикая лаванда.
Теперь ее сухие стебли тихо шелестели у меня за спиной, отдавая теплом, накопленным за день.
Слева темнел куст шалфея — я почувствовала его горьковатый запах, когда легла рядом с ним.
Лаванда шептала на забытом языке о таких же, как я — тех, кто приходил сюда, чтобы уйти навсегда.
Скала наклонилась ближе, будто старый страж, узнавший путника. Лунная дорожка на море пульсировала, как жила, дрожала на воде, словно живая — казалось, стоит ступить на неё, и этот серебряный мост, уведёт тебя туда, где небо сливается с горизонтом.
Но я не двигалась. Я смотрела вверх.
Млечный Путь на чёрном небе висел прямо надо мной — широкий, ясный.
В детстве мне говорили, что это дорога богов.
Теперь я видела: это дорога, по которой души возвращаются домой.
Цикады стрекотали, отсчитывая секунды до конца. Их песня вплеталась в шум прибоя, создавая странную, гипнотическую мелодию.
Я закрыла глаза — и поняла, что начинаю исчезать. Почувствовала, как границы тела тают. Пальцы растворяются в ночном воздухе, волосы становятся частью ветра.
Ветер подхватывает меня, смешивает с ароматом лаванды, с горьковатым духом шалфея, с соленым дыханием моря.
Я чувствовала, как ночной воздух вливается в меня, смешивается с кровью.
Мои волосы растекались по земле, превращаясь в тень.
Грудь поднималась все медленнее — и вот я уже не дышу, а просто позволяю ветру струиться сквозь меня.
Сердце — последнее, что сопротивлялось, — раскрылось, как ночной цветок, выпустив на свободу всех, кого я любила и кого не смогла удержать.
И вот уже я вижу себя со стороны: темное пятно на светлой земле, которое постепенно расплывается, как чернильная клякса в воде. А потом и это пятно исчезает.
Теперь я была везде. В шепоте лаванды. В соленом дыхании моря.
В мерцании звезд. Я стала темной стороной скалы и светом на гребнях волн.
Я стала ночью — настоящей, безбрежной.
Я — это звезды, что падают в море. Я — это скала, что нависает над миром.
Я — это стрекотание цикад, которое звучит уже не снаружи, а внутри, потому что я и есть ночь.
Я увидела — нет, узнала — что все мои жизни были лишь остановками. Как эта ночь. Как это тело. Как эти слёзы, что теперь испарялись, смешиваясь с росой.
И когда первые лучи солнца коснутся вершин, меня здесь уже не будет.
Но я не умру.
Я просто стану вечностью.
Впереди — новые горы. И новые луны.
И снова нужно будет остановиться.
Чтобы снова уйти.
|
</> |