Раннее детство. Часть 9.

     В мои 7 и 8 лет мы два года подряд ездили в Игналину (это в Литве). Сперва ехали "ночным" поездом в купе. Как папа рассказал, ехать было далеко - тысячи километров.  Меня родители долго учили,что если придёт контролёр и спросит сколько мне лет, сказать ,что пять. Дело в том, что до 5 лет на детей давали какие-то скидки. Поезда я всегда любил, всю жизнь , даже сейчас. Это какого-то рода романтика.

   Сперва мы приезжали в Вильнюс , где неизменно шли на восьмигранную башню Гедимина. Скучное зрелище я вам скажу, но родителям почему-то очень нравилось. Ещё мы ходили смотреть на какой-то там костёл с красивой мадонной.

 

      Уже не помню как мы добирались до самой Игналины. То ли электричкой , то ли автобусом.  Кажется всё ж -таки ,что какой-то местной электричкой. Ну а на месте у нас уже была договорённость о съёме комнат в доме.  Дом был хотя и деревянный, но как-то намного более основательный, чем дома в Новгороде Северском на достаточно много комнат.  Там жила ещё одна семья из Москвы с девочкой примерно моего возраста. В свободное от отдыха время мы с ней весело болтали. Родители в ней души не чаяли, называли "Людишкой" (от Людмила)  и позволяли делать всё.  Хозяйку звали Броня Антоновна - это была очень верующая литовка. По стенам у неё везде висели иконы. Удивляло то, что на католических иконах Христос выглядел глубоко страдающим, не было в нём той тайной светлой радости, которую изображало на своих иконах православие.  Христа Броня Антоновна называла ласково "Боженька".  Потом её сделали старостой в местном костёле. Здание костёла находилось в двух шагах от дома Брони Антоновны. Меня тогда поразило, что по выходным чуть не весь город собирался на службу. В Москве ничего подобного не было.  Броня Антоновна рассказала как когда-то они собирали деньги на костёл, а потом каким-то образом на эти деньги построили здание местного горкома партии.  Ещё она рассказывала, что лучше всего ей жилось при немцах, а когда пришло "Советы" всё стало плохо.

                   

     В одни из наших первых дней пребывания в Игналине мы ,исследуя местность, забрели в какой-то местный парк со сценой.  Там вдруг к родителям подошёл какой-то милый человек примерно их сверстник (чуть всё же постарше: мне запомнилось, что ему было 37 лет). Оказалось, что он из Питера, по профессии библиотекарь и у него третий разряд по шахматам. Тут папа загорелся:  шахматы это его стихия, он даже меня пытался им научить, но терпения не хватило (у него, не у меня). Звали его Валерий Кривоноженков и у него были какие-то очень серьёзные проблемы со здоровьем, как-то раз при отце у него случился припадок. В течение этого лета и следующего они с папой сыграли чуть не тысячу партий и папа неизменно выигрывал.  Валерий выиграл может от силу раза три, но всё равно упорно продолжал играть. Запомнился ещё его рассказ как он поехал в командировку и удивил там всех тем, что проспал 27 часов. А ещё поражало его безразличие к своей жизни, он любил говорить "Я небо копчу". Странное выражение, которое я совершенно не понял, но мне пояснили родители. Пару раз потом они без нас с его мамой останавливались летом в нашей коммуналке и Валерий восхищался огромной луной.  Потом он куда-то пропал, родители решили, что умер.

                       

      Там в Игналине я в первый (и кажется даже в последний) раз видел границу дождя. То есть линию, с одной стороны от которой дождя ещё нет. Интересно. А ещё Кривоноженков, который хорошо знал город, показал нам местные озёра.  В округе было порядка семнадцати озёр, окружённых сосновым лесом. Мы побывали практически на каждом.  Где-то ещё там стоял деревянный костёл построенный без единого гвоздя. Позже в Игналине построили атомную электростанцию, но при нас её ещё не было.  Я в то время был только после воспаления лёгких, полученного после летнего детского сада,а потому мама строго следила за тем, чтобы я нигде не купался. Рассказывали, что эти озёра были холодными , ледникового происхождения. Зато я там впервые начал ловить рыбу. Кажется мы там ловили подлещиков. Это было особым наслаждением. Поплавки были двух типов: в виде пёрышка, половина которого закрашена в красный цвет и в виде наполовину коричневого жёлудя. Ловили на червей и на хлеб. Ещё предварительно прикармливали бросая наживку в куске глины. Очень неплохие бывали уловы, а вечером жарили свежую рыбу. Я вообще рыбу никогда не любил, но свежая -особое дело.

                           

 А ещё на озере были красивые кувшинки и уже совсем красивые лилии. Броня Антоновна поливала эти лилии в парафине , создавая красивое изделие.

                       

   На другой год нам сперва к Броне Антоновне попасть не удалось и мы две недели жили у каких-то литовцев. У них было несколько мальчишек, с которыми я иногда играл. Ради меня ребята переходили на русский.  Потом они там что-то сделали , мать их очень ругалась. Меня она им ставила в пример, называя "спокойнус мальчикус".  А их поставила на горох коленями перед иконами. Суровое католическое воспитание.

               

     Родителям в этом доме чем-то не нравилось (они вообще всегда были весьма привередливыми) и через какое-то время мы переселились опять к Броне Антоновне. Там нам рассказала, что не могла нас сразу впустить потому, что прошлогодние жильцы (те ,которые с Людишкой) не хотели ,чтобы мы были их соседями. Якобы им не нравилось, что вечерами пахло жареной рыбой. Это показалось странным и возможно было неправдой.

                 

    Криовоноженков жил в доме лесника. Те в Игналине почему-то считались белой костью, от них многие зависели. И нам устроили от этого лесника лодочку на время отдыха. Тот сказал отцу так : "Просмолите дно - лодка ваша".  Отец этого делать не умел. В итоге лесник всё сделал сам, отец ему только помогал. Смолил он какой-то специальной лампой. Так у нас появилась возможность свершать романтические прогулки по озеру и срывать кувшинки.

                         

 Удивительно, но я до сих пор помню адрес Брони Антоновны:  Литва , Игналина , улица Мельникайте, дом 19.

         
               
             

                   

                   

                       

                     

                 
(Продолжение следует)