Пятничные размышления

Начало моего созревания пришлось на излет советского периода. Глупо жаловаться на отсутствие каких–либо источников "вдохновения" молодому организму, которому чтобы завестись достаточно присутствия рядом особи противоположного пола. Или ее коленки. Или ее волос. Или ее случайного прикосновения. Или мыслей о ней. Или вообще любых мыслей о чем угодно. А так же полного их отсутствия. В общем, куда сложнее было не возбудиться в неуместной ситуации, вроде чьих–то похорон, чем наоборот. Мне сложно жаловаться на дефицит друзей в детстве, но чаще всего я проводил время именно с девушками. Две моих закадычных подруги жили вместе со мной в одном подъезде: одна на моем этаже, третьем, вторая — на седьмом. Их родители были, как сейчас это называется, преуспевающими, у одной мама — заведующая универсальным магазином, у второй — оба родителя врачи с именем. Они дружили семьями, и, как это ни странно, в определенной степени дружили с нашей семьей, потому как ни образованием, ни престижной работой мои родители похвалиться не могли, зато всегда могли присмотреть за их детьми. Ну как присмотреть — оставить их на мое попечение, так как все работают. Кроме меня. Вероятно, разница в один–два года считалась достаточной, чтобы вверить мне своих чад, да и хорошее впечатление я всегда умел производить — "правильный" мальчик, воспитанный и ответственный. Мы были неразлучной троицей, хотя дворовые ребята глумили меня за то, что я столько времени провожу с девчонками (удивительно как радикально меняется значение подобного факта в младшей и средних школах). Мы устраивали пикники, ходили "в походы" на речку и в лес, делали вместе уроки, смотрели телек, играли в Atari. Примеряли на себя "взрослые" роли, играя в магазин, школу, даже иногда в стендап! Мы еще не знали, разумеется, такого слова, но суть игры была что–то вроде "мы играем в КВН, но вся команда это только ты сам", мы выходили в центр комнаты и несли отсебятину, кривлялись и пытались шутить, в основном повторяя то, что где–то уже слышали, пока двое других наблюдали, а после оглашали баллы и победителя. Мы даже тайком курили наши первые сигареты, стащенные у родителей, а в особо удачные дни, вроде чьего–нибудь дня рождения, на который меня по умолчанию приглашали, нам даже разрешали выпить шампанского или вина. И пока взрослые праздновали на кухне, мы, предоставленные сами себе, рассматриали разделы нижнего белья в каталогах Quelle и даже иногда играли в "бутылочку". Почти уверен, что в эти моменты я был крассным как рак, а пыхтел не хуже любого паровоза. Это сейчас–то я скреплю как дрезина. Мне кажется, что они никогда не находили меня привлекательным, может потому что им вообще не особо была интересна эта тема, может потому что мы слишком много времени проводили вместе и я был для них чем–то вроде брата. А может просто потому что они видели мое лицо. Но если серьезно, то мне кажется, что все те вещи, за которые я был в них обеих безумно влюблен, вроде того как они смеялись или как иногда, совершенно не замечая того, "светили" нижним бельем в моем присутствии, устраивали битвы подушками или нечто вроде вольной борьбы, пытаясь "победить" меня вдвоем, были для них игрой, шалостью, ничего не значащими вещами, которые они просто делали, не придавая им особого значания. Вероятно, поэтому, ничего более серьезного у нас никогда не случилось.

Дозревал я уже в независимой республике, где с доступом к подсобному материалу было все еще крайне туго. По рукам ходили фотокопии каких–то западных порно–журналов, иногда чьи–то "продвинутые" родители привозили польский Cats, который тщательно изучался всем двором. В этих журналах люди принимали неприличные позы, совали в себя разнообразные предметы и часто трогали гениталии друг друга руками, губами и языком. Признаться честно, мысль о подобном вызывала недоумение, однако же, где–то там, глубоко на подкорке, и желание попробовать проделать то же самое. Появились первые доступные видео–магнитофоны и кассеты, которые кочевали из рук в руки, а там подтянулось и кабельное телевидение, начинавшееся как брошенный каким–нибудь умельцем сквозь дом кабель, где сеансы начинались по расписанию, а после полуночи был "кинозал для взрослых". В то волшебное неспокойное время, после концерта приглашенных мега–звезд девяностых, группы "Нэнси" и распитой за Домом Культуры Металлургов бутылки водки на четверых, с моим непутевым, немного притормаживающим другом, и двумя новыми подругами из другой части моего района, я был приглашен домой и впервые узнал что такое комбидресс — это были непередаваемые ощущения, не смотря на то, что мне было велено просто сидеть на стуле и смотреть как она меняет наряды, скрывшись за створкой шкафа, презентуя их мне под музыку, кажется, той же "Нэнси". Впрочем и эти, согласитесь, скромные впечатления я пронес сквозь десятилетия и они не померкли почти ни на йоту.

Дневники Красной Туфельки совершили в моем сознании просто невероятный переворот. Я и представить себе не мог, что о подобных вещах можно говорить, что подобных вещей можно хотеть и что подобные фантазии можно воплощать. Я тогда еще подумал: "ух как было бы круто, если бы со мной делились чем–то подобным!". Я прятал под кроватью "Эммануэль" и бесшумно шевеля пересохшими губами читал ее по ночам. И вот у меня появился доступ в интернет и запретный плод стал ближе, чем когда–либо. Я уже неплохо понимал что мне нравится, но продолжал открывать для себя все новые грани, часто недоступные моему пониманию.

Почти все девушки, которые у меня были, сколько бы не бахвалились и не пытались притворяться искушенными куртизанками, оказывалися милыми скромницами, даже на мой неприхотливый вгляд и исходя из моего более чем незначительного опыта. Мы вместе экспериментировали и делали вещи, которые казались нам запретными, социально–неприемлимыми и вызывающими, хотя, клянусь, они были куда более невинными, чем то, что можно увидеть в постельной сцене художественного фильма. Ну может, чуть менее невинными.

Прогресс не остановить и экраны смартфонов значительно увеличились, когда мы сообразили, что на них можно смотреть порно. Сейчас в невероятном количестве пабликов и сообществ найдется куча людей, готовых демонстрировать себя с любого ракурса, выполнить любую прихоть, за деньги или даже бесплатно, принять любую позу, образ, роль, сделать это приватно или публично. Когда у меня впервые была партнерша, младше меня на десять лет, я говорил: "Господи, спасибо тебе за новое поколение, выросшее на порно, не стесняющееся изучать собственную сексуальность, экспериментировать и претворять фантазии в жизнь" и я по–прежнему придерживаюсь этого своего мнения. Но глядя на все это многообразие в интернете я думаю, а не случилось ли того, что обещал Олдос Хаксли, не тонем ли мы в бесконечном шуме фаст–фуд–сексуального–опыта, проскакивая целые огромные отрезки, не успевая понять самих себя и найти именно то, что нам действительно по–вкусу? А надо же как–то иначе? Или нет? Не теряем ли мы целый пласт собственного взросления, как будто посмотрели скоростной курс обучения пониманию собственной сексуальности на Udemy или Youtube, заплатив за подписку пятнадцать евро, и так и не освоив азов? Или все это старческое брюзжание и вкусовщина?