Пусть закроется почта (рецензия на фильм "Белые ночи почтальона Алексея Тряпицина")

drugoe_kino — 26.10.2014

Я пишу рецензии к фильмам очень редко, точнее, я их совсем не пишу. Не делаю я этого по одной простой причине, суть которой располагается на поверхности – каждым делом должно заниматься человеку направленному в этой профессии, имеющему не только позыв культурного свойства, но и определенную тематическую сноровку, среди которых сегодня я выделяю не глубинное погружение в тему, а напротив, скорее натруженную гибкость и даже склизскость ума, и убедительную способность к вербальному эквилибру.

Посмотрел я сегодня фильм “Белые ночи почтальона Алексея Тряпицина”. Посмотрел по двум убедительным причинам.

Сам режиссер пару недель назад взорвал киношный и общественный мир пространным заявлением, что "Оскара” за свой отечественный духовный подвиг он из целлулоидных рук американской киноакадемии получать не намерен, а потому и фильм выдвигать отказывается – причина первая. Вторая причина – Ирада Зейналова, истерично стробоскопирующая по воскресеням в кадре от идеологического усердия, прокричавшая зрителю в самый заглавный головной нерв, что “смотреть всем обязательно”.

Я услышал автора, я не смог не услышать Зейналову и приготовился к просмотру ответственно: помыл и разложил для жены на большой тарелке фрукты, себе же расстелил газету для воблы.

Фильм начался тихо и обыденно, как течет нехитрая российская речка по отечественной земельной поверхности, отмеченной совсем незначительными рельефными перепадами.

Герой фильма – деревенский почтальон, который начинает свое утро в нехитром древесном жилище. Он достаточно бодро для своего возраста принимает вертикальное положение, но вставать с кровати не спешит, потому, что должен явить благодарному зрителю взгляд на его вполне нездоровые ноги, исполненные больных суставов пальцев ног и красноты конечностей, типичной для трофического поражения вен, с обязательным присутствием кожного струпа.

Далее почтальона мотает по обиталищу, где он пьет кипяток под столичные голоса из телевизора, смывает ночную глазную канифоль, гремя носиком умывальника, после чего знакомит нас со своей верхней одеждой грибника-охранника, в которой органично и просуществует до самых глубоких финальных титров.

Человек-почтальон по фамилии Тряпицын не лишен некоторого физического обаяния, которое часто замечено при съемке контражуром - это когда солнце или источник света расположен за спиной героя, и генеральные меты его лицевой обтяжки, бытийные всплески, подчас даже пол героя перестают значить для созерцателя, уступая место таким понятиям, как красота и композиция кадра, выразительный силуэт, общее настроение эпизода, наконец.

Немного позже выяснилось, что почтальон Тряпищев разговаривает ртом, но у зрителя возникает трудность с переводом с русского на русский. Возможно, именно тут отдельно потопталась рука мастера, определив, что у русского человека не слово главное, а поступок, возникающий как неизбежное следствие после череды негромких осознанных звуков и аскетической динамики телесного каркаса.

Через двадцать минут после начала фильма у меня возникло устойчивое недоумение от невозможности произвести его жанровое определение. Уже не “живая камера”, где оно как есть – без прикрас, но и без фантазий. Нет, появились зачатки режиссерской организации событий, даже не событий, а намеренная цикличность повествования. Теперь меня навязчиво мучил вопрос: план съемок рождался “с колес” от фактуры или имел место некий сценарий, что уже само по себе стыдно, коль такой вопрос задается в самом центре картины.

Что отметить после сорока минут просмотра, если отмечать нечего, а не отмечать неприлично? Почтальон Тряпицкий похож на актера Кокшенова, каким мог быть Кокшенов лет пятнадцать назад после тяжелого системного недуга. Скорее даже, похожи их зубы, предъявленные зеркалу для осмотра.

Северная деревня под Архангельском уж совсем не глубинка по российским меркам. Вполне сносная система коммуникаций – лодка с мотором, а далее автобус или маршрутка. Два алкоголика в деревне тихи и склонны к самопознанию. Неожиданно в деревне случились две женщины, похожие на Хакамаду – прическа, очки и городского фасона свитер, скрывающий что необходимо.

Нет в сюжете драмы, морока, страсти, самопожертвования, подвига, страдания, искупления, бунта, мольбы, проклятия, предательства, запрещенного обряда, космополитизма.

В фильме удивительным образом нет вообще ничего. Красоты природы продублированы четырежды видом широкой речной глади на фоне широкоформатного неба. Хорошая четверка оператору, в остальном ужасная неловкость, которая у меня как у зрителя возникает нечасто, ибо наличие оной определено исключительно размерами помпы, которая накачивала день за днем объем зрительского интереса.

Заявленная интрига с котиком, что приходит к почтальону, зависает укором в финальных кадрах, где котик сидит на лодке, возможно котик – это “белочка”, которая к одному уже почти пришла, а у второго не за горами, ибо два года завязки Тряпочкина оборвутся скоро губительным алкогольным ураганом.

От тоски и безделья начинаешь замечать, что одна и та же терраса снимается с двух планов и служит жилищем для двух героев – бюджетно, а значит хорошо. Одни несменные трусы на весь фильм у главного героя – возможно, тоже замечательны в плане бюджета, но никак не добавляют свежести восприятию оскаронесносного полотна при общем отсутствии настроения любить героя и вскрывать посильным методом режиссерские коды мастера.

В фильме не замечены уместные цитаты из киноклассиков, а авторский символизм, где ракета и жизнь другого порядка, декларативен и куц. Непересказуемо скучно, скучно и больно, особенно зная, что из тех краев Ломоносов, ушедший с рыбным обозом в столицу в возрасте 14-ти лет. Сегодняшние герои унылы и убоги больше, чем дюреровские старухи. Тряпкиным и его односельчанам по всей стране достойно жить такой жизнью, жить и поскорее уйти, чтобы "закрылась навсегда почта". Не уверен, что это хотел сказать автор. Не уверен, что я этого хочу, слабо представляя, кто придет ушедшим вослед, но это уже совсем другая История.

Совсем к месту вспомнился КВН с пародией на Эльдара Рязанова: “О чем этот фильм? Да ни о чем!”

Сохранено