Пушкин-солнце русской поэзии

«Солнце русской поэзии закатилось! Пушкин скончался, скончался во цвете лет, в средине своего великого поприща! Пушкин! Наш поэт! Наша радость, наша народная слава!.. Неужели в самом деле нет уже у нас Пушкина! К этой мысли нельзя привыкнуть!»-так было сказано на следующий день после его кончины в «Литературных прибавлениях к Русскому инвалиду». И ведь не привыкли. Александр Сергеевич не только вошел в русскую поэзию, прозу и драматургию. Он вошел в нашу жизнь и наш быт. Например, когда не было явного желающего выполнить тяжелую неприятную работу, сразу же задавался вопрос: «А это кто делать будет? Пушкин?» И наиболее известное портретное изображение Пушкина работы Кипренского начинало демонстрировать беспокойство, думая: «А вдруг и впрямь заставят?» Пушкин в течение своей жизни был весьма расположен к цыганам и, видимо в благодарность за оказанное ему гостеприимство в бессарабском таборе, обессмертил их в своей поэме «Цыганы». Спустя каких-то 150 лет мой товарищ со свойственному ему нахальству двадцатилетнего выходца из Донецка в ответ на предложение позолотить ручку цыганке на Невском проспекте предложил представительнице древнего кочевого народа пойти поработать. Ответ был остер, как бритва и элегантен, как точеный пушкинский стих: «Пусть Пушкин кучерявый работает!»
То, что происходило далее имеет непосредственное отношение к израильскому периоду моей биографии.
Надо отметить, что старшее поколение израильтян весьма неплохо для иностранцев, не владеющих русским языком, знакомы с русской классической литературой вообще, и с русской классической литературой XIX века, в частности. Помимо того, что для ведущих ивритских поэтов и литераторов русский язык был родным, они оставили в наследство прекрасные переводы русской классики, мало уступавшие оригиналам. Вследствие этого почти все поколение израильских школьников 50–70 годов прошлого века сдавало экзамены на аттестат зрелости по литературе по материалам русской классической литературы. Как правило это были «Мертвые души» Гоголя и «Преступление и наказание» Достоевского. С романом Федора Михайловича связана одна забавная история. Наша хорошая подруга родилась в Израиле в семье выходцев из Трансильвании. Ее семья придерживалась религиозных традиций, и она была определена в интернат для обучения религиозных девочек. А ее старшая сестра училась в светской школе и готовилась к экзамену на аттестат зрелости, штудируя бессмертный роман Федора Михайловича. То, что читают старшие братья и сестры всегда интереснее того, что вы читаете сами. Вот и Мири (так зовут нашу подругу) прихватила с собой в интернат произведение великого русского писателя. Надо сказать, что на иврите роман называется не «Преступление и Наказание», а скорее «Грех и Наказание». Тут то наша Мири и попухла. Книга попала в руки классной дамы, которая решила, что хорошая религиозная девочка не должна читать книги о грехах. Пришлось ей завершать свое образование в светской школе.
Мой бывший начальник 1946 года рождения истинным арийцем не являлся и нордическим характером не обладал. Однако, имел весьма оригинальную поговорку, никогда более мне не встречавшуюся. Несмотря на что его познания в русском языке ограничивались одним единственным, но очень популярном в мире ругательством, кто такой Пушкин, он знал. Так вот. При планировании определенных действий, свой план он любил предварять фразой: «Пользуясь случаем, что Пушкин умер (на иврите это звучит так-бэ издамнут, ше Пушкин мэт), предлагаю совершить следующие действия…» Почему чтобы выполнить его план была необходима смерть Пушкина, и что бы произошло, если бы Пушкин остался жив, так и осталось для меня загадкой.
А не далее, как сегодня на просторах интернета мне попалось на глаза замечательное произведение Сальвадора Дали, созданное в 1968 году и называющееся «Возрождение Израиля»

Ну ведь вылитый Александр Сергеевич. Дали о нем, наверное, Гала рассказывала. Но мне думается правильнее работу Дали было бы назвать «Бэ издамнут, ше Пушкин мэт» (Пользуясь случаем, что Пушкин умер). Не зря же флагом государственным накрыли.
|
</> |