Продолжая тему: Про "ночных бабочек" и Таможенную площадь

dandorfman — 01.09.2021
Так выглядела Таможенная площадь в конце позапрошлого века



На первом плане — спуск от начала Канатной к Таможенной площади. В настоящее время он частично застроен, частично срыт для предотвращения оползней. На самой Таможенной площади долгое время был колодец. Сюда же стекались сточные воды с значительной части города. Сначала — в открытых канавах (отсюда и неофициальное название спуска и всего района – «Канава»), а затем в закрытых коллекторах. И сейчас Таможенную площадь регулярно затапливает после сильных ливней.

Секреты Польской улицы в Одессе

На старейшей улице города некогда стояли зерновые амбары, а сейчас — порхают "ночные бабочки"
Улица Польская, переходящая в одноименный спуск — одна из самых старых улиц Одессы. Она начинается от Еврейской и заканчивается Таможенной площадью.

В советские годы Польская носила имя итальянского революционера Гарибальди, который несколько раз бывал в Южной Пальмире. Правда, еще не в качестве революционера, а обычного моряка. В свою очередь Польский спуск в середине XIX века именовался как Таможенный и Портовый. После Октябрьской революции спуск получил имя одессита, начальника штаба Красной гвардии, Мойсея Исааковича Кангуна, который был смертельно ранен во время январского восстания. Свое нынешнее название улица получила потому, что в первой половине XIX века польские шляхтичи строили на ней хлебные амбары, в которых хранилось зерно для дальнейшей транспортировки в Средиземноморские страны. Рядом с амбарами поляки строили особняки. "Амбары строились в классическом стиле и внешне выглядели красиво. Сложно было представить, что за этими стенами хранится зерно. Даже дома шляхтичей выглядели по сравнению с ними немного невзрачно", — делится краевед Олег Губарь. А некоторое время спустя амбары и особняки превратились в доходные дома, так как хранить зерно в центре города стало нецелесообразно.

Дальше я всё-таки покажу мои собственные наблюдения за жизнью "ночных бабочек" из середины шестидесятых прошлого века.
Это отрывок из моей второй книги:

Очень была зажигательная песня, но одесситам не хватало зажигательности в ее официальном русском
переводе, вот почему они сделали свой вариант:

Я не плачу не жалею,
Что имею гонорею,
Не от старого еврея,
А красавца-моряка.


Ну что ж, такой сюжет действительно был весьма близок к реальности.

Потому что иметь гонорею от старого еврея было очень сложно, старый еврей этим роскошным гусарским насморком, как называли
в старину гонорею, действительно наградить не мог. Откуда гонорее было у него взяться?

А вот красавец - моряк - запросто. В Одесский порт приходили суда под разными флагами, в том числе такими экзотическими,
как либерийский. И не всегда на этих судах экипаж был проверен во всех отношениях, в том числе и инфекционном. Но моряки
вразвалочку сходили на берег и открывали для себя, нет не Америку, откуда в Одессе Америке взяться, они делали другое приятное открытие: В варварской Одессе, как и в цивилизованных портах, вроде Марселя или Неаполя, их ждут прекрасные дамы, и ждут совсем рядом, прямо на Таможенной площади.

Приморская улица, которая шла вдоль Порта заканчивалась именно этой небольшой площадью.
И там был официальный вход в Порт, будка, охранник, все как полагается.

Тогда, летом 1962-го, когда затихал Бульвар, я несколько ночей подряд спускался вниз, мимо
Порт-клуба по другой лестнице, не такой знаменитой как Потемкинская, и приходил на Таможенную площадь.
Дело в том, что я к тому времени уже прочел "Яму" Куприна и меня в мои пятнадцать лет очень заинтересовали рабочие будни, вернее, рабочие ночи представительниц самой древней профессии.
Они ждали моряков именно там, на Таможенной. Несмотря на то, что до капитализма было еще почти
полвека, бизнес уже тогда был налажен вполне профессионально, то есть уже тогда в Одессе были хорошие менеджеры способные справиться с этой не простой задачей. Во-первых, никакой самодеятельности, никаких одиноких искательниц приключений в иностранной валюте.
У девушек была железная организация.
Был бригадир, она руководила своими подопечными строго, но справедливо, я это сам наблюдал несколько летних ночей.

Именно она мне нравилась больше остальных.
Ее звали Муся, но она еще откликалась на странную кличку "МалАя". Именно так, не "Малая", а "МалАя".
Странную, потому что она, как раз, была крупнее остальных девушек.

Хоть Муся не была образцом изящества, но все было при ней и все было на месте. Каждая в отдельности деталь ее тела
действительно была крупноватой, но сочетание крупных деталей: и мощные бедра и мощный зад, и, конечно же, уникальные как и по величине так и по совершенству форм груди, создавало ту гармонию, которая скрадывала размеры, делая их вполне приемлемыми и вызывающими самые восторженные чувства.
А если к ним добавить еще и густые брови, яркие даже в ночном освещении губы, блеск карих глаз и рыжеватых густых волос,
то вы понимаете, что я все ближе и ближе подбирался к бригадиру Мусе, чтобы еще лучше разглядеть так радующие глаз детали.
При девушках был, конечно, и охраняющий их представитель власти.

Разумеется, его заработок в коллективе Муси-МалОй во много раз превосходил официальный заработок в родной милиции. Я видел
сколько и каких купюр отстегивала Муся менту.
Вряд ли его месячное жалованье могло сравниться с его заработком на Таможенной только за одну ночь.

При этом, мент, который за ними присматривал, мне не нравился. Он очень грубо разговаривал со своими работодательницами
и благодетельницами. Например, он им мог скомандовать:

- Бляди, стройтесь!

Наверное, мент был приезжим, потому что слово это в Одессе почти не употреблялось. Одесситы предпочитали называть этих девушек
"хунами".

Кроме мента их охраняли... таксисты. Таксисты по совместительству и были сутенерами.

Там был тоже бригадир, его звали... нет как его звали, я не скажу, потому что у него было не русское и даже не еврейское имя, а я
не хочу разжигать межнациональные страсти.
Те таксисты, которые работали с девушками не были национально-ориентированным коллективом, там были и русские и украинцы
и евреи, бригадир был единственным представителем одной из закавказских республик.

Таксисты охраняли девушек от нечистоплотных клиентов,
А клиенты изредка такие попадались. Которые норовили на халяву подлюбиться.
Об одном из них позже спел в своих одесских куплетах Анатолий Могилевский.
Вернее, он о таком спел в отдельном куплете.(втором)

Один заморский боцман майна-вира
Сидел в кафе с девчонкой до поры.
И в общем после порции пломбира
Расчитывал на порцию любви

Она ж не проявляла интэрэсу,
К тому что он отчаянно богат.
Она сказала: Это же Одесса.
У нас в Одессе это не едят.



И наконец, нынешние трудо выебудни, точнее, не дни, а ночи Таможенной Площади.

«Ночные бабочки» вернулись на Таможенную | Новости Одессы (dumskaya.net)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив