Прочитанное — 9

smolensky — 22.12.2022

Николай Эппле, «Неудобное прошлое. Память о государственных преступлениях в России и других странах» (2020)

Заставшие горбачевскую «гласность» легко вспомнят, какие плоды она несла самыми первыми и в самом большом количестве. Это был мощный вал публикаций на темы кровоточащих страниц советской истории — говорить о которых начали было при Хрущеве, но перестали при Брежневе. На сломе времен оказалось, что невозможно двигаться в будущее, не разобравшись с прошлым. С отвлеченно-технократической точки зрения это может показаться странным: разве не практичнее забыть о любом прошлом, чтобы лучше сосредоточиться на проблемах настоящего? Нет, почему-то так не выходит. Даже наоборот: призывы «не ворошить» проклятое прошлое неизменно выходят боком: не проговоренное и не отрефлексированное, оно всегда вылезает в новом обличье. Нынешняя Россия дает более чем яркую иллюстрацию этому непреложному закону.

Хорошо здесь то, что таково свойство всякого социума. Уже немало стран осилило, с разной степенью успешности, проработку своего неудобного прошлого и нащупало (либо продолжает нащупывать) общенациональный консенсус по его поводу. Опыт ни одной из них нельзя механически перенести на новую почву — но его полезно изучить. Николай Эппле (чаще всего его называют «филологом») в своей книге подробно рассматривает работу с исторической памятью в следующих шести странах:

1. АРГЕНТИНА. Предание гласности преступлений военной хунты 1976-83 гг. Движение «Матери площади Мая». Комиссия CONADEF и ее доклад «Никогда снова». Суды над лидерами хунты в 1985-1986 гг. Карнавализованные публичные акции против избежавших наказания. Неоднократные откаты назад под лозунгами «национального примирения» — и новые процессы против военных, со всё большим охватом подсудимых и всё более суровыми приговорами. Итог на сегодня: больше судов по нарушениям прав человека, чем в любой другой стране мира, и самый долгий период демократического правления в аргентинской истории.

2. ИСПАНИЯ. На протяжении всей диктатуры Франко — попытки подвести черту под Гражданской войной 1936-1939 гг. в формате, удобном для власти. Строительство гигантского мемориала в Долине павших — с посылом, не вполне внятным. Безболезненный, но половинчатый переход к демократии в 1975-1982 гг., с заключением «пакта о забвении» во имя стабильности. Ни судов, ни люстраций, ни даже памятников. Лишь на рубеже веков, с выходом на сцену поколения внуков участников войны — общенациональный прорыв молчания. Масштабная и часто ритуализованная эксгумация массовых захоронений, идентификация останков, проработка исторической травмы в литературе и кино, запоздалое принятие восстанавливающих справедливость законов. При всём этом общество остается разделенным в отношении франкистского прошлого.

3. ЮАР. Демонтаж апартеида в 1989-1994 гг. — на пороге открытой гражданской войны. Комиссия правды и примирения (TRC) — удачный срединный путь между забвением преступлений и настоящим уголовным преследованием, в тех обстоятельствах невозможным. Восстановительное правосудие вместо карательного; мораль, в форме африканской философии «убунту», поставленная выше буквы закона. Семь томов отчетов работы комиссии, назначение компенсационных выплат, амнистирование более тысячи обвиняемых. Проповедь «культуры прощения». При всей неоднозначности достигнутого (продолжающееся неравенство, высокая преступность, массовая эмиграция белых) сползания в полномасштабную гражданскую войну удалось избежать. Южная Африка, пишет автор, наметила для себя будущее в ситуации, когда будущего могло не быть совсем.

4. ПОЛЬША. Круглый стол 1989 года, и компромиссный переход власти к оппозиции — без привлечения коммунистов к ответственности. Долгое сопротивление больным темам и нежелание отнестись к своему прошлому критично. Привычная идентификация себя как «Христа народов», постоянной жертвы внешних сил. В 2000-х — усиление голосов, напоминающих о послевоенных еврейских погромах, насильственной ассимиляции украинцев и других неприглядных эпизодах недавней истории. Ожесточенное сопротивление со стороны государства и правоконсервативных сил. Продолжающееся осмысление произошедшего со страной как социального и этнического слома, трудное осознание вреда культивирования образа жертвы.

5. ГЕРМАНИЯ. Нюрнбергское правосудие победителей и его реальная роль, в противоположность мифу. Поверхностная послевоенная денацификация. Отторжение большинством немцев идеи ответственности; объединительная и компромиссная политика Аденауэра; негласная договоренность общества о замалчивании прошлого. В 60-е годы — постепенные сдвиги в общественном сознании, новые процессы над бывшими нацистами, первые мемориалы на месте концлагерей, знаменитое коленопреклонение Вилли Брандта в Варшаве. Показ в ФРГ американского телефильма «Холокост», резко изменивший общественную атмосферу (1979 г.). Нарратив поражения в войне сменяется нарративом освобождения. После объединения страны формируется общегерманский консенсус относительно сложного исторического наследия — но его поддержание и сегодня требует постоянных усилий.

6. ЯПОНИЯ. Увлеченное принятие послевоенной американской оккупации («бросок в объятия поражению»). Токийский процесс против военных преступников; вывод императора из-под возможных обвинений и даже критики. Невозможность самостоятельного расчета с прошлым в условиях отнятого суверенитета. По мере экономического роста и демократизации — складывание факторов, готовящих прорыв памяти; наступление этого прорыва после смерти императора в 1989 году. Дискуссии о неудобном прошлом становятся постоянной и неотъемлемой частью японской общественной жизни, но об общенациональном консенсусе говорить пока не приходится.

Применительно к России взаимодействие с трудным прошлым можно свести к многолетним попыткам освободиться от наследия сталинизма — как теперь видно, до сих пор безуспешным. Советское прошлое продолжает определять российское настоящее во всех аспектах: институциональном, социальном, культурном, даже материальном — при том, что никакого консенсуса по его поводу даже не намечено.

Николай Эппле в своей книге обстоятельно разбирает все аспекты работы с трудным прошлым. Читатель узнает, какие смыслы могут вкладываться в расхожие выражения «подвести черту» или «принять прошлое», какое отношение к этой проблематике имеет «мертвая вода» из русских народных сказок, как соотнести терапию психологической травмы индивида с проработкой национальной травмы, как различить вину и ответственность, как прорабатывать прошлое всей страны на уровне собственной семьи и чем хороша «историческая жадность». Осуждать и каяться, — пишет автор, — совсем необязательно, обязательно только одно — не молчать.

Перечисляя важные общественные инициативы последних полутора десятков лет («Возвращение имен», «Последний адрес», «Молитва памяти», «Человек в истории»; в этот же ряд попадал и «Бессмертный полк» в свои первые годы), автор выражает надежду, что сегодня — то есть, в 2020 году — Россия находится на пороге «прорыва памяти». К великому сожалению, произошел прорыв совсем другого рода: российское государство, вместо того, чтобы подвести черту под своими старыми преступлениями, пустилось совершать новые. Задача многократно усложнилась — теперь вместе с неудобным прошлым придется преодолевать более чем неудобное настоящее. Но даже в этом Россия не уникальна: тем же немцам пришлось разбираться как с нацистским прошлым, так и с тоталитарным прошлым ГДР. И небезуспешно.

Оставить комментарий

Популярные посты:

papai

Проектирование и строительство домов: создаем пространство, отражающее вашу индивидуальность

gornomari

24 апреля 1886 г. в деревне Кокшамары Марий Эл родился Иван Степанович

imp_navigator

Взрыв и пожар в иранском торговом порту "Шахид Раджаи" около Бендер-Аббаса

pantv

20 апреля ● С ПАСХОЙ ВАС! Христос Воскресе!

littlehirosima

"Увидеть горе Донбасса своими глазами" - Взгляд

olchovka

Кофейная пауза

tytgrom

Суккуленты. 01-02-2025

matsam

Все очень серьезно

valentina-ak

Всем - мирного неба

• Архив