про волнительность

Саня ходит за продуктами в магазин в нашем доме и в соседнем. И сам гуляет на улице. Я верю, что если он не сможет найти нужного, то он спросит у продавщицы, если не достанет до полки, то попросит кого-нибудь из взрослых. По реакции окружающих мам я понимаю, что мне надо сходить с ума от волнения, но у меня не получается. Наверное, у меня слишком бедная фантазия: я не верю в педофилов и похитителей органов, которые хватают и уносят крупных крикливых мальчиков прямо с родного двора.

Также я не очень волнуюсь, когда он промокает или замерзает – от разовой акции ничего не случится, или мы все равно его вылечим. Да, Саня еще в семь месяцев ползал по полам в редакции и в половине московских ресторанов. С удовольствием облизывал ножки стульев и жевал шнурки посетителей. Но желудочные гриппы, стоматиты и прочая дрянь случалась почему-то с детьми тех мам, которые смотрели на происходящее с ужасом. До детского сада Саня вообще ни разу ничем не болел, несмотря на крайне активную социальную жизнь. Мне действительно не страшно, что Саня что-нибудь подхватит на улице. То есть я боюсь всех тех неизлечимых и ужасных болезней, на лечение которых собирают деньги в блогах, но я стараюсь о них не думать – большую часть из них невозможно предотвратить или предугадать, остается только молиться. А обычной простуды и подобного я не боюсь.

Понимаете, я росла с мыслью, что любовь – это волнение. Мама всегда за меня волновалась. Даже не так: мама за меня ВОЛНОВАЛАСЬ. У меня не было велосипеда – нет, не потому что мне жалели его купить, мне ничего не жалели. А потому что, по мнению родителей, велосипеды покупают детям равнодушные, нелюбящие родители, которые не ВОЛНУЮТСЯ за своих детей, которым наплевать на то, что ребенок может упасть, разбиться, сломать руку-ногу-голову, остаться инвалидом на всю жизнь, попасть под машину, уехать в соседний двор и быть похищенным группой извращенцев, ограбленным и так далее. Меня, единственную из всего нашего девятого класса, не пустили в каникулы во Францию. Родители срочно купили себе билеты и мы полетели в Париж втроем, семьей, тогда это были для них огромные деньги, но они же ВОЛНОВАЛИСЬ, они не могли меня отпустить с какими-то чужими людьми, которые бы непременно меня потеряли в самом сердце Парижского гетто. Понимаете, да? Меня очень берегли. Меня не взяли на похороны прабабушки в девять лет, мне не рассказывали о проблемах с деньгами, болезнях и прочем-прочем. Берегли. Волновались. И до сих пор берегут и волнуются: мы можем с мамой не созваниваться неделю, но если я заезжаю к ней в гости, то она просит обязательно написать ей смску, когда я приеду домой. Понимаете, я много хожу с шагомером сейчас, между моим и маминым домами – ровно тысяча триста шагов, две минуты на машине, если учесть время на поиск парковки. Но она показывает, что она – волнуется, а значит, любит.

И это меня убивает: я за Саню не волнуюсь, я уверена, что с ним все будет хорошо, в тех ситуациях, когда статистическая вероятность говорит в нашу пользу. При этом я вижу, что все известные мне социально благополучные матери изнывают от волнений за собственных детей. И это рушит мне мозг: может ли быть так, чтобы я была права, а все остальные – не очень? ) Одна моя подруга случайно забеременела вторым ребенком, когда ее первому обожаемому и долгожданному сыну было шесть лет, она проплакала всю беременность: "Я так волнуюсь за своего Петю, у меня просто нет ни физических, ни душевных сил для того, чтобы волноваться еще и за следующего ребенка!" Это дословная цитата, клянусь! Да, за второго сына она волнуется на порядок меньше, чем за первого. Во всяком случае наличие шапочки и носочков она проверяет сначала у семилетки, а потом у новорожденного.

Выводов не будет. Это, скорее, просто тема и повод для дискуссии.

P.S. Подумала, что я волнуюсь больше о глобальном: что Сане будет плохо в школе, его не полюбит учительница и будет обижать, он войдет с ней в острый конфликт, будет саботировать и скандалить, получит ярлык хулигана и, значит, двоечника... Ну, и дальше моя фантазия начинает танцевать пляски святого Витта о том, как печально сложится жизнь моего мальчика. Еще я волнуюсь о том, что он женится на любительнице бардовской песни и натуропатии. И о том, что невестка не захочет давать мне внуков. Или (ужас-ужас-ужас) – он вообще никогда не женится и у меня вообще не будет никаких внуков. Или – что он будет слабеньким и неспортивным, поэтому я трачу кучу денег, времени и сил, чтобы заставить его двигаться, но совершенно наплевательски отношусь к его интеллектуальному развитию: я пофигистически уверена, что он и так – очень умный ребенок, а если он чего не знает, то стоит ему пообещать качественных бонусов и плюшек, как он тут же возьмет себя в руки и сообразит-выучит-научится. Вот. А больше я ни о чем и не волнуюсь.