Про политику и нац-идею, неинтересное

tincas — 27.05.2014 Решил все же написать этот не очень осмысленный, но давно мной предполагаемый пост. А то народ спрашивает, а мне некуда дать ссылку на свое мнение.
Иток:

0. Демократии не существует.
В странах, где наличествует якобы демократическая форма правления, реальная власть сосредоточена в руках небольшой группы людей. Внутри этой группы могут быть какие-то пертурбации, власть от старшего Буша к младшему может переходить не напрямую, но это не очень важно.

0.1 Псевдодемократия - вредна.
Примо - просто тратятся ресурсы на обеспечение создания у народа ощущения, что он что-то решает. Все эти выборы, рейтинги, акции-демонстрации и так далее требуют прорву ресурсов.
Секундо - пришедший к власти человек четко понимает, что он тут временно. Эрго - коррупция, воровство, использования служебного положения в личных целях.

0.3 Демократические формы правления неестественны.
Хорошо заметно на примере, скажем, этой страны - личность харизматичного лидера куда важнее платформы. Люди в принципе склонны идти за вожаком.
Примечание - чуть в стороне от мэйнстрима "китайский" метод набора управленцев.

Теперь про эту страну.
1. Россия - многонациональное государство.
Да, русских 80 процентов. Но тут, во-первых, "как считать", а во-вторых - это не очень важно. Пока империя мыслит категорией "гражданин империи" - она сильна. Как только кичливая "титульная нация" начинает поднимать себя над массой быдланов - государство умирает. Национальные государства возможны на ранних этапах развития общества; сейчас мы зашли уже слишком далеко, и реально важна преданность не национальной идее, а стране. Как пример своей мысли приведу довольно широко известного Р.А. Кадырова. Предельно неоднозначный человек с тяжелым прошлым, но сейчас вполне позиционирует себя как патриот своей страны и пехотинец в армии ее главкома. Не люблю слово россиянин, предпочитаю - русский. Он, Кадыров, русский, просто чеченец.

2. России нужно самодержавие.
Тут как - если каждые 6 лет менять у человека голову, будет бардак. В принципе устойчивая династия с точки зрения классической русской коррупции куда лучше текущего президентства - на самом верху воровать уже не будут. И тут как раз дальнейший набор "спецов" на позиции будет куда более логичным - потому что человек всегда озабочен тем, чтобы в его личном доме все было хорошо: хороший сантехник, хороший электрик... хороший министр финансов. Потому что государство и казна отойдет не непонятному человеку на выборах через 6 лет, а сыну. Сейчас мы выбираем харизматика и вообще не понимаем, насколько он эффективен как управленец. Государь же будет назначать на должность именно что специалиста, причем у него не будет проблемы "надо дать портфель этому чуваку, потмоу что его партия поддержала меня на выборах".
У меня есть еще и религиозные аргументы, но это разговор отдельный.

3. Конституционная монархия - не нужна.
В принципе институт к.м. - это олигархат с вынесением фигуры монарха в качестве свадебного генерала. Представительские функции - это не то, зачем монарх нужен.

4. Про ребрендинг. Таки да. вместо Российской Федерации. которая все равно не федерация. а унитарное государство, хотелось бы уже Российскую Империю.

5. Про период коммунизма. Надо понимать. что не народ для монарха, а монарх для народа. Поэтому, хотя свержение царя и убийство его семьи это очень плохо, всякая поддержка антисоветчины в те годы - еще хуже.
Да, потому что вся власть от Бога. А еще потому, что Коба, при всей своей неоднозначности, снова поднял империю к вершинам. И если бы не идиотская система передачи власти...

Да, я знаю про триаду Уварова, конечно. Да, считаю ее верной, с учетом необходимости адаптации к текущему моменту.
А в итоге - надеюсь, что Евразийскому Союзу быть. Надеюсь, что после ВВП у нас все же будет монарх, а не президент. Посмотрим.

В завершение - длиннющая цитата из мемуаров ВК Александра Михайловича:

"Мне пришло в голову, что, хотя я и не большевик, однако не мог согласиться со своими родственниками и знакомыми и безоглядно клеймить все, что делается Советами только потому, что это делается Советами. Никто не спорит, они убили трех моих родных братьев, но они также спасли Россию от участи вассала союзников.
Некогда я ненавидел их, и руки у меня чесались добраться до Ленина или Троцкого, но тут я стал узнавать то об одном, то о другом конструктивном шаге московского правительства и ловил себя на том, что шепчу: "Браво!". Как все те христиане, что "ни холодны, ни горячи", я не знал иного способа излечиться от ненависти, кроме как потопить ее в другой, еще более жгучей. Предмет последней мне предложили поляки.
Когда ранней весной 1920-го я увидел заголовки французских газет, возвещавшие о триумфальном шествии Пилсудского по пшеничным полям Малороссии, что-то внутри меня не выдержало, и я забыл про то, что и года не прошло со дня расстрела моих братьев. Я только и думал: "Поляки вот-вот возьмут Киев! Извечные враги России вот-вот отрежут империю от ее западных рубежей!". Я не осмелился выражаться открыто, но, слушая вздорную болтовню беженцев и глядя в их лица, я всей душою желал Красной Армии победы.
Не важно, что я был великий князь. Я был русский офицер, давший клятву защищать Отечество от его врагов. Я был внуком человека, который грозил распахать улицы Варшавы, если поляки еще раз посмеют нарушить единство его империи. Неожиданно на ум пришла фраза того же самого моего предка семидесятидвухлетней давности. Прямо на донесении о "возмутительных действиях" бывшего русского офицера артиллерии Бакунина, который в Саксонии повел толпы немецких революционеров на штурм крепости, император Николай I написал аршинными буквами: "Ура нашим артиллеристам!".
Сходство моей и его реакции поразило меня. То же самое я чувствовал, когда красный командир Буденный разбил легионы Пилсудского и гнал его до самой Варшавы. На сей раз комплименты адресовались русским кавалеристам, но в остальном мало что изменилось со времен моего деда.
- Но вы, кажется, забываете, - возразил мой верный секретарь, - что, помимо прочего, победа Буденного означает конец надеждам Белой Армии в Крыму.
Справедливое его замечание не поколебало моих убеждений. Мне было ясно тогда, неспокойным летом двадцатого года, как ясно и сейчас, в спокойном тридцать третьем, что для достижения решающей победы над поляками Советское правительство сделало все, что обязано было бы сделать любое истинно народное правительство. Какой бы ни казалось иронией, что единство государства Российского приходится защищать участникам III Интернационала, фактом остается то, что с того самого дня Советы вынуждены проводить чисто национальную политику, которая есть не что иное, как многовековая политика, начатая Иваном Грозным, оформленная Петром Великим и достигшая вершины при Николае I: защищать рубежи государства любой ценой и шаг за шагом пробиваться к естественным границам на западе! Сейчас я уверен, что еще мои сыновья увидят тот день, когда придет конец не только нелепой независимости прибалтийских республик, но и Бессарабия с Польшей будут Россией отвоеваны, а картографам придется немало потрудиться над перечерчиванием границ на Дальнем Востоке.
В двадцатые годы я не отваживался заглядывать столь далеко. Тогда я был озабочен сугубо личной проблемой. Я видел, что Советы выходят из затянувшейся гражданской войны победителями. Я слышал, что они все меньше говорят на темы, которые занимали их первых пророков в тихие дни в "Кафе де Лила", и все больше о том, что всегда было жизненно важно для русского народа как единого целого. И я спрашивал себя со всей серьезностью, какой можно было ожидать от человека, лишенного значительного состояния и ставшего свидетелем уничтожения большинства собратьев: "Могу ли я, продукт империи, человек, воспитанный в вере в непогрешимость государства, по-прежнему осуждать нынешних правителей России?"
Ответ был и "да" и "нет". Господин Александр Романов кричал "да". Великий князь Александр говорил "нет". Первому было очевидно горько. Он обожал свои цветущие владения в Крыму и на Кавказе. Ему безумно хотелось еще раз войти в кабинет в своем дворце в С.-Петербурге, где несчетные книжные полки ломились от переплетенных в кожу томов по истории мореплавания и где он мог заполнить вечер приключениями, лелея древнегреческие монеты и вспоминая о тех годах, что ушли у него на их поиски.
К счастью для великого князя, его всегда отделяла от господина Романова некая грань. Обладатель громкого титула, он знал, что ему и ему подобным не полагалось обладать широкими познаниями или упражнять воображение, и поэтому при разрешении нынешнего затруднения он не колебался, поскольку попросту обязан был положиться на свою коллекцию традиций, банальных по сути, но удивительно действенных при принятии решений. Верность родине. Пример предков. Советы равных. Оставаться верным России и следовать примеру предков Романовых, которые никогда не мнили себя больше своей империи, означало допустить, что Советскому правительству следует помогать, не препятствовать его экспериментам и желать успеха в том, в чем Романовы потерпели неудачу."

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив