про парижский роддом

irano — 13.11.2020 Вы сидите с друзьями, придвинув стулья прямо к кровати и разложив на больничном столе только что принесенные из соседнего ресторана бургеры и картошку. В вазе стоит огромный букет цветов. Друзья громко разговаривают, шутят и фотографируют все вокруг. Вдруг в палату входит дежурный врач и говорит: «Ой, простите, что помешала, зайду попозже, когда вы закончите».

Нет, вы не в экспериментальном фильме, а в самом обычном муниципальном парижском роддоме.

Французы любят все планировать и роддом не является исключением - чем раньше ты запишешься, тем больше будет шансов, что тебе достанется место именно там, где хочется. Роддомов у нас на районе было целых три - католический, с сайта которого приветливо улыбались монахини, муниципальная больница с не самым благозвучным названием "Госпиталь для больных детей Necker" и больница Святого Иосифа. Вообще во Франции роддомы бывают трех уровней: в роддомах первого уровня занимаются простыми беременностями без патологий, во втором уже есть отделение неонатологии, а третий уровень позволяет помочь в самых критических ситуациях. Necker, хотя в него и могут записаться все желающие, принадлежал к третьему уровню, и, подумав о том, что рожать в католической больнице среди скорбных женщин было бы слишком кинематографично, мы быстро сделали окончательный выбор: будущей парижанке Алисе предстояло появиться в муниципальном роддоме с видом на Эйфелеву башню.

Девятое марта встретило нас тишиной и прохладой, было раннее субботнее утро, но я поняла: пора. Чемодан был собран строго по инструкции, выданной в больнице, и стоял у дверей с февраля. Мы вызвали такси и по еще пустынным улицам, напоминающим зомби-апокалипсис, отправились в роддом, где нам подтвердили, что уйдем отсюда мы уже втроем, но пока велели сдать вещи в камеру хранения и пойти погулять. Роддом зачастую представляет собой просто часть больничного комплекса, поэтому погулять было, где - мы проходили мимо ребят со сломанными руками, детей, катящих за собой чемоданчики к приемному покою, и даже под конец прогулки отыскали морг. На этом мое терпение закончилось, мы вернулись в больницу и я заявила, что больше гулять не могу.

Тетенька покачала головой, но отвела нас в палату, больше напоминающую номер неплохого бюджетного отеля - удобная большая кровать, кресло для папы, два стула, огромная ванная комната и отдельная раковина для купания малыша, а также все необходимые предметы туалета, включая памперсы и детское мыло. В некоторых больницах папа мог остаться на ночь, но здесь дополнительной кушетки предусмотрено не было. Телевизор, правда, был платный - около двух евро в сутки, и нужно было идти за пультом на ресепшн. Все расходы по беременности и родам полностью покрывались медицинской страховкой, кроме индивидуальной палаты - за это удовольствие нужно было платить семьдесят евро в день - позже оказалось, что это самый низкий тариф и в других роддомах цены стартуют от 90 евро. Базовый тариф же полностью возмещался дополнительной медицинской страховкой, поэтому за роды я не заплатила ни сантима.

Мне принесли парацетамол и показали красные кнопки в туалете и рядом с кроватью, чтобы вызвать сестру, если будет совсем невмоготу. Следующие пару часов мы развлекались, как могли. К шести вечера я вызвала сестру и попросила сделать анестезию. Две веселые девушки помогли нам подняться на последний этаж, где находилось родильное отделение - все двери были выкрашены в приятный розово-фиолетовый цвет, а каждая палата носила цветочное название: нас отвели в комнату "Орхидеи". Меня переодели наконец-то в больничную рубашку, а Рафаэлю принесли из коридора большое фиолетовое кресло и извинились, что оно не раскладывается. Был славный 2019 год, и кроме бахил мужу больше ничего не выдали. Кстати, папы на родах во Франции присутствуют по умолчанию: в моей автомобильной компании было семьдесят пять процентов мужчин и, узнав, что я беременна, они не только дали мне миллион ценных советов (Лучший, от многодетного отца Ж.: "Люльку не покупай, инвестируй скорее в специальный шезлонг, очень удобно - сидишь, ногой качаешь, пиво пьешь!"), но и начали делиться своим опытом пребывания на родах. Каждый второй перерезал пуповину и все находили поездку в роддом неотъемлемым этапом в развитии пары, поэтому Рафаэль, усевшийся в фиолетовое кресло, никого не удивил.

Наконец я легла и пришел очень красивый брутальный анестезиолог, будто сошедший со страниц журнала 18+, в распахнутой на груди рубашке, и сделал все, что нужно, причем снова показал на кнопку, которую при необходимости можно было нажимать - не чаще, чем раз в десять минут - чтобы добавить еще анестезии. Все время что-то измеряли, спрашивали, как я себя чувствую и даже в трудные минуты называли меня "мадам". Фраза «Мадам, постарайтесь еще, иначе придется использовать другие методы» - восторг для лингвиста, к тому же лежащего под анестезией. К ключевому моменту в комнате помимо дежурного гинеколога и великолепной акушерки Матильды появилась огромная девушка из Камеруна с десятками задорных косичек - она должна была принять младенца и одеть его. С ее появлением все превратилось в сцену из фильма - у подножья кровати стояли несколько человек и, под предводительством энергичной камерунки, кричали, как на футбольном матче: "Раз, два, три, давай! Еще!"

В итоге все закончилось хорошо и после первых трогательных моментов и всех необходимых процедур Рафаэлю велели раздеться до пояса, накинули на него больничную рубашку и дали подержать ребенка. Я самостоятельно встала, оделась, спросила у акушерки, не помочь ли ей прибраться и, получив вежливый отказ, села в кресло у окна. Промахнулась я только в одном: мне очень хотелось, чтобы из окна была видна башня, но надо было четче формулировать желания - все время в окно заглядывало не творение Эйфеля, а башня Монпарнас, но зато почти в полный рост. Меж тем прошли почти сутки с нашего приезда в больницу. Акушерка спросила, не отвезти ли меня в палату на специальном кресле-каталке, но я отказалась и мы пошли наверх самостоятельно под присмотром медицинской сестры.

Алису вкатили в палату в кроватке, больше напоминающей стеклянный ящик для овощей, Рафаэль уехал домой немного поспать, а я приготовилась отдохнуть. Ровно через час в дверь постучали: завтрак. "Что вы желаете на завтрак, мадам? - вопросила девушка за дверью. - Чай, кофе, горячий шоколад?" Узнав, что я хочу чай, она радостно воскликнула: "И стакан апельсинового сока, конечно же?" (Каждый из шести следующих завтраков в роддоме начинался с этих фраз, слово в слово, не забывая даже "конечно") Кроме этого на подносе лежали булочка, масло и варенье. Принесли еще один поднос, на этот раз наполненный лекарствами. Потом пришла подтянутая деловитая дама, представившаяся дежурной сестрой Кармен, и велела нажимать на тревожную кнопку, если мне что-то понадобится. Несмотря на мой скептицизм, понадобилось почти сразу же, как только я допила чай и закусила парацетамолом: передо мной лежала маленькая девочка и я даже не знала, как ее переодеть или поменять памперс, поэтому нажала на кнопку. Кармен прибежала, я приготовилась к тому, что меня сейчас отругают за ложный вызов, но вместо этого она провела настоящий курс молодого бойца - как кормить, переодевать, купать и главное - не паниковать.

В первый день в палату постоянно кто-то заходил, чтобы проверить, как мы тут - педиатры, медицинские сестры, гинеколог. Вернулся Рафаэль и оказалось, что папам можно быть в роддоме с восьми утра до десяти вечера, всем же остальным придется довольствоваться часами посещения с 13 до 20, но зато можно заходить прямо в палату. Друзья воспользовались этим правилом и каждый день к нам кто-нибудь приходил, ведь счастливая французская мать должна социализироваться. В буфете внизу продавали лишь выпечку и кофе, поэтому гости несли еду с собой - суши, пиццу, бургеры. "Нам напишут выговор в карту!" - прошипела я Рафаэлю, когда в очередной раз запах бургеров заполнил палату, а от громкого смеха его друга затряслись стены. В больнице - правда, в архангельской - я лежала всего один раз и запомнила, что это странный опыт и нужно стараться вести себя так, чтобы нянечки относились к тебе благосклонно. В этот момент в дверь постучали и вошла дежурный врач с обходом. Врач извинилась, что прервала трапезу, пожелала приятного аппетита и отбыла восвояси, пообещав зайти попозже. После этого я чуть успокоилась и подскакивала лишь тогда, когда очередной гость хотел потрогать ребенка немытыми после метро руками. Впрочем, в соседних палатах счастливые отцы возлежали в гражданском прямо на кроватях, держа ребенка на руках, и все входящие только умилялись этой картине. Кстати, букет под конец первого дня все-таки попросили унести, но с мягкими формулировками скорее рекомендательного характера.

Пожалуй, единственным недостатком была еда. Не считая булочки и чая на завтрак, еще два раза в день мне приносили поднос, на котором лежала бумажка с кратким описанием того, что мне предстоит съесть - овощи на закуску, блюда с заманчивыми названиями (лазанья, кассуле, рататуй, крок-месьё), йогурт и фрукт. Иногда было даже вкусно, но чаще всего я закусывала больничные трапезы печеньем из чемодана или просила заказать доставку еды.

Все время пребывания в роддоме я искала скрытую камеру: весь медицинский персонал обычного муниципального роддома был вышколен и стремился прийти на помощь в любую минуту. Чуть меньше мне понравился ночной обход, когда часа в три могли - предупредив меня заранее - прийти, чтобы проверить слух ребенка или взять анализ крови. Выписать нас должны были на второй день, но к утру Алиса стремительно пожелтела и ее было решено положить под лампы на три часа в день - процедура, в принципе, обычная, но занявшая несколько дней. Все это время врачи и Кармен наперебой предлагали выписать мне "увольнительную", чтобы мы с Рафаэлем могли пойти прогуляться, пообедать в ресторане или заняться шоппингом, ведь в двух шагах от нас было сразу несколько торговых центров. "Послушайте, - говорила Кармен, ласково качая головой, - вам нужно срочно поднимать настроение! И вообще учиться не строить всю свою жизнь вокруг ребенка, чтобы эмоционально не выгореть". От прогулки я все же отказалась, мотивируя своей русской беспокойной душой, но в ее словах была доля правды.

В роддоме мы в итоге остались почти неделю и к воскресенью я уже забыла, что где-то за стенами больницы существует другая жизнь. Незадолго до выписки я посмотрела в Инстаграме видео какой-то провинциальной блогерши, тоже покидающей роддом: ее муж заказал музыкантов, а также приход двух ростовых кукол. Под взглядом не очень довольной барышни, пытающейся просчитать, сколько это стоило и как обыграть музыкантов в новом посте, слегка облезлые куклы плясали "Калинку" и фотографировались с новорожденной на фоне фотостены. Представив, что было бы, если бы мы тоже заказали на выписку в парижский роддом баянистов, я хихикнула и мысленно записала это в список на будущее - например, к родам в католическом роддоме финальная гармонь подошла бы особенно хорошо. Выписка во Франции - обычная процедура: друзья и родственники уже принесли дань во время ежедневных визитов, про фотостену вообще мало кто слышал, а в день выписки все быстро собирают вещи, заполняют необходимые для выхода из роддома бумаги, при необходимости платят и убегают восвояси. Так получилось и у нас: за нами приехал друг и, втиснув чемоданы, дополнительные подушки, принесенные за неделю заботливым Рафаэлем, и детское кресло в его маленькую машину, мы наконец-то отправились домой, в ту самую Новую Родительскую Жизнь.

Картинки к буквам, пусть и изрядно порезанные Инстаграмом, но все равно выглядящие лучше, чем в ЖЖ: https://www.instagram.com/irano86/

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив