Про "есть только миг"

Вообще Пелевин продолжает петь всё ту же песню, замешанную на солипсизме, иронической теории заговора и вкраплениях дзен-буддизма с Вавилоном и Древним Римом. Тем не менее, читать интересно. Автор всегда держит руку на пульсе - каждой осенью он выпускает новый роман, где обязательно пробежится по лезвию современности. И надо сказать, Олегыч ничего не боится - достается всем и вся, и при этом он даже не особо использует Эзопов язык. У нас сейчас многие опасаются слово сказать в простоте (даже в личных переписках, угу!!), а Пелевин в открытом доступе многотысячными тиражами издается, и ничего!))) Красавчик! Но я не об этом. Встретился мне сейчас на страницах "Элевсина" чудесный разгром популярной нынче методы "Живи в моменте". Делюсь! (на самом деле меня трясет от этого слова и ему подобных, заполонивших в том числе и официальные культурные каналы. Помимо мерзотного Делимся с вами, в моем тренде ненависти еще Рассказываем, Собрали для вас, Вдохновляющий и немного Пронзительный)
Минутка лингвистической ненависти закончена, переходим непосредственно к цитатам про жизнь в моменте.
Во-первых, чему учат, говоря: «живи каждый миг ради него самого»?
В мгновении нет ничего, что можно было бы назвать «им самим». Сама идея каких-то «моментов» и «мгновений» есть философское умозрение, а если совсем точно, тысячелетняя прибаутка, повторяемая одним рыночным жуликом вслед за другим, потому что на эту речь охотно ведутся люди.
Люди склонны понимать эти слова в том смысле, что мы получим от жизни больше наслаждения, если будем полнее открываться происходящему прямо сейчас. Секунда неповторима – и уходит навсегда. Поэтому, не успев насладиться мгновением, мы теряем его.
Человек соблазняется, понимая эти слова в том смысле, что жизнь надо жевать тщательнее и высасывать из нее весь сок, как хорошая свинья подъедает весь заданный корм. В этом суть современных учений о совершенствовании и счастье: жулики обещают слушающим их свиньям, что на тех нарастет больше жира с того же самого фуража (под жиром здесь надо понимать наслаждение миром).
Но как, спрашивается, насладиться мгновением? Радость прекрасна лишь тогда, когда возникает нечаянно – а если мы подходим к каждой новой секунде, ища в ней радость специально, мы тем самым создаем цепь мгновений, занятых поиском. Но счастье и его поиск не могут существовать одновременно – надо ли объяснять?
Пусть случается иногда счастливый миг – какой в нем толк, если за ним сразу же наступает другой? Видящий работу ума знает, что мы всегда имеем дело с воспоминанием. Наше «счастье настоящего момента» всегда имеет форму мысли «а ведь миг назад было хорошо». За этим следует сожаление и жажда вернуться.
Но давай, дорогой друг, услышим рыночных зазывал буквально. Давай погрузимся в мгновение, отбросив все остальное. Давай поплывем из мига в миг, забыв обо всем, что мешает нам оставаться в здесь и сейчас.
Даже развив скорость и внимание специальными методами, ты не найдешь в мгновении ничего понятного – лишь бессмысленное и тревожное раздражение обнаженного нерва бытия. Все знакомое человеку возникает не в мгновении, а в уме, выбрасывающемся из настоящего в никуда.
Но что мы обнаружим в самом мгновении?
Мы обнаружим боль. Тонкое и быстрое страдание новизны и страдание утраты. Мгновения, если исследовать их под увеличительным стеклом, состоят из физического неудобства и муки непостоянства. Ум сбегает из них в свое рукоделие (чтобы не сказать рукоблудие) именно потому, что пытается таким образом защититься от свойственной бытию боли.
Будь в мгновении сладость, доступная любому, все и так жили бы в нем, ибо каждая свинья хорошо знает, где дерьмо, а где желуди. Люди бегут из мгновения в небытие своих умозрений не просто так. Они делают это, прячась от жалящей неуютности настоящего.
Мы сами уходим из реальности в сон, созданный нашим разумом. Тогда почему мы согласно киваем головой, когда нас зазывают вернуться в мгновение?
Да потому, что мысленное прибежище, построенное нашим умом, тоже полно боли. Мало того, это и есть настоящий дом скорби, ибо люди так безумны, что научились производить в своем умозрении гораздо больше страдания и муки, чем возникает естественным образом в каждой новой секунде. И для таких безумцев (а их среди нас огромное большинство) возвращение к бегу мгновения действительно есть бегство от боли – но не оттого, что в мгновении нет боли, а оттого, что в нашем воспаленном разуме она куда сильнее.
Боли нет лишь в небытии, а всякая наша радость есть просто временное облегчение страдания.
|
</> |