Последний из Брюденеллов-4.

major_colville — 15.11.2021

Следующий кризис в отношениях Брюденелла и Уотена, приведший к скандалу национального масштаба и драматической развязке, парадоксально оказался связан с темой униформы. 

В то время существовали т.н. «конюшенные куртки», повседневная, более простая, чем полная (парадная) форма. Они носились чаще всего и были, пожалуй, самой быстро изнашиваемой одеждой в кавалерии. Если они выглядели не лучшим образом при очередном смотре, то их отдавали полковому квартирмейстеру, а тот решал, ограничиться ли починкой или надо покупать новые. На эти нужды через полкового командира распределялись суммы из Конной Гвардии, но часть денег удерживалась из жалованья солдат, что, разумеется, им не особо нравилось. В 15м гусарском проблема усугублялась тем, что у них куртки были из алого сукна, терявшего свежий вид быстрее синего. Умножаем на участившиеся при новом командире смотры и учения, и, следовательно, повышенный износ одежды и снаряжения. Возводим в квадрат особую нелюбовь командира полка к одному конкретному эскадрону… 

Куртки и рейтузы стоили 18 шиллингов и 18 шиллингов и 6 пенсов соответственно. Помимо удержания этого «долга» из жалованья, не совсем понятная ситуация сложилась с записью расходов в бумагах - у Уотена нарисовался долг в 28 фунтов 11 шиллингов и 3\4 пенни, в других эскадронах было гораздо меньше.

Недовольство нарастало, люди Уотена в открытую стали говорить, что лорд заставляет их покупать новую форму слишком часто. В конце концов, один солдат, рядовой Уильям Суррет, отказался подписывать очередной счет. 4 ноября 1833г. адъютант сообщил, что полковник срочно ожидает Уотена и Суррета у себя. 

Они застали своего командира в одном из самых сильных состояний гнева, буквально истекающего пеной изо рта. Он обрушился на Суррета как на «одного из тех ленивых, праздных парней из его эскадрона» и, распаляя себя все яростнее и яростнее, угрожал и оскорблял заодно и весь эскадрон. Я вас заставлю подписать! Генералу жаловаться?! Я вас перед всем полком вытащу! Вы все подпишете и заплатите! Даже за 50 лет ваш эскадрон самый худший! 

После того как раздавленный и, не вполне понимающий, что происходит, Суррет был отпущен, лорд Брюденелл обернулся к Уотену. Но тот спокойно сказал: «Ваша светлость выдвинули несколько серьезных обвинений моему эскадрону. После того, что вы сказали, и в присутствии рядового, я думаю, будет справедливым для меня, если вы доведете это до сведения генерала при (очередной) инспекции, а затем докажете выдвинутые вами утверждения».

«Я сделаю, что захочу, - крикнул Брюденелл, - Не смейте мне диктовать, сэр!»

После этого Уотен был отпущен, но вновь вызван через несколько минут. 

- Вы обратились ко мне в неподобающей манере, сэр, - объявил Брюденелл, - когда недавно были здесь. Итак, сэр, что вы имеете в виду под тем, что сказали?

- Милорд, я не думаю, что сказал что-то неподобающее.

- Да, сказали, - резко отвечал Брюденелл, - Вы смеете сомневаться в моих словах, сэр? Вот что вы сказали.

С этими словами он достал исписанный лист бумаги и потыкал в него пальцем. Уотен был шокирован и встревожен таким поворотом. 

- Я не думал, что мои слова записывались.

- Полагаю, что нет, сэр! - торжествующе подтвердил Брюденелл, - Но я нахожу это очень удобным. Вы будете отрицать, что это были ваши слова?

Тут Уотен заметил, что адъютант лейтенант Хеккер деловито записывает и их нынешний разговор!

- При таких обстоятельствах, - сказал Уотен, - я думаю, что лучше не буду говорить ничего, кроме как то, что я не думаю, что сказал что-то неподобающее.

- Тогда, сэр, - возразил Брюденелл, - я говорю вам, что сказали. И делаю вам замечание. Я советую вам быть более осторожным в будущем. Могу сказать вам, что в отношении вашего подразделения я буду придерживаться любого курса, какой сочту подходящим. Я не буду, ради удовлетворения ваших чувств, сообщать об этом генералу. Не буду делать ничего подобного, но вы можете выбрать любой путь, какой вам заблагорассудится.

Уотен решил, что разговор окончен и пошел к двери. 

- Вернитесь, сэр! - крикнул Брюденелл, указывая пальцем на пол у своих ног. Уотен повиновался.

- Есть ли у Вашей светлости дальнейшие приказания? - спросил он.

- Нет, - ответил Брюденелл, - можете идти. (здесь злобный каламбур. you may retire - «можете удалиться» и «уходите в отставку») 

К этому времени полковое общество разделилось на две партии. Одни считали поведение нового командира недостойным офицера и джентльмена, другие – просто сумасшедшим, но как часто бывает у таких людей – очень хитрым. Это же надо, оказывается, все их разговоры записывались почти год! В шкафу сидел писарь и все записывал! Потрясенный такими разоблачениями майор сэр Уолтер Скотт позже отмечал, что это  было «наиболее болезненным и отвратительным для чувств офицеров».

В пятницу 8 ноября 1833г., как и планировалось, в Корк прибыл с полугодовой инспекцией генерал-майор сэр Томас Арбатнот. Среди прочего, должна была проверяться и полковая документация. Накануне командир полка вызывал Уотена и попрекал за большой долг - это признак плохого руководства, ваш эскадрон худший в полку. Уотен оправдывался тем, что у других капитанов то же самое, просто они не показывают настоящие траты. На его эскадрон и курток больше выписывают, и наказанных вычетами из жалования больше. И записи о новых куртках внезапно появляются без предупреждения. Брюденелл заверил, что привлечет внимание генерала-инспектора к данному долгу, ведь он свидетельствует о плохом руководстве. 

При проверке бумаг генерал нашел, что все правильно и благополучно.  Но доведенный до отчаяния и бешенства Уотен был уже готов на все. 

- Генерал, я понимаю, что подполковник лорд Брюденелл пожаловался вам на размер долга моего эскадрона и готов дать некоторые пояснения по этому поводу. 

Генерал был удивлен, так впервые услышал об этом (Брюденелл так и не сказал ему ничего), но уточнил: были ли солдаты недовольны выдачей им новых курток, была ли эта проблема серьезной или необычно частой, и рассказывал ли он об этом недовольстве командиру полка. На все эти вопросы Уотен дал положительный ответ. 

- Это ложь, - выкрикнул Брюденелл, - он ни слова не говорил мне об этом!

- А теперь, лорд Брюденелл, прошу спокойствия, - сделал знак рукой генерал-майор, и затем спросил капитана, предупреждал ли его командир заранее, что будут заказаны новые куртки. Уотен ответил, что нет.

- Это неправда, сэр, - возразил Брюденелл, - он прекрасно это знал. В мое время было меньше (заказов) курток, чем в предыдущий период. Я вызову квартирмейстера. Этот капитан говорит об обычаях полка. Квартирмейстер расскажет вам.

Уотен заметил, что записи в документах достаточно красноречивы. Брюденелл с яростью повернулся к генерал-майору Арбатноту и обвинил Уотена в попытке мятежа. На суде потом долго выясняли было ли произнесено это слово напрямую, и сошлись, что никто его не слышал или не запомнил, как и слово «ложь, ложный» - а было недоговоренное «fal…» - «ло…». Позже выяснилось, что во время этого разговора генерал на время отсылал Уотена, чтобы сделать замечание Брюденеллу за излишнюю экспрессию, а также указал не перебивать его на будущее. 

Разговор был прерван, так как надо было продолжать инспекцию дальше. Позднее Уотен то ли успокоился, то ли испугался, но он отказался от своих показаний о недовольстве солдат. К тому времени генерал поговорил с другими  эскадронными командирами и квартирмейстером – они заверили его, что за последние два года выдача и оплата курток не была необычно частой. В общем, не удивительно, что поведение Уотена показалось ему не очень благородным и правильным, но с другой стороны на суде он подтвердил, что в эскадроне Уотена не было замечено каких-то особых проблем, и он не выделялся по сравнению с другими.

Правда и Брюденелл показал себя не лучшим образом, в пылу спора он заявлял, что число штрафованных не так велико, как утверждает капитан Уотен, но когда принесли книгу с записями, так и не решился показать ее, ведь список оштрафованных на 6 пенсов ежедневно действительно составлял более половины эскадрона.

Перед ужином капитанам было приказано объявить личному составу, что генерал доволен прекрасным состоянием дел в полку и отличным смотром. Распоряжение было устным, но когда Уотен пришел в эскадрон, ему сообщили, что приказ уже был зачитан другим офицером. Капитан, желая приободрить своих солдат, все же решил обратиться к ним сам и, собрав их в кружок, сказал небольшую речь о том, что смотр прошел успешно, и он очень рад и удовлетворен, несмотря на некоторые неприятные моменты. По словам Уотена, один штаб-офицер заметил, как два незнакомых джентльмена упомянули о проходящих слева рядах полка, не зная, чей это эскадрон: «очень солдатский вид». «Как я уже сказал, это доставляет мне огромное удовольствие, и я не сомневаюсь, что если бы полк послали на заморскую службу, вы бы выполнили свой долг так же, как и любой другой эскадрон на Британской службе». В связи с этим он снял все наказания, наложенные им ранее, кроме одного солдата.

Как выяснилось позже на суде, командир полка быстро узнал о данной речи от пары сержантов и капралов…

10 ноября Брюденелл назначил председателем полкового суда майора Скотта, хотя была очередь Уотена, заявив, что у того «возбужденное состояние ума».

11 ноября генерал осматривал солдатские комплекты униформы и снаряжения. По приказу Брюденелла рядовой Хопкинс  для примера показал свою старую поношенную униформу. И эти люди жаловались, что их заставляют покупать новые куртки, для них это страшная обида – заказать новую куртку! Смотрите! Что ж, товар лицом, разница была продемонстрирована наглядно. Генерал вежливо согласился с тем, что поскольку у кавалеристов жалованье выше, они могут и обязаны покупать себе красивую одежду. Брюденелл швырнул китель обратно солдату и торжествующе повернулся к Уотену: «Говорю вам, сэр, у вас в эскадроне будет достаточно новых курток!»

Что ж, эту битву Брюденелл выиграл. Но ему было мало…

12 ноября командир вновь вызвал Уотена и поинтересовался, не выступал ли тот перед своими людьми в предыдущие три вечера? Капитан ответил, что в субботу-воскресенье-понедельник он лишь зачитывал полученные приказы на вечерней поверке. «Это очень необычно» - сказал подполковник и отпустил его. Однако через 15 минут  Уотен был вновь вызван. 

- Три разных источника сообщили мне, что в субботу ночью вы собирали людей и хвалили их… - подполковник кратко пересказал слова капитана. Уотен сопротивлялся - не совсем так я говорил, и было это не вечером, а скорее днем. Брюденелл устроил фактически допрос, заставляя по несколько раз и точно сказать, какие конкретно слова он использовал. Адъютант не успевал записывать, а полковник требовал повторять и повторять. На очередном круге Уотен заявил, что будет лучше, если он сам все изложит в письменной форме. 

- Не смейте мне диктовать, как мне командовать МОИМ полком!

Брюденелл продолжал требовать от Уотена объяснений, но тот теперь наотрез отказывался говорить. По свидетельству Уотена, Брюденелл сильно покраснел от гнева, кричал, дико размахивал руками, обвинял в невыполнении приказов и грозил арестом. Капитан стоял на своем – буду отвечать только в письменном виде. Позже полковник чуть успокоился и разрешил писать, но только здесь и сейчас, никуда не уходя. Прошло 25-30 минут, Уотен исписал примерно два с половиной листа, но приближалось время построения. 

— Закончите после него, - сказал Брюденелл, и Уотен, вставая, попытался положить бумаги в карман. 

- Не выносите, дайте сюда, вы смеете не исполнять мой приказ?  

- Милорд, я не могу отдать вам незаконченный документ.

- Тогда положите в ящик стола, потом вернетесь. Я не прочту это. Адъютант будет на построении вместе с вами, все офицеры будут там, вернетесь оттуда все вместе, так что вы не можете возражать. 

- Милорд, я отказываюсь оставить письмо.

- В таком случае, сэр, вы не подчиняетесь моему прямому приказу. Мистер Хеккер, вызовите свидетелей. 

Такая постановка вопроса подразумевала теперь лишь один выход – арест и военный суд. Обратной дороги не осталось ни для кого.

Брюденелл обвинил капитана Уотена по 6 пунктам в «поведении, несоответствующему офицеру и джентльмену»: 

1) На смотре Уотен самовольно, в оскорбительной и неподобающей манере, обратился к генералу по поводу заказа курток, о котором он якобы ничего не знал и тем самым обвинил своего подполковника, хотя это совершенно нормальная ситуация – менять одежду по мере надобности. 

2) Заявил о недовольстве своих людей сложившейся ситуацией, хотя это неправда и он сам потом пытался отказаться от этих слов.

3) Якобы предупреждал подполковника о недовольстве солдат, «что прямо противоречит фактам и истине». 

4) Лгал про обстоятельства своей субботней речи перед солдатами в письме от 12 ноября – на самом деле, он не выполнил приказ подполковника объявить солдатам об успешном проведении смотра.

5) Вместо этого, он собрал их в неофициальной «иррегулярной и неофицерской манере» и, не ограничившись упоминанием генеральского одобрения, много сказал от себя. Причем Брюденелл не постеснялся привести конкретные примеры комплиментов, то есть, попросту говоря, обвинил капитана в том, что он осмелился хвалить своих солдат и тем самым поставил под сомнение его замечания и наказания «самому плохому эскадрону»! А в упоминании «неприятных обстоятельств» Брюденелл усмотрел оскорбительный намек на себя, что «в высшей степени неподобающе». 

И, наконец, 6) неоднократное невыполнение прямых приказов, а именно - отказывался пересказать устно содержание своей речи, а затем отказался отдать положить в ящик недописанное письмо.

«Такое поведение является неповиновением, несоответствующим характеру офицера и джентльмена, в ущерб порядку и военной дисциплине, а также нарушением Военных статей». 

Судебное разбирательство проходило в Корке с 23 декабря 1833г. по 16 января 1834г. – слишком долго для простых на первый взгляд обвинений. К нему было приковано внимание газетчиков и общественности, уже разогретых предыдущими слухами и публикациями. Таких громких процессов давненько не было, страсти и драматизм зашкаливали как в романе - несправедливо обвиненный герой, высокомерный выскочка-аристократ. Дело приобретало и политический оттенок — вот к чему приводит система покупки званий, вот что творят консерваторы. Председателем суда был генерал-майор сэр Джон Бакен, в его составе было 4 подполковника, 4 майора, 4 капитана и 2 лейтенанта из разных полков. 

На суде мелочно подробно выясняли кто, что, кому сказал, какие конкретно слова прозвучали или нет, с какой громкостью, интонацией и сопутствующими жестами. Неминуемо вскоре стали всплывать многочисленные дополнительные подробности повседневной жизни 15го гусарского, хотя Брюденелл и пытался это остановить. 

Разве мы собрались здесь, что бы обсуждать мою манеру командования полком?! – Конечно нет, Ваша светлость, - но дополнительных фактов постепенно становилось все больше и больше, общая картина все больше прояснялась, лорд возмущался и в конце концов получил жесткий ответ. Суд заявил, что будет задавать любые вопросы, какие пожелает. 

И если описывая частоту учений и замену одежды, в сравнении с другими полками или предыдущим периодом, свидетели приводили различные мнения и примеры, то другие вскрывшиеся факты однозначно шокировали. Тайное записывание разговоров без ведома участников. Обсуждение офицеров с нижними чинами – то есть поощрение доносительства! Странное отношение к подсудимому: на фоне примеров, что и у других были похожие затруднения или, наоборот, у капитана на самом деле не было тех проблем, в которых его обвинял командир, это действительно походило на придирки лично к Уотену. 

В ходе процесса Брюденелла не раз подводил его характер. Он высокомерно вел себя, пытался делать замечания суду и свидетелям, критиковал прессу. В своей обвинительной речи Брюденелл фактически обвинил Уотена еще и в том, что информацию в газеты передавал именно он, но официально этот «7й пункт» не был внесен. Да и саму эту речь он подал в письменном виде далеко не в первый день суда, как того требовал закон. 

Глядя на то, как лорд темпераментно повышает голос и жестикулирует, не в силах совладать с собой при одном лишь воспоминании, как этот капитанишка ему дерзил, судьи и журналисты убеждались, что показания свидетелей о приступах гнева, ругани и пене изо рта, видимо, не сильно преувеличены. 

Про одного свидетеля он сказал: «держу пари, он не служил в кавалерийском полку» (дескать, да что он может понимать), в ответ один из членов суда, подполковник 4го гвардейского драгунского, заверил, что служил вместе с ним. 

Другой раз, обсуждая количество травмированных лошадей, Брюденелл, уходя от неудобной статистики, вместо простого «да» или «нет», сказал что «надо вернуться на 4-5 лет» (видимо, имелось виду, что давно было, не очень помню). Один из судей – Это не ответ. Тогда, «определенно нет», пока вы не вернетесь на 4-5 лет назад, – «остроумно» отреагировал подполковник. Большое количество травм и болезней лошадей Брюденелл объяснял лишь ленью и нерадивостью солдат и офицеров, вопреки многочисленным показаниям свидетелей.

 Когда вызванный им же свидетель старший майор полка Скотт подтвердил, что слежка все же существовала и это было унизительно и давило на офицеров; что никаких особых проблем Уотен не имел и не отличался от других офицеров, как и его солдаты; что лошади травмировались потому, что изначально были худыми и не очень хорошего здоровья, и неоправданно частые тренировки усугубляли проблему; а ,главное, что он НЕ СЧИТАЕТ ТОТ ПРИКАЗ ЗАКОННЫМ -  Брюденелл «отрекся» от него, обвинив в «личных чувствах враждебности по отношению ко мне», о которых он «совершенно не подозревал» до этого момента. 

В общем, не удивительно, что хотя в поведении капитана Уотена также было несколько непонятных и некрасивых моментов, симпатии публики были на его стороне. А недоверие и недовольство его командиром наоборот нарастало, и, видимо, даже у членов суда. 

Были и курьезные моменты. Так, свидетелям cержанту Дарби и ланс-сержанту Денби Уотен задал похожий вопрос: Разве вы не говорили своей девушке Амелии Джекер\сержанту Кларксону: «он (капитан Уотен) сорвал мое повышение – теперь я сорву его?», что явно скомпрометировало их показания. Кстати, сержант Кларксон подтвердил, что он и еще несколько унтеров слышали это, а когда его попросили назвать, кто именно, ответил: «Я реально не помню, кроме своей жены, а она не унтер-офицер, и я (выразительно махнув головой) не хотел бы приводить ее сюда». Это вызвало взрыв смеха, от души хохотали и председатель суда, и лорд Брюденелл, и Уотен.

Современники считали, что вопросы и речи Уотену помогала писать его талантливая жена и именно она помогла ему выиграть дело. Апофеозом стало финальное выступление капитана, где он подробно разобрал все обвинения в свой адрес, рассказал о придирках и многонедельных арестах, ссылался на свою долгую службу, положительные характеристики прежних командиров и как бы невзначай напоминал о своем участии в битве при Ватерлоо. За эти 2 часа 25 минут многие ветераны плакали, а когда дошло до Ватерлоо – зал просто взорвался одобрительными криками и председатель с трудом навел порядок! «Был ли ты при Ватерлоо? Я вот был при Ватерлоо...» 

Принять решение оказалось непросто. Строго говоря, многое в обвинениях Брюденелла оказалось правдой. Можно отчасти согласиться и с мнением генерала Арбатнота, описавшего «в самых строгих выражениях крайнюю некорректность поведения этого офицера (Уотена)» еще во время инспекции. Но подпадало ли это под статьи законов? А главное, в каком контексте все происходило, ведь на суде вскрылись шокирующие и необычайные методы командования и особенности поведения Брюденелла, на фоне которых скандал с куртками и недописанным письмом были просто детской шалостью. После долгого обсуждения в штабе Конной Гвардии приговор был утвержден – Уотен невиновен по всем пунктам и с честью оправдан. 

Но это еще не все. В судебном решении указывалось, что нельзя не отметить особые и экстраординарные меры, к которым прибегал лорд Брюденелл, и его предосудительное поведение. Система слежки и доносительства, принятая в полку, разрушает дисциплину и субординацию между офицерами и нижними чинами, а также гармонию и добрые чувства среди офицеров и джентльменов. 

Рассмотрев материалы дела, король Вильгельм IV утвердил решение суда. И хотя ряд доказательств, по его мнению, был более благоприятен для истца, чем посчитал суд, но «после полного рассмотрения всех обстоятельств дела, Его величеству угодно повелеть, что подполковник лорд Брюденелл должен быть отстранен от командования 15м гусарским». 

Лорд Брюденелл потерпел тяжелое унизительное поражение. Однако это не стало концом его военной карьеры, как думали многие. 

Оставить комментарий

Популярные посты:

nerva

Канализационная система: почему обслуживание у профессионалов – залог безопасности и комфорта в доме

kompromatru

Компартия вернула крепостничество в Россию...

love_cards

ПОДОЗРИТЕЛЬНЫЙ МАНЬЯК, ДОБРАЯ ШПИОНКА И ОЧЕНЬ СТРАННЫЙ МУЖЧИНА

coffee_mood

Пышные оладушки, ароматный кофе

dorama_club_ru

Мой сосед - кумихо/My Roommate Is a Gumiho/간 떨어지는 동거

nevash_lexa

Продолжаю собирать кухонное лего из икеи.

sozero

Взрывы в Сумах: авиация уничтожает военную технику ВСУ

jjnatt

28.04.2024 - Вербное воскресенье

30_day_photo

День 3. Кружевной мир.

• Архив