помощь в достойном деле

red_atomic_tank — 04.12.2013 Александр Поволоцкий ака таркхил, человек и персонаж, консультант и соавтор -увлекается историей военной медицины. Собирает, оцифровывает, пишет книгу по сабжу. Но занятие это недешевое, увы. Область темна и слабоисследована, несмотря на огромное количество практического материала. Его книга по военно-полевой хирургии получается хорошей, я сам понемногу участвую на правах тестера и советчика, но нужно еще постараться.
Так что, кто может и хочет поспособствовать благому делу:
http://tarkhil.livejournal.com/1227059.html
http://tarkhil.livejournal.com/1227510.html



Три мира - три системы

"Если бы я был агитатором во время Великой Отечественной войны, я бы непременно сказал, что бесчеловечность фашизма не могла не отразиться в отношении к собственным раненым - тем более, что так оно и вышло.
Как и в Первую Мировую, Вермахт готовился к молниеносной войне. Порой эта молниеносность приобретала пародийно уродливые формы - так, перед началом “Барбароссы” немецкие подвижные госпитали получили приказ - оставить на складах в Польше все тяжелое имущество, включая электрогенераторы и рентгеновские аппараты. Ветеринарных частей этот приказ не коснулся, и для лечения лошадей рентгеновские аппараты были.
Перед войной, немцы предъявляли к своим военным врачам высочайшие требования, и медицинские, и армейские. При этом, они сохранили врачей в батальонах - это решение потребовало тысяч врачей на крайне опасных должностях. Дивизионную санитарную службу немцев советские источники 1942 года под грифом ДСП называли “роскошно оснащенной” - и, действительно, в дивизионном звене немцы имели в полтора раза больше людей, не говоря уже про машины.
Армейское звено было сравнимо с советским, а вот дальше, там, где в РККА начиналось серьезное лечение - госпитальная база фронта - у Вермахта было пустое место. Это объяснимо - при войне в Европе глубокий тыл находится как раз за армейским, но в стране, в которой пятьсот километров - это “не очень далеко”, все совсем по-другому.
Вообще, с немецкой статистикой все еще хуже, чем с русской за Первую Мировую. Внятных данных по смертности раненых я просто не нашел (единственные найденные мной цифры - “14% инвалидов, 86% возврата в строй”, судя по этой статистике, раненые немцы в госпиталях не умирали в принципе), а про хитрые игры с переводом раненых в Армию Резерва знаю только, что такие игры были.
Из более-менее объективных данных у меня есть отзывы американских врачей о захваченных вместе с персоналом немецких госпиталях в Италии, и пара книг воспоминаний (Киллиан, “В тени побед”, и Хаапе, “Оскал смерти”). Хирургическую технику немецких врачей американцы оценивают как “в лучшем случае, посредственную”, удивляются недостаточно тщательному соблюдению асептики и легкости решений на калечащие операции. В общем и целом, это описание хорошо коррелирует с советским мненем о немецкой военной хирургии. Немцы - немецкие врачи, батальонный врач и хирург-консультант армии - тоже от своей медицины не в восторге. Невзирая на формально достаточное производство сульфаниламидов, приходилось “доставать” трофейные французские препараты; материалы для остеосинтеза - трофейные советские (и Киллиан отзывается об их качестве очень высоко).
А вот как выглядит война с точки зрения батальонного врача.
Его [молодого врача, присланного в войска прямо после института], например, совершенно всерьез волновала проблема с асептикой — мы не располагали во всякий момент стерильными инструментами, не имели возможности дезинфицировать руки спиртом всякий раз, когда следовало бы, у нас не было герметично запакованных, т. е. совершенно стерильных от микробов бинтов.
— Раны зачастую настолько серьезны, что требуют совершенно незамедлительного хирургического вмешательства прямо на месте, непосредственно в полевых условиях, — сказал я ему. — Остается только поражаться, что только способно вынести человеческое тело, и, несмотря на пыль и грязь, результаты в общем получаются не такими уж плохими. Я думаю, что в основном это потому, что мы имеем дело со здоровыми, крепкими молодыми людьми, имеющими сильные иммунные системы. Так что забудь об асептике — оставь эту прерогативу тыловым госпиталям. Ясно?
Ярче всего, пожалуй, разница между Германией, СССР и США проявилась на системе заготовки и переливания крови.
СССР к началу войны имел лучшую в мире систему заготовки крови, не построив, однако, системы обработки - только глюкозо-цитратное консервирование, требующее бережного обращения с продуктом и дающее срок хранения в 2, в лучшем случае, 4 недели. На полковых медпунктах предполагалось переливать только группу 0(1), в дивизии и выше - одногруппную кровь. Сухая плазма вырабатывалась в недостаточных количествах - ее использовали, главным образом, там, где кровезаменителей нужно немного, а длительность хранения очень важна - для партизан и для подводников. Дефицит консервированной крови восполняли, главным образом, солевыми растворами. Не особенно эффективно (хотя лучше физраствора), зато дешево и многие прописи можно делать силами госпиталей. Дешево. Работает. Можно сделать на коленке. Что еще нужно? Что мы, буржуи?
США к началу войны системы заготовки крови не имели, но, внезапно обнаружив, что война началась, поступили, как и положено поступать настоящему янки. Завод? Не проблема, если есть деньги. И построили. Ввиду необходимости возить продукт через океан, они попробовали сухую сыворотку крови, сухую плазму… и на ней и остановились. Лучшее, что можно купить за деньги в нужном количестве. А чего вы ожидали от янки?
Немцы этим вопросом вообще особо не заморачивались. Но, когда война пошла всерьез, они, разумеется, воспользовались самым передовым техническим решением. Не отлажено? Не важно. Плохо работает? Не важно. У Германии все должно быть самым передовым! Перистон, первый в мире массово производящийся синтетический кровезаменитель. Вроде бы лучше солевых растворов, но существенно хуже плазмы и опасен воздействием на печень. Но зато круто! Самое современное, что можно произвести! Технологии будущего! Проблемы у раненых? Кого это волнует?"

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив