Польша и Речь Посполитая во второй половине ХVI века (Часть Первая)

dandorfman — 30.10.2025 Как вы сами видите, Сигизмундом этот король назван в источниках на русском языке.
Но поляки его знают как Зигмунта, а белоруссы, потомки литвинов, как Жыгмонта. Поэтому в дальшейшем тексте я предпочитаю использовать именно польское звучание имени этого короля.
Тем более, что он и родился и умер в Польше и родным его языком был польский.

Итак:

Зигмунт II Август (Великий князь Литовский и Король Польши, а впоследствие - Речи Посполитой)

Такой порядок его титулов в моём заголовке связан с тем, что Великим князем Литовским он стал раньше на год, чем польским королём
И ещё одно уточнение. Упоминание в заголовке двух государств отражает последовательность исторических событий. В рассматриваемый период ХVI века, сначала существовало два самостоятельных государства, Польское Королевство и Великое княжество Литовское. А потом, в 1569 году они объединились в одно государство двух главных народов, поляков и литвинов. И это государство уже не было королевством, потому что Речь Посполита в переводе с польского, это не королевство, а Республика Народов. Король в этой шляхетской республике был лицом выборным, как выбирают сейчас президентов. Власть в стране принадлежала шляхетскому Парламенту - Сейму. Король, как сейчас президенты был главой исполнительной власти.


Зигмунт II Август




Ну а теперь напоминаю основной источник. Это книга польского историка Михала Бобжиньского. История Польши. Том I. Напоминаю, потому что свой предыдущий доклад об отце нашего героя, Зигмунте I Старом, я подготовил именно по этой книге.
Там где я буду дополнять Бобжиньского, шрифт будет меняться на наклонный.


Рассматривая правление на фоне всеобщей истории и видя, что другие народы всем своим развитием обязаны только сильной инициативе и предприимчивости их тогдашних монархов, мы должны переложить значительную часть ответственности за все, что случилось, с нашего народа на плечи добродетельного, но немощного Зигмунта.
Литовские и русские магнаты хорошо понимали, что подлинная уния с Польшей неизбежно пробудит к политической жизни в Литве и на Руси усыпленное и подавленное ими рыцарство, ясно осознавая при этом, что это рыцарство их ненавидит и только и ждет той минуты, когда оно сольется и сравняется с польской шляхтой.


Литовский рыцарь. Здесь про них подробнее: https://dzen.ru/a/Ya1woBWiOg9IwPVI

Поэтому они старались как можно четче обозначить и обосновать самостоятельность литовского государства, а Зигмунт I оказался настолько недальновидным, что торжественно осветил и подтвердил это стремление в статуте 1529 года, который в самом начале кодифицировал литовские законы.
Польская шляхта, конечно, с болью смотрела на все это и, понимая, что на литовских панов сильно опираются польские, поставила требование достижения подлинной унии пунктом своей великой программы. Эта уния должна была полностью ликвидировать государственную самостоятельность Пруссии и Литвы, уравнять их с Польшей, сломать господствовавшую в Литве феодальную систему, совершенно освободить литовское рыцарство и ввести одно правительство для всех территорий, входящих в состав единой великой Речи Посполитой. При этом планировалось, что сопротивление магнатов король должен был сломить при помощи вооруженного ополчения шляхты и литовских рыцарей.

Шляхта осознавала, что Зигмунт Старый не сможет стать тем королем, который решился бы на великое предприятие и провел реформу. Поэтому все свои надежды она возлагала на молодого Зигмунта Августа, формально провозглашенного королем и наследником в десятилетнем возрасте еще при жизни отца в 1530 году.
Родился Зигмунт Август 1 августа 1520 года в столице королевства, Кракове. Матерью Августа была итальянская герцогиня Бона Сфорца, о которой я написал и портрет которой привёл в моём предыдущем докладе.
Его мать долго занималась его воспитанием при помощи приглашенных с её родины итальянцев. Она пыталась уберечь сына от политических влияний враждующих между собой коалиций. Но, когда Зигмунт Август в 1544 году отправился в Литву, чтобы начать в ней править, как великий князь, то он начал вести жизнь, целиком отдавшись развлечениям и охоте, и, пренебрегая молодой женой – дочерью Фердинанда Австрийского Елизаветой, всецело отдался любви к вдове литовского магната Гаштольда,

красавице Барбаре Радзивилл.
В 1548 году Зигмунт Август, унаследовав после смерти Зигмунта Старого польский трон, официально объявил о своей женитьбе и потребовал признать Барбару Радзивилл польской королевой. Этому ожесточенно сопротивлялась мать короля и польские вельможи, опасавшиеся засилья Радзивиллов — сторонников полной независимости Литвы от Польши. Лишь 7 декабря 1550 года в Кракове Барбара была коронована, но вскоре заболела и 8 мая 1551 года скончалась. Выдвигались гипотезы о том, что она была отравлена Боной.

Польша никогда не имела столь мало противников, как в начале правления Зигмунта Августа. Победившая ее в борьбе за чешский и венгерский трон Австрия еще не переварила свою недавнюю добычу, а Венгрия, подвергаясь величайшей опасности со стороны Турции, дрожала от страха на своих территориях. Поглядывая при этом с тревогой на Польшу, австрийцы искали в ней себе союзника.

К тому времени Турция, обратившая все свои силы против Австрии, возобновила прежний мир с Польшей. Крымские же татары, разбив заволжскую орду и не нуждаясь уже в помощи Москвы, обрели свободу действий и начали больше нападать на своего прежнего союзника, чем на Польшу, которая, впрочем, старательно оберегала свои границы, получая значительную помощь со стороны казаков.
К северу от Пруссии и Жмуди, на берегах Балтийского моря и в устье Двины, находилась территория, называвшаяся Лифляндией, которую уже с XIII века захватили и колонизировали немцы, привлеченные туда и организованные орденом меченосцев. При этом Лифляндию ожидала такая же судьба, что и Пруссию, так как меченосцы находились в самых тесных отношениях с тевтонскими рыцарями.
После секуляризации Пруссии Oрден утратил последнюю свою опору и быстро начал скатываться к полному упадку. Проявлением данного процесса являлся, прежде всего, длительный спор с рижскими архиепископами, стремившимися освободиться от тяжелой зависимости от Oрдена. После долгих раздоров в 1556 году в Прибалтике вспыхнула гражданская война, и потерпевший в ней поражение архиепископ попросил помощи у Зигмунта Августа.
В ответ король во главе стотысячного войска двинулся в Лифляндию и стал лагерем возле местечка Позволь. Ввиду такой силы в 1557 году магистр ордена Фюрстенберг вынужден был покориться. Он без боя помирился с рижским архиепископом и заключил с Польшей наступательно-оборонительный союз.

Eдинственная угроза могла исходить только с востока.

Почти одновременно с Зигмунтом Августом в 1548 году молодой Иван IV, избавившись от опекунов и взяв в свои руки бразды правления в Москве, сложил с себя титул великого князя и провозгласил себя царем. Не имея уже соперников в лице удельных князей и повелевая как единственный всемогущий владыка, Иван IV подавил своеволие и гордость знатных бояр и в 1552 и 1554 годах захватил Казань и Астрахань, а затем вновь вернулся к идее объединения всех русских земель под своим скипетром.
Иван IV хорошо понимал, что его государство, несмотря на установившуюся в нем абсолютную власть, не сможет развиваться и сравняться с западными соседями, пока не будет установлена связь с цивилизацией Запада и его военной наукой. Доступ же к ним могла открыть только отделявшая Москву до той поры от Балтийского моря Лифляндия с ее портами – Нарвой, Ревелем и Ригой. Поэтому Иван IV верно рассудил, что, прежде чем воевать с Литвой, необходимо приобрести лифляндские земли, и стал сосредотачивать на это все свои усилия.
Когда Польша в результате союза с Oрденом вышла к устью литовской реки Двины, в 1558 году войско Ивана IV вторглось в Лифляндию и захватило Нарву, Дeрпт и много других, менее значительных городов и замков.

Основной докладчик по Ливонским войнам - Михаил Сигаловский. Но только что вы прочли, что в начальный период ливонских войн Москва достигла серьёзного успеха, они вышли в районе Нарвы к Балтийскому морю и захватили Дeрпт, Полоцк и некоторые другие города.
Но, забегая вперёд, в следующее столетие, должен напомнить, что Москва с треском проиграла эти войны. А Речь Посполитая и Швеция захватили земли Московского Царства включая много раз переходивший из рук в руки на протяжении предыдущих столетий Смоленск (это поляки) и Нарву (это шведы), через которую непродолжительное время шла прямая торговля русских с Европой морским путём.

Вот карта 1619 года. Она показывает и дальнейшие потери московских царей, через десятки лет после окончания (1583 год) Ливонских войн. Как видите, и Речь Посполитая и Швеция отбросили московитов гораздо дальше границ Московского Царства на начало Первой Ливонской.

В результате начался первый этап великой борьбы за Балтийское море, для участия в которой Зигмунт Старый допущением до секуляризации Пруссии отобрал у Польши все главные средства и способы. Более проницательный Зигмунт Август разгадал планы Ивана Грозного и поставил во главе всей своей внешней политики задачу недопущения Москвы в Лифляндию. Таким образом, эта земля стала яблоком раздора между двумя государствами.

В 1559 году перед угрозой Москвы новый магистр ордена Кетлер позволил Польше занять южную часть Лифляндии, а из-за страха перед военными успехами Ивана IV в 1561 году вместе со всеми лифляндскими сословиями стал вассалом польского короля. Орден перестал существовать, а Кетлер по образцу Прусского герцогства удержал за собой Курляндию, сделав ее своей наследственной вотчиной. Лифляндия же вошла в состав Польши и Литвы, обговорив себе аугсбургское исповедание и внутреннее самоуправление – административное и судебное.

Несколько позднее, в 1566 году, новая область заключила торжественную унию с Литвой, согласно которой лифляндское дворянство должно было посылать своих депутатов на польские сеймы, а в самой Лифляндии – править особый губернатор. Однако этот триумф требовалось удержать силой меча и охранять от сильных соперников. Ведь важность приобретения Лифляндии Польшей понимал не только царь Иван Грозный, но и два других прибалтийских государства – Швеция и Дания, которые тоже выступили со своими притязаниями и вступили в войну.
В 1561 году шведский король Эрик XIV занял Эстонию и Ревель, а датский принц Магнус – Эзельское и Пильтенское епископства. Так разгорелась первая великая лифляндская война за обладание Балтийским морем, примечательная тем, что все четыре претендента боролись друг с другом. Тем не менее Августу удалось склонить на свою сторону Данию и обратить ее против Швеции, а затем, выдав свою сестру Катерину Ягеллонку за вассального Швеции финляндского герцога Юхана, ставшего с 1568 года шведским королем, он примирился и с этим своим ближайшим соседом, продолжая борьбу только с одним Иваном IV.
Разбив русских под Цесиссом в 1560 году и дважды одержав победу на реке Улла – в 1564 году Николаем Радзивиллом Рыжим и 1568 году Романом Сангушко, Речь Посполитая отвратила от себя грозную опасность, но не смогла вернуть Полоцк, который Иван Грозный в 1563 году отвоевал у Литвы, не говоря уже о возврате Нарвы.
Вместе с тем в ходе этой войны проявилось характерное влияние Польши и Литвы на внутренние отношения Московского государства. Ведь польские вольности пробуждали у московских князей и бояр зависть и глубокую ненависть к суровому правлению Ивана IV. Они, в том числе и известный князь Курбский, начали сбегать в Польшу и даже с ее согласия готовить покушение на Ивана Грозного в Москве.
В 1568 году Зигмунт Август во главе многочисленного войска выступил в поход на Москву, ожидая в ней бунта. Однако Иван IV жестоко усмирил недовольных, и польский король, простояв долгое время лагерем под Радошковичами, не рискнул предпринять дальнейшие действия.
В результате Иван Грозный достиг главной цели своих усилий – он обрел порт на Балтийском море, Нарву, через который вошел наконец в соприкосновение с Западом и взамен на сырье начал получать из-за границы готовые товары, различные орудия труда и вооружение. Хлынул на Русь и поток ремесленников. Теперь царь мог спокойно ждать и в 1571 году заключил с Польшей перемирие, чтобы лучше подготовиться к новой войне.

(Здесь польский историк не совсем точен, хоть сначала Нарва действительно использовалась русскими для торговли с Европой.
Но своим вторжением в Ливонию Московия затрагивала торговые интересы ряда европейских государств. Торговля на Балтийском море тогда росла из года в год и вопрос, кто её будет контролировать, был актуален. Ревельские купцы жаловались шведскому королю: «Мы стоим на стенах и со слезами смотрим, как торговые суда идут мимо нашего города к русским в Нарву».
Кроме того, присутствие русских в Ливонии задевало сложную и запутанную общеевропейскую политику, нарушая баланс сил на континенте. Так, к примеру, польский король Зигмунт II Август писал английской королеве Елизавете I о значении русских в Ливонии: «Московский государь ежедневно увеличивает своё могущество приобретением товаров, которые привозятся в Нарву, ибо сюда помимо прочего, привозится оружие, до сих пор ему не известное… приезжают военные специалисты, посредством которых, он приобретает средства побеждать всех…»
26 ноября 1561 года германский император Фердинанд I запретил снабжение русских через порт Нарвы. Эрик XIV, король шведский, блокировал нарвский порт и послал шведских каперов на перехват торговых судов, плывущих в Нарву. Но у Московии не было военно-морского флота и порт, который захватили русские оказался блокирован теми странами, у которых он был, Швецией и Польшей. Так что выход к Балтийскому морю "окном в Европу" не стал.)

Только война с Московией открыла Зигмунту глаза на сложившиеся в стране отношения, решительно убедив его в том, что магнаты не являются тем элементом, на который можно спокойно опираться. Она отчетливо показала, что магнаты отстраняются от исполнения государственных обязанностей и заботятся только о собственной выгоде. Пустая казна, вторгавшийся в границы неприятель и попрятавшиеся по углам паны наконец-то толкнули Августа в объятия шляхты, которую он в течение четырнадцати лет с презрением от себя отталкивал.
В результате в 1561 году начался второй период борьбы за реформы Речи Посполитой, в котором король стал на сторону шляхты и ее политической программы, принимая, правда, из нее только некоторые положения.
Важнейшим пунктом реформы, принятым Августом, была уния всех земель, составлявших Речь Посполитую. Об этом король после долгих переговоров объявил в Люблине на памятном сейме 1569 года.

При этом необходимо отметить, что литовские и русские земли сближал с Польшей, прежде всего, их экономический интерес, поскольку только с ее помощью они могли вернуть себе основы своего материального развития – на севере устья Немана и Двины в Лифляндии и Пруссии, а на юге устья Днепра и Днестра.
Их сближал с Польшей и культурный интерес, так как только через нее они могли воспринимать и усваивать блага западной цивилизации. Наконец, их сплачивало и стремление к свободе, так как только путем более тесного сближения с Польшей и принятия польских учреждений литовское и русское общество могло освободиться от тяготившего его до той поры гнета и в полной мере добыть себе политические права и гражданские свободы.
Под влиянием более чем столетнего воздействия этих трех важнейших факторов в Литве и Красной Руси совершалась медленная и бессознательная ассимиляция высших общественных слоев с польским элементом. В частности, элемент, господствовавший в Литве, не мог в высших своих слоях противиться влиянию гуманизма, а впоследствии и Реформации, которая, как мы увидим, создав польский литературный язык, двинула его на восток вместе с религиозными «новшествами». В Литве уже начали печатать польские книги, а южные, то есть малорусские, провинции литовского государства еще более тесно сплачивались с Польшей.
Колонизация так сильно раздвинула границы Волыни, что Киев и Брацлав, ранее окруженные одними пустошами, сделались центрами возделанных и населенных земель и были уже в состоянии образовать особые воеводства. В результате различия между литовскими и русскими землями, которые вызывали серьезные противоречия и столкновения, оказались размытыми, а установленное в конечном итоге Зигмунтом Августом равенство раскольников с остальными претендентами на высшие должности и вхождение в сенат способствовало их окончательному умиротворению.
Настало время поддержать и обеспечить это общественное единение путем достижения более тесной политической унии. Между тем Литве и самой Польше угрожала разъединением и война с Московией, и приближавшаяся смерть не оставившего потомства по мужской линии последнего Ягеллона. Поэтому под влиянием этих угроз в 1562 году начались переговоры об унии.
Однако если польская шляхта желала полного объединения и уравнивания положения литовских воеводств с польскими, то литовские паны всячески сопротивлялись столь тесной унии и, срывая любые возможности достижения соглашения, стремились сохранить в Литве свое отдельное правительство и сейм, имея при этом сильную поддержку в лице данного правительства и своего сената и буквально терроризируя литовское рыцарство, которое еще не принимало участия в решении государственных вопросов. В результате дело дошло до того, что, стоя лагерем под Витебском во время войны с Московией, литовское рыцарство само потребовало унии и сформулировало ее программу.
Главным препятствием на пути достижения унии являлась практиковавшаяся в то время выборность в Польше короля, чего династия Ягеллонов не хотела допустить в Литве, где трон передавался по наследству. Правда, для Зигмунта Августа, у которого не было наследника мужского пола, этот вопрос не имел большого значения, и поэтому он решительно взялся за дело, добиваясь достижения унии. С этой целью Август несколько раз (в 1559, 1564, 1565 и 1566 гг.) ездил в Литву. Кроме того, Зигмунт Август формально признал выборность великого князя Литовского и уничтожил феодальную систему, закрепив все эти важнейшие нововведения в новом откорректированном Статуте Великого княжества Литовского от 1566 года.
Tогда Святой Престол стал завязывать, как казалось, близкие отношения с царем Иваном, чтобы склонить его к переходу в лоно католической церкви. Искусная папская дипломатия, может быть, и ошибалась относительно истинных намерений Ивана, но явно хотела напугать Августа и удержать его от Реформации и от разрыва со Святым Престолом.
Конечно, при переходе в католичество Иван лишился бы того могущества, которое придавала ему в глазах всей Руси самостоятельность православной церкви. Поэтому он совсем не помышлял о таком переходе, но не отвергал и сближение с римской курией, чтобы таким образом возвысить свое значение в Европе и ослабить Августа. Королю же стоило больших усилий свести на нет столь опасные для Польши попытки.

Отправленный в 1553 году в Рим посол Крыцкий имел в своих инструкциях своего рода ультиматум на тот случай, если бы курия ради призрачных надежд решилась пожертвовать Москве жизненные интересы Польши. Позднее, в 1561 году Август не дал нунцию Каноби разрешения на проезд в Москву через территорию Польши. Когда же, несмотря на это, тайный папский посланник к Ивану был схвачен на польской земле и были перехвачены его письма, то король выдвинул идею о созыве в Польше национального собора и этим радикальным способом прекратил опасную игру римской курии.
После отказа Зигмунта Августа признать Сандомирский договор
(Это был договор между польскими католиками и протестантами о взаимной веротерпимости)
сейм 1570 года воспротивился дальнейшему проведению финансовой реформы и определению порядка избрания короля. Больной же и престарелый последний потомок Ягеллонов еще несколько лет прожигал остаток жизни, подавая своему двору пример полной распущенности. Королем, оттолкнувшим от себя все великие умы, завладели люди, угождавшие его страстям, стремившиеся получить для себя из создавшегося положения максимальную выгоду и даже грабившие его в последние минуты жизни. Среди таких в первую очередь следует назвать представителей рода Мнишек.
Народ с отвращением и негодованием отворачивался от столь грустного зрелища. В результате смерти Зигмунта Августа ожидали с таким же нетерпением, как некогда кончины Зигмунта Старого. Но если прежде к сходившему со сцены королю народ питал глубокое уважение, а от молодого наследника ожидал чуда, то теперь, так страшно обманувшись в Зигмунтe Августе, он утратил доверие к королям и скорее боялся, чем ожидал нового монарха. 7 июля 1572 года в городе Кнышин последний из династии Ягеллонов скончался.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив