Пожалуйста, не надо...

Настроение плохое,
очень плохое,
отвратительное,
хуже не бывает!
И еще хуже.
Ни стебов, ни приколов, ни смехуечков под катом нет.
Еще один год моей жизни на исходе.
И потому настроение у меня соответственное - предденьрожденное (см. выше).
В голову, как нарочно, лезут самые тяжелые воспоминания...
Ну, что ж...
Нельзя же все время только смеяться да хохотаться.
В жизни всегда есть место грусти, я считаю.
* * *
Я уже рассказывала, как однажды побила свой собственный рекорд: за один год умудрилась дважды разрыдаться в голос.
В первый раз эта неприятность произошла со мной в ночь прилета на святую землю, когда я впервые в жизни попала под бомбежку ( "Над всем Израилем безоблачное небо..." - britmila.livejournal.com/27096.html ).
Ну, а второй раз случился в конце того же "счастливого" года, когда мне нассали практически в лицо ( "Лохмотья для Золушки" - britmila.livejournal.com/86569.html ).
Сегодня мне припомнилась моя третья истерика.
(И, забегая вперед, сразу отвечу на незаданный вопрос: ну, да, конечно, я веду строгий учет своим истерикам. По пальцам).
Лет семь назад моя единственная дочка приболела: поднялась температура, пропал аппетит. Поскольку никакие обычные домашние средства не помогли, я обратилась за помощью к нашему семейному врачу.
Уж не знаю опыт ли ей подсказал или какое другое шестое чувство, но после короткого осмотра она посоветовала мне отвезти девочку в больницу. И подчеркнула:
- Не откладывая!
Встревоженная ее серьезной интонацией, я подхватила дочку и рванула в центральную хайфскую больницу.
После неминуемого двухчасового ожидания в приемном покое, очередь дошла и до нас.
Дежурный врач поинтересовался, есть ли у ребенка какие-то проблемы со здоровьем.
- Да нет, все в порядке, - пожала плечами я. - Только вот анемия...
Врач недоверчиво вытаращил на меня глаза:
- С какой стати у семилетней девочки будет анемия?!
- Уж не знаю, с какой стати, знаю только что железа у нее в крови в семь раз меньше, чем требуется.
Скептическое выражение докторского лица яснее ясного продемонстрировало его мнение о сумасшедших родителях вообще, и о русских мамашках в частности.
Тем не менее он отдал необходимые распоряжения, и в течение следующего часа моей дочке сделали все мыслимые и немыслимые анализы. В том числе и те, о которых я тогда не подозревала.
Был быстро поставлен диагноз: воспаление, и дочку госпитализировали. Ну, и меня с ней заодно, конечно.
Впрочем, уже на следующий день я уговорила врачей отпустить нас долечиваться дома: больничная депрессуха никак не могла способствовать выздоровлению моего ребенка. Медперсонал на наше счастье оказался вполне себе адекватным, так что вскоре мы уже были вольными птичками. С ворохом рецептов в зубах и обещанием вернуться на осмотр ровно через месяц.
Антибиотика действовала в домашних условиях нисколько не хуже, чем в амбулаторных, и дочка очень быстро пошла на поправку.
Через неделю мы полностью забыли о всех наших горестях.
А спустя месяц я, как и обещала, повезла ее в больницу на осмотр.
Настроение у меня было преотличное: мой ребенок здоров, солнышко светит, и вообще все замечательно.
В администратуре нас попросили зайти в кабинет с непонятным названием.
Я удивилась:
- Зачем это?!
И получила неопределенный ответ:
- Вам там все объяснят.
Ладно, делать нечего, и мы отправились на поиски этого таинственного кабинета.
Разыскали.
За столом сидела дебелая докторша неопределенного половозрелого возраста и что-то сосредоточенно писала. В нашу сторону она даже не взглянула.
Мы терпеливо переминались, дожидаясь, когда она освободится и снизойдет до простых смертных.
Наконец эскулапша закончила свою писанину и протянула пухлую руку за больничной картой дочки.
Быстренько пробежалась по ее содержанию.
А затем, глядя в мои глаза, скороговоркой сообщила, что...
Что мой ребенок болен неизлечимой болезнью.
Что врачи заподозрили этот страшный диагноз месяц назад, в день госпитализации, и потому тогда же сделали все необходимые анализы.
Теперь, когда получены результаты этих анализов, сомнений никаких нет: девочка больна.
- Но для порядка мы еще сделаем ей биопсию - закончила врачиха.
....
Сказать, что у меня земля разверзлась под ногами - это ничего не сказать.
Я просто оглохла и онемела от ужаса, который вот так вот вдруг, без предупреждения обрушила на мою голову какая-то совершенно посторонняя женщина.
Я вообще не представляла, как мне дальше жить. С этим... С э т и м!
Я брела по пыльному больничному двору, крепко сжимая в руке детскую ладошку, и... ревела в голос.
Не могла удержаться.
* * *
Люди, знаете, что я хочу сказать?
Не надо с нами, людьми так!..
Не надо бить нас наотмашь. По лицу ли, по душе ли...
Не надо! Пожалуйста...
Очень больно.