Почему я пошел в психиатрию. Фотофакт.

docogo — 18.10.2016 Внимательно посмотрите на этот коллаж. На его черно-белую часть.


Предположите, сколько весит моя ноша? 28 килограммов? Или много-много тонн?
И еще: а что в этом сюжете со звуком? Колокольчик звенит? Или молчит?
И еще…
Но детали и ответы – потом. Они займут свои ключевые места в рассказе о том, почему я не мог не стать психиатром.

Предыстория.
Сразу после рождения я жил на территории психинтерната. Моими верными няньками были добрые, но психбольные женщины. Потому что моя мама работала в женском психоневрологическим интернате врачом-психиатром, а жить нашей семье поначалу было негде.
Мы обитали в бараке около корпусов с больными. В особом мире особых людей.
Звезды не обманешь, мне суждено было пойти в психиатрию? А вот и нет.

До выпускного класса идти я туда не очень-то и хотел. После барака у нас было свое жилье, а меня окружали уже не только добрые, но и психически здоровые люди. Я взрослел, как мог познавал удивительный мир, и уже ближе к старшим классам стал обдумывать будущее житье. Больше всего мне нравились химия и география. А затем биология. Потому я представлял себя изобретателем новых химических или биологических сущностей или, если не сложится, доктором географических наук. Где-нибудь в МГУ.

И вот в конце августа 1988 года я пришел в школу, чтобы вместе с одноклассниками готовить класс к последнему учебному году. А наша классная, Ольга Ивановна, меня там назначила… девочконосцем!!! И не на сентябрьскую линейку, а на знаковый майский последний звонок. И не Андрея, который и крепче, и представительней. И не Сашу, который и выше, и улыбчивей. А меня, хмурого и робкого ботаника-Олега.
Возражения принимались, но были отклонены.
И понеслось.

С подросткового возраста я занимался вольной борьбой. Но что такое вольный борец рядом с качками Шварцем или Сталлоне? И я бросил борьбу. Ведь мне было нужно превратиться в настоящего девочконосца. Хотя бы отчасти такого, как солдат-освободитель в Трептов-парке.
Потому мы с одноклассником Владом начали брать ключи у директора спортшколы, и когда оттуда уходили борцы, мы принимались мучить штанги, гантели и турники.
Мы ходили туда каждый будний день. И там росли не только наши результаты и объемы мышц. К маю я, например, вымахал до 190 сантиметров. Правда, только по утрам.

Но несмотря на удачи на этом фронте, майского круга почета я боялся не меньше. Пока не грянула новость, после которой бояться я его стал… еще больше. До паники. Вдруг выяснилось, что последний звонок будет не простым, а образцовым. И все потому, что впервые в Пятиморске будут выпускники-медалисты. Да еще и сразу четверо-пятеро. Потому будет репортаж. И фото в Главной Газете. А еще и весь этот ужас будут снимать на кинокамеру.

24 мая я должен был познакомиться с отличницей-первоклашкой, которую нужно было улыбчиво носить на линейке на следующий день.
И я с ней познакомился.
Оля оказалась светленьким ангелочком, правда, неожиданно крупным. Я ее лихо усадил на плечо, весело спустил с небес на землю и пошел дрожать до утра.

А утром, на линейке, началась та самая история, которая может захватывать сны и вырастать джином.
До нашего с Олей выхода я летел в пропасть, и вокруг мелькали какие пятна. Когда меня толкнули, полет остановился, и я очнулся. Под грохот сердца я усадил Олю на плечо и понял, что песец уже пришел. И не из-за того, что девочка вдруг потяжелела на несколько тонн. Причина была повесомей. Случилось так, что Олино платье задралось. Задралось до неприличия. Казалось, что ее белые колготки освещают весь Пятиморск.

Я мучительно пошел. Я шел, а Владимир Иванович, фотограф Главной Газеты, щедро снимал эти шаги командора-недотепы. Их было не только видно, но и слышно. И затвор зеркалки было слышно. И набат моего сердца было слышно. А вот колокольчик молчал.
Белокурая ангел трясла им изо всех сил. А он был будто реквизитом из немого фильма. Всё потому что был развернут кверху.

На полпути я сумел придумать, как притушить Олины колготки. Нужно было спустить ангела с плеча ближе к локтю. Вдруг при спуске платье прикроет колготковый ужас? Также его можно было хоть как-то прикрыть белым фартуком. Если поймать его левой рукой и держать.

И я начал это делать. Лицо мое при этом было примерно таким, как у Родины-матери. Только не из бетона.
Спустив ангела по плечу и изловив фартук, я не сбавлял шага и пытался оценить, сколько осталось до конца круга. Оценки были неутешительными. Оставалось примерно столько, сколько от Владивостока до Пятиморска.
А потому нужно было сжать зубы и терпеть. Так, как я терпел весь учебный год. Только в разы крепче.

Пару шагов – и мы в Биробиджане, еще четыре шага – и мы в Чите, потом важно было не вступить в Байкал, следующие 2 шага – мы в Красноярске, следующие – в Кемерово, затем были Новосибирск, Омск, Кустанай, Оренбург, затем Саратов, и затем, наконец, столица моего СССР – Пятиморск! Она располагалась у ступенек. Ее олицетворял директор по имени Сан Саныч.
Всё!!! Всё!!!
Не всё?!! Не всё!!!

Я не ослышался. Фотограф торжественно заявил, что нужен еще один круг. Для кинохроники.
Я думал, мне не хватит воздуха. Или что я тресну и распадусь, как в популярном ужастике.
Но все-таки хватило. Но почему-то не треснул.
И мы снова пошли.

2 шага – и мы в Саратове, 2 шага – в Оренбурге, 2 шага – в Кустанае, 2 шага – в Омске, 2 шага – в Новосибирске, потом мы продолжили путь по Сибири, потом по Дальнему востоку. Пока, наконец, не оказались в Бухте Золотой Рог. И от нее уже началась спасительная дорога к дому.
Я настолько очнулся, что сумел заговорить.
- Оля, колокольчик, – сказал я отличнице, – переверни колокольчик!
Ангел его перевернула. И он, наш родной, зазвенел!.. Он, который за много лет надарил нам тысячи переменок и радости. Он взялся за свое привычное дело. Но сейчас он звенел на весь СССР. Его драгоценный си-бемоль звучал до самых до окраин, пока командор и Оля стремительно возвращались в Пятиморск, к Сан Санычу и ступенькам.
И ведь вернулись. Живыми. Живыми. Живыми!..

Всю эту историю я сумел утаить от мамы. Зачем ее расстраивать? Да и себя тоже.
А вечером мой отец, директор типографии, эту историю… продолжил. Он вдруг заявил.
- Ты же знаешь, что я печатаю нашу Борьбу. Так вот, ты и девочка-отличница будете не просто в газете. Вы будете на первой странице. Во всю страницу! Это мой тебе подарок.
- Замечательно, – сказал я. – Если ты такой всемогущий, то попроси это фото не публиковать. Вообще.
- Ты с ума сошел? – удивился отец.
- Сойду. Если наш позор будет еще и в газете.
- А что не так?
- Да все не так! У девочки там платьице задралось. А у меня лицо было как перед расстрелом. Не печатай этот ужас.
- Решение принято.
- Только через мой труп.
- Спокойной ночи.

Когда я ложился спать, я понял, совершенно точно понял, что мне нужно идти не в химики и географы, а в психиатры. Чтоб помогать самому себе. Иначе такому как я в этом мире не выжить.
На следующий день отец позвонил с работы. Его голос лучился от радости.
- Олег, ты чего-то напутал. Получилось отличное фото. И с колготками все хорошо, и с лицом, – сказал он. – Так что без вариантов, ставим на первую.
- Только через мой труп! – повторил я.
- Хорошо, ставим на вторую.
- У меня нет второго трупа, – сказал я. – Прикрываюсь первым: не делай и этого.
- Да ты с ума сошел!
- Вроде, нет.
- Сошел. Ты не знаешь газетного дела. Есть событие, есть материал, есть фото. Другого фото с последнего звонка нет. А ты предлагаешь все похерить из-за твоего каприза.
- Да.
- Хорошо, тогда будет компромисс. Это будет вторая страница. И небольшое фото. Тебя это устроит?
- Нет.
- Тогда будет так. Берем два фото. Одно общее, одно с тобой. И ставим материал на третью страницу. Или соглашайся, или… ставим на первую.
- Нет. То есть да, ставьте на третью.

Так и вышел тот номер.


С маленьким текстом. С сияющими одноклассниками на верхнем фото. А на нижнем… На нем тоже все хорошо. На нем и платье, где нужно. И ангел, каких поискать. И я. С нормальным лицом.
Ну разве что колокольчик – не того. Как говорится, дьявол в деталях. Но кто ж на детали-то смотрит?..

Однако такой хэппи-энд ничего не изменил. Решение о том, что я не только иду в мединститут, но и потом становлюсь психиатром уже было принято.
И пришел мир для души. А потом душа для мира. Надеюсь.
Вот так.


Коллаж Михаила Горина. Для незнакомых с моими блогами поясню: мою жену зовут Таня, а мужа Оли зовут Алексей. Меня и Олю объединяют только эта история, эта фотография и Пятиморск.

Скан предоставлен газетой Борьба, Волгоградская область.
Средняя школа Пятиморска называется Ильевской. Такое бывает, да.

Оригинал фото Владимира Луценко находится здесь:
Угадайте год?

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив