Почему я не занимаюсь благотворительностью

Михаил Делягин — 18.06.2011

Сейчас на записи "Школы злословия" был вчистую вырублем Ав-дотьей ("Дуней") Смирновой. Эффективность - выше всяких похвал, от чистоты работы получил эстетическое удовлетворение.

Прошлый раз такое было в армии - пока летел, еще успел перед тем, как сломать собой шкаф, восхититься, как чувак красиво провел прием.

Суть дела: прощупав всякими бессмысленными вопросами и истериками (это к Толстой, правда, которая антисоветчица в стиле Новодворской, правда без оснований последней) - и, вероятно, выставив внутренние диагнозы, завершила передачу детским вопросом: почему я не занимаюсь благотворительностью?
Моими словами и в моих терминах: почему я лично не занимаюсь бессмысленной, но в ограниченных масштабах социально полезной деятельностью, заведомо обреченно, но героически пытаясь исправить хоть что-то из последствий разрушительной деятельности государства?
Почему я не плачу Навальному? Почему я не отнимаю от своих детей деньги на лекарства детям, умирающим от реформы здравоохранения и скупости Кудрина? Почему я смею работать вместо того, чтобы ехать добровольцем тушить пожары, вызванные Лесным кодексом? Почему я отдаю ненужные вещи бедным знакомым, а не незнакомым детям из детского дома и бомжам? Почему я не участвую в заведомо бессмысленных стояниях на Триумфальной? (последнее - политическая, но все равно благотворительность).

Вопрос при всей внешней нелепости на самом деле серьезный: ответственный перед обществом человек должен платить ему социальный налог - не деньгами, а своей ответственностью. В Англии до Тэтчер джентльмен считал своим долгом бесплатно (или почти) отработать год, а то и больше в одной из бывших нищих колоний.

Аргумент "нет времени" - чушь: допустим, многие (типа Хаматовой и доктора Лизы) работают не меньше моего. Главное, он неправда: когда горю, могу спать 3 часа вместо 5,5 - но никогда не горю благотворительностью.

Аргумент "я трачу силы на работу, которую делаю хорошо, и благотворительностью принесу меньше пользы, чем работой" - не годится: благотворительность не ради эффективности (она обычно нулевая, а то и отрицательная, так как к ней привыкают), а по зову сердца. Сюда же - аргумент, что благотворительностью нельзя решить ни одной проблемы: если нельзя решать - надо хотя бы пытаться смягчить.

Аргумент «мне не за что откупаться от своей совести» - нелеп, по-тому что я лично знаю благотворителей, которым откупаться не за что.

Аргумент "это глупая мода", - тоже ересь: если глупая мода хоть немного облегчает страдания, она права. Такм аргументом нельзя оправдать перед тем, кто знает, что такое боль, нежелание ее смягчить, - а я знаю.

Странно, что вместо напрашивающегося и самоочевидного в условиях такого нокаута вывода о моей полной бессердечности, лживости, лицемерности и зацикленности-на-себе-великом Авдотья Смирнова вдруг сделала вполне нейтральный (напомню - смысл передачи в том, чтобы растоптать гостя и представить его как минимум моральным уродом) вывод о моем страхе перед неудачами, грязью жизни и реальностью в целом, а в итоге – о стремлении спрятаться от жизни.
Нда, знала бы она, что такое работа аналитика, - посмеялись бы вместе, а так смеяться в пустоту - как пить с зеркалом. В общем, сей гуманизм остался для меня непонятным (может, кстати, и вправду чего-то во мне не понимала и искренне пыталась понять - она человек внутренне цельный и внутри себя, похоже, искренний; хотя в этом случае ей это понимание удалось так же, как Толстой удалось понимание Советского Союза).

Но дело не в них, - дело во мне. Я действительно не понял до самого конца передачи, почему не занимаюсь благотворительностью.

И понял это только уже на обратном пути из студии.

Все оказалось очень просто: я занимаюсь благотворительностью, просто никогда ее внутри себя так не называю, - я называю ее работой, потому что так достойнее.

Но по сути это благотворительность: зарабатывание денег на себя и семью отнимает у меня в среднем часа два в день. Все остальное – раз в шесть больше – занимает работа по нормализации сознания общества и добыванию денег на это.

За четверть века (а я занимаюсь этим столько) я хорошо ощутил границы возможного. Это не приносит деньги (и иные возможности), а отнимает их. Не дает влияния и власти (особенно сейчас, когда вильни хвостиком – и зазвенит золотой ручеек, а так сверяешь каждую запятую с УК). Не тешит самолюбие – ибо слишком хорошо видишь тщетность усилий. Не дает надежд – ибо будущее примерно понятно – и, более того, не позволяет рационально убежать, как требует разум. Не является приятной формой самовыражения, - мне намного приятней другие формы (хотя бы те, при которых возят мордой по столу в той или иной форме не раз в неделю, а пореже).

В общем, с точки зрения логики – это сплошное «не».

Потому что это благотворительность: тот самый социальный налог.
Просто он платится на рабочем месте – на своем месте в этой жизни, а не на чужом, на который меня пытались запихнуть.

А вот то, что я не успел осознать и тем более выразить все это в эфире, представ полностью асоциальным типом, - вот это как раз является проявлением профессионализма Авдотьи Смирновой.

Высочайшего.

Который, как всякий профессионализм, вызывает у меня эстетиче-ский восторг, уважение и жажду тщательного изучения техники.

Спасибо за урок – пошел учиться.

Сохранено