Почему все-таки Пушкинская?

Я ответил так: "Лариса, много где можно прочесть эти объяснения. Вот например, в Библии: "...вот, вы умышляли против меня зло; но Бог обратил это в добро, чтобы сделать то, что теперь есть: сохранить жизнь великому числу людей..." (Бытие, 50:20)
И тогда на меня набросился с упреками другой читатель - Vadim Brik. Я его тоже не знаю. Он живет в Калифорнии, и как сам пишет, помогает там устраивать уличные акции в поддержку протестов в России. Вадим потребовал, чтобы я не прятался за Библией, а отвечал по существу и подробно.
Я это сделал. Как мог, ответил.
Уважаемый Вадим!
Я прекрасно помню о тех 75-80 процентах людей, которые твердо заявляли при проведении различных опросов, что пойдут "только на Лубянку" или "на одну из центральных площадей" (тут имелись в виду Лубянка, Театральная, Манежная). Более того, я вместе с моими товарищами активно работал над тем. чтобы опросы на разных ресурсах были проведены, и чтобы они были как можно более массовыми, репрезентативными.
Именно исходя из этих результатов я несколько дней подряд вел очень напряженные, тяжелые, временами ожесточенные переговоры в мэрии Москвы. Понятно, что в действительности эти переговоры шли не столько с чиновниками мэрии, сколько со стоящими у них за спиной чиновниками путинской администрации. Именно там - в ФСО, в штабе Путина, в правительстве определялось, что кому "можно", а чего кому "нельзя".
В переговорах я опирался именно на мнение этих 75-80 процентов людей, убеждая моих оппонентов, что значительная часть их (не все, как мы с вами понимаем, но все же существенная доля) в любом случае пойдут в центр, и я не могу и не хочу никаким образом этому препятствовать. Не считаю себя вправе. Да и не имею никаких реальных инструментов.
Это остается моей позицией на всех переговорах такого рода, в которых мне довелось участвовать уже в течение трех месяцев: я старательно убеждаю собеседников, что на самом деле ничего не контролирую и ничем не управляю, следовательно, ничего не могу им гарантировать, - я просто сообщаю им о реальном положении дел и предлагаю найти те формы, которые, по моему мнению, окажутся приемлемыми для большинства протестующих. А если предложение будет сделано ошибочное, и предложенные формы окажутся неподходящими, говорю я всякий раз, - значит наши договоренности будут попросту проигнорированы, и протестующие поступят так, как посчитают нужным, вообще не обращая на наши соглашения никакого внимания.
Так было и на этот раз. К исходу четырех дней переговоров мы убедились, что наши требования удовлетворены не будут. Мы не получим ни одну из трех "центральных площадей". Потому что на самом деле решения по ним приняты совсем в другом месте, - в Кремле. И Кремль переговоров с нами вести не хочет. Так что продолжать разговор в таком составе - просто бессмысленно.
Таким образом, нам оставалось только одно решение: констатировать, что договоренность не состоялась, обоюдоприемлемое решение не найдено, и переговоры закончились безрезультатно. В этом случае мы должны были бы формально отозвать заявку на митинг и объявить, что снимаем с себя всякую ответственность за дальнейшее развитие событий.
Что произошло бы в этом случае?
Прежде всего, мы оставили бы вообще без всякой возможности выразить свой протест те, как минимум, 20-25 процентов потенциальных участников митинга, которые требовали предоставить им какую-то ЛЕГАЛЬНУЮ возможность для участия в массовом мероприятии. Они требовали от нас ЛЮБОГО согласованного места. Мы их оставили бы вообще без какого-либо устраивающего их варианта.
С другой стороны, мы поставили бы тех, кто настроен решительно, перед единственным выбором: пойти и броситься грудью на оцепления ОМОНа, на ряды автозаков. Мы оцениваем как очень высокую вероятность применения на этот раз также спецтехники - водометов, слезоточивого газа и т.п.
Мне представляется, что количество людей, которые в реальности отважились бы на такое выступление было бы существенно ниже, нежели количество проголосовавших в опросах. Хотя в любом случае, это было бы очень значительно число протестующих, и масштаб стокновений в центре Москвы был бы очень серьезным.
Однако мы не могли бы ничем помочь этим людям: мы не вправе призывать людей на несогласованную акцию, зная, что мы рискуем их здоровьем и жизнями. Каждый вправе сделать тут выбор сам за себя, но обращаться с призывами на такую акцию я считаю для себя невозможным, безнравственным. Так что я бы сам, несомненно, пошел в центр, но призывать за собой никого бы не стал.
Именно исходя из этих соображений мы (участники переговоров), и приняли решение согласиться на вариант "большой" Пушкинской площади. Преимущества, которые мы при этом получаем, я бы перечислил следующим образом:
1) Митинг на ВСЕЙ Пушкинской площади - беспрецедентное событие. Никогда ничего подобного здесь не было: под мероприятия всегда отдавалась какая-нибудь часть площади - Новопушкинский сквер, сквер за памятником Пушкину, начало Тверского Бульвара, пятачок у бывшей редакции Москвоских Новостей, но никогда не ВСЯ ПЛОЩАДЬ ЦЕЛИКОМ. Мне кажется, используя всю площадь, у нас есть шанс собрать поистине величественный, очень впечатляющий митинг. При этом вместимость площади, в сущности, может увеличиваться в очень больших пределах: при перекрытой Тверской толпа постепенно может, если это необходимо, растекаться по Тверскому бульвару, а также в обе стороны по Тверской улице (поскольку движение будет перекрыто уже в самом низу, у Моховой, а по другую сторону - гораздо выше, на уровне Садового кольца).
2) Пушкинская площадь - без всяких натяжек может быть признана "центральной". Кроме того, это воистину историческое место, тесно связанное со всей историей демократических преобразований в России начала 90-х, здесь прошло немало замечательных, запоминающихся акций. Никто не может утверждать, будто Пушкинская - недостаточно славная, недостаточно "престижная" площадь для митинга.
3) Мы избавляем от тяжелейшего выбора большинство потенциальных участников акции - им больше не нужно "отваживаться" идти на дубинки и водометы. Они могут воссоединиться с теми, кто требовал легальной акции. У нас есть возможность рассчитывать, что число участников будет очень и очень большим, несмотря на то, что речь идет о вечере буднего дня. Между тем, если среди протестующих найдется значительное количество людей, которые тем не менее предпочитают идти на Лубянскую площадь, заблокированную силами безопасности, - они вправе это решить сами за себя, и вольны поступить так, как считают нужным.
4) И самое главное. У нас есть ЛЕГАЛЬНАЯ, совершенно неоспоримая возможность созывать всех протестно настроенных граждан на митинг в центр города в понедельник вечером. После всего того, что произойдет, по нашим сведениям, в ночь с воскресенья, а также в течение всего дня понедельника, - это чрезвычайно важно. Мы спокойно, ничего не опасаясь и не ставя людей перед тяжелой угрозой физической расправы, можем обратиться к ним с призывом принять участие в митинге. Это еще больше увеличивает шансы сделать его по-настоящему массовым, значительным, впечатляющим.
5) При этом не следует забывать, что это ведь вовсе не последнее массовое протестное мероприятие в Москве. Уже 8 марта планируется следующий митинг. И судьба его в значительной мере зависит от того, как пройдет событие 5 марта. Причем, именно митинг 8-го обещает быть самым массовым и самым мощным, - это первый выходной день после выборов, и к этому моменту материалы о фальсификациях (а по нашим сведениям, готовятся фальсификации колоссального, беспрецедентного масштаба, в том числе и в Москве) - будут уже в значительной мере собраны и преданы гласности через интернет и немногочисленные оппозиционные СМИ.
Вот таковы мои аргументы, Вадим, и такова была моя логика и логика моих товарищей. Не правда ли, "очень много букаф" получилось? Но вы уж потерпите. Сами просили подробного ответа по существу. Вот он, этот ответ. Получите.
|
</> |