Переяславская Рада и европейский выбор

Не договор, а удовлетворенное прошение

Спросите даже у образованного гражданина, что именно произошло в Переяславе 18 января (по новому стилю) 1654 года, и он ответит: «Гетман Хмельницкий подписал договор о воссоединении Украины с Россией», или же «подписал договор о военном союзе Украины с Россией» (выбор формулировки зависит от политических симпатий отвечающего). Однако никакого подписания документов в Переяславе не было.

360 лет назад казацкий военный орден присягнул России.

18 января исполняется 360 лет со дня Переяславской Рады. Памятная дата проходит внешне незаметно. Впрочем, почти незаметно 10 лет назад прошел и предыдущий, более круглый юбилей: монета, выпущенная Нацбанком и указ президента Кучмы, посвященный 350-летию этого события.

В ответ на него возмущенные 45 депутатов от «Нашей Украины» и БЮТ и ряд общественных деятелей подписали обращение, где говорилось «усматриваем в сегодняшней реанимации советского мифа о якобы положительном значении Переяславской Рады попытку найти историческое обоснование современным имперским посягательствам России относительно Украины. Хотя указ предполагал всего-то издание книг, проведение научных конференций, конкурса среди школьников и студентов о знании истории Украины и .т п , и ничего в нем не говорилось о том, что на данных мероприятиях надо положить оценивать саму Раду и ее последствия.

Нет, речь шла о том, чтобы пользуясь юбилеем, привлечь внимание к ключевому событию отечественной истории, о котором стоит вспоминать независимо от юбилеев. Ведь, по сути, о самом событии знают очень мало.

Итак.
8 января в 14 часов в городе раздался сзывающий народ барабанный бой. Когда народ собирается на площади, гетман говорит ему о страданиях православных от поляков и о желании польского короля, турецкого султана и крымского хана «обладать Украйною, равно как и о согласии российского самодержца присоединить сию страну». А заканчивает речь словами: «кроме его царской высокой руки благотишнейшего пристанища мы не обрящем, а кто с нами не согласен, куда хочет – вольная дорога». После чего народ кричит «волим под Царя Восточного Православного».

То есть произошла легитимация выбора гетмана и его окружения голосом собравшегося народа. Затем церемония переносится в собор Иоанна Крестителя, где прибывшие с послами архимандрит Прохор и протопоп Андриан, приводят горожан к присяге царю по чиновной книге. При этом вече проходило накануне новолуния, а присягали очевидно уже после него (оно наступило по местному времени в 17.52, и историки умалчивают, учитывались ли при выборе такого сценария астрологические соображения, что в ХVII в. это вполне могло иметь место). На следующие дни к присяге приводили другие города.

«А где же договор?». Но то, что называют Переяславскими статьями, подписывалось отнюдь не тогда и не там, а в Москве, в марте 1654-го года, когда туда с прошением на государево имя прибыли посланники Хмельницкого уже упомянутый Павел Тетеря и Самойло Богданович. Текст этого прошения с резолюциями на нем русского царя и называют Переяславскими статьями. Но прежде чем документ проанализировать, подумаем о его предыстории.

Ни одно свидетельство современников не говорит, что Богдан и его окружение до 1654-го рассматривали вариант независимости Украины. Нет, шла речь о том, чье подданство выбрать – остаться в польском, перейти в турецкое или перейти в российское. Нет никаких свидетельств и того, что отличает сейчас подготовку как международных договоров – упорных дискуссий вокруг каждого пункта и согласования позиций сторон. Нет, все делалось не с бухты-барахты (и не спьяну, как писал Шевченко) – между первым посланием Хмельницкого царю Алексею Михайловичу и самой Радой прошло пять пять с половиной лет. Нынешний большой договор Украины и России, подписанный Кучмой и Ельциным подготовили чуть быстрее.

Но все то время, которое преемники Богдана и Алексея Михайловича тратили на раздел черноморского флота, Хмельницкий тратил на то, чтобы принять Украину в подданство, что означало вступление России в войну с Польшей, которая естественно не могла смириться потерей территорию. Решающим аргументом стал шантаж царя, прозванного Тишайшим. Заигрывания с султаном кончились тем, что в конце мая 1653-го он прислал Богдану санджаки – символы приема в подданство, и гетман постарался, чтобы русский монарх узнал об этом скорее. И 2 июля государь, наконец, направляет гетману ответ на его послания грамоту со своим согласием «принять войско запорожское под свою руку». Т.е. для Хмельницкого и его окружения факт присоединения к России был гораздо важнее ее точных условий.

Теперь же о согласованном в Москве документе, который приходится все равно называть Переяславскими статьями, так как под этим названием он и вошел в историю. Слово «Украина» упоминается в нем только один раз (ст. 20), причем в строках написанных россиянами, из которых не очень понятно – имеется в виду вся украинская территория или же просто граница русского государства. Слово Россия упоминается в нем также однажды (ст. 3), как раз в написанном казаками тексте прошения, и под Россией имеется в виду, как раз Украина. «Шляхта, которые в России обретаются и веру по непорочной заповеди Христовой тебе, великому Государю нашему, твоему Царскому Величеству, учинили,чтоб при своих шляхетских вольностях пребывали…», то есть чтоб находящаяся на присоединяемых землях украинская шляхта сохранила свои права.

Всего в документе 23 статьи и знакомство с ними говорит, что его нельзя рассматривать как международно-правовой договор. Он изложен в форме прошения царю с просьбой о сохранении или предоставлении тех или иных прав. Главный субъект, от чьего имени выступают просители не Украина, а «Войско Запорожское». Вот как звучит первая статья прошения:

«Вначале изволь твое Царское Величество подтвердити права и вольности наши. Войсковые, как из веков бывало в войске Запорожском, что своими правами суживалися (т.е. судились – А. П.) и вольности свои имели в добрах и в судах; чтоб ни воевода, ни боярин, ни стольник в суды войсковые не вступался, но от старейших своих чтоб товарищество сужены были: где три человека казаков, тогда два третьего должны судити».

Под этой статьей пометка, сделанная уже в Москве: «Сей статье указал Государь и бояре приговорили быть так, по их челобитью». Подобная пометка сопровождает каждую статью. И в большинстве остальных статей речь идет в основном делах казацких.

Ст. 2 определяет численность войска в 60 000. Ст. 5 закрепляет Чигирин во владениях гетмана. Ст. 6 сохраняет порядок избрания гетмана казаками. Ст. 7 закрепляет за казаками землю и другое имущество, которым они владели, а также наследование этого имущества вдовами и детьми. Ст. 8–11 жалуют мельницы и денежное вознаграждение главным должностным лицам казачества – войсковому писарю, полковникам, судьям, есаулам и т.д. Ст. 12 предоставляет казакам деньги на изготовление оружия и зарплату пушкарям. Ст. 14 сохраняет за Запорожским войском право общаться с иностранными посланниками. При этом они обязуются сообщать царю, если эти послы вносили враждебные для него предложения. Данная статья одобрена с оговорками – царь постановил сообщать об общении со всеми послами, задерживать послов враждебных ему стран и не общаться без царского указа с турецким султаном и польским королем.

Ст. 16 – закрепляет невмешательство царских воевод в дела украинского казачества. Ст. 17 – дает казакам привилегии на их вольности в форме «хартий писанных с печатьми вислыми», при этом казакам предоставлено право самим определять, кто казак, а кто крестьянин. Ст. 19 – просит послать царские войска к Смоленску. Ст. 20 — просит царя выделить для защиты от поляков на границах новой присоединенной территории не менее 3 тысяч войска. Ст. 21 – просит регулярной оплаты войску Запорожскому с конкретным указанием жалованья по должностям. Это единственный пункт, который не встретил согласия царя, который сослался на большие военные расходы, а также на то, что гетман сообщал царским посланникам, что войско жалованья просить не будет. Ст. 22 просит, чтобы донские казаки не нападали на Крым в случае его нейтралитета и оказали помощь в случае набегов. Ст.23 просит выделить припасы для крепости Кодак, а также для казаков за днепровскими порогами.

Об остальных сословиях сказано очень немного. Ст. 3 сохраняет за шляхтой ее права. Она касалась прежде всего казацкой элиты. Трудно предположить, чтобы шляхтичи- приверженцы Польши еще оставались на Гетманщине на тот момент, а не были изгнаны в ходе войны. Ст.4 дает городам права самим собирать налоги в царскую казну, которые будут затем выдаваться царским уполномоченным. Ст. 13 сохраняют права «духовных и мирских людей». Ст. 15 устанавливает такой же порядок сбора налогов для всей территории, как и для городов. Ст. 18 дает митрополиту Киевскому жалованную грамоту на имущество.

То есть, вопрос прав Украины как территории в статьях не рассматривается, речь идет о сохранении сословных прав. Из этого ряда выбиваются лишь пункты о самостоятельном сборе налогов и праве на сношения с зарубежными представителями. Замечу, что вопрос о размере налогов в договоре не стоит. Казаки как люди вольные их платить не должны были, и видимо, поэтому данный вопрос их сильно не интересовал.

Итак, налицо не договор, а удовлетворенное прошение, в котором отсутствует украинская сторона как субъект. Такова реальность, наверняка, неприятная, как тем, кто привык думать, что в Переяславе украинское государство добровольно пожертвовало независимостью, так и тем, кто привык те события как «воссоединение». Нет в документе никаких слов о «двух ветвях единого народа» или же просто о «двух народах», которые соединяются под одним скипетром.

Обращает внимание и то, что украинские города посылали своих представителей в Москву весной 1654-го, чтобы та подтвердила городские вольности. Это показывает, что горожане воспринимали Переяславские статьи не как документ о правах всей Украины, а как документ в основном о правах казацкого сословия.

«Чтоб казак без войны не был»

Но если рассматривать Переяславские статьи как документ прежде всего сословный, то многое в событиях многовековой давности станет понятно. Прежде всего ключевой вопрос, почему Хмельницкому желательно было добиваться чьего-то подданства, а не провозгласить независимость.

Казачество – это сословие военное, доход которого связан в первую очередь с войной (то, что позднее называлось мародерством, в то время практика всех европейских армий). Вот как объясняет в обращении к польскому королю Северин Наливайко свое желание поступить на службу к австрийскому императору: «В государстве Вашей королевской милости забавы не имеем, а бездельничать не привыкли». А вот, что говорит казацкий участник мирных переговоров 1652-го Роман Каторжный за обедом с польскими командирами после подписания Белоцерковского договора: «Теперь, когда мир будет, пусть его королевское величество и Речь Посполита, не возбраняют морем ходить на Турцию, чтоб казак не был без войны». И поляки из чувства солдатского братства легко заверяют, что все позволят, хотя на уровне высокой политики, эти рейды были важнейшей проблемой отношений Варшавы и Константинополя.

Поэтому казачеству как военно-рыцарскому ордену, каким оно себя считало, была необходима опора в лице влиятельного государства, которое будет посылать его на войны, имеющие хороший шанс (благодаря весу того же самого государства) на успех. Жить же за счет войны, опираясь лишь на собственные ресурсы, означало бы в условиях тогдашнего окружения Украины скорое самоубийство. Такой вариант испробовали в то же время многие флибустьеры Карибов, чьи республики, бывало, держались несколько десятилетий, пользуясь куда большей отдаленностью от цивилизации, чем Украина. Впрочем, продолжительное существование независимой Украины даже с миролюбивыми правителями, а не казаками во главе, вряд ли могло иметь место при таком геополитическом положении.

Но повторимся, речь шла не об Украине, а о «войске Запорожском». Как функционируют военно-рыцарские ордена в качестве автономных государственных образований казаки безусловно имели представление. Хотя на тот момент подобных орденов поблизости уже не было (Ливонский орден был ликвидирован меньше чем за 100 лет до Переяслава). И восприятием себя как военного ордена и объясняется казацкое презрением к низшим сословиям. А отсюда и расплата с крымским ханом, предоставлением тому право угонять в рабство украинских крестьян и горожан. Это похуже, чем обращение ливонских рыцарей с живущими на земле ордена латышами и эстонцами, но все же не слишком хуже. Так, было время, когда латышам разрешалось пребывать в Риге только в дневное время суток.

Но стать казаком для жителя Украины, особенно во время войны, было несравненно проще, чем для коренного жителя любой земли, находящейся под властью военного ордена, стать рыцарем. И эта подвижность границ между казаками с одной стороны, и посполитыми (как называли тогда крестьян), и горожанами с другой, заметно облегчала переход от сословного мышления к государственному. И объективно решение Богдана Хмельницкого о присоединении к России и было примером такого мышления, поскольку ликвидировало позорную практику расплаты ясырем, которую, впрочем, возродил чуть позже правобережный гетман Петр Дорошенко.

А практическим результатом Переяславской Рады стало сохранение украинского народа. Потери от войны грозили обескровить Украину. Люди не только гибли от рук солдат или уводились в плен, они умирали от голода (ни сеять, ни жать во многих местах было некому) и эпидемий, или бежали из Украины (в первую очередь в Россию). К началу 1654 г. на правобережных территориях население сократилось на 40%. Уже к 1650-му только на Южной Волыни погибло около 100 тысяч жителей, т.е. 3% населения Украины. На момент Рады в той войне Украина потеряла больший процент населения, чем при Голодоморе, а о геноциде в этом случае никто не говорит. Возможность же противостоять полякам в одиночку была только на первых порах, когда те не осознали масштаб восстания. Когда же они отнеслись к делу серьезнее, прикупили закаленных только что завершившейся 30-летней войной немецких ландскнехтов, дали командование умелым полководцам, то украинско-татарская армия, имея полуторное численное превосходство, была разбита под Берестечком.

Поэтому если бы Хмельницкий продолжил борьбу в одиночку, исход ее был бы предопределен. Ведь и вступление России в войну создало лишь паритет сил между сторонами, отражением которого стала граница по Днепру. Но Переяславская рада на время вообще оттянула войну с украинской территории, ибо поляки сосредоточились на борьбе с Россией под Смоленском.

Последовавший затем в основном на Правобережье кошмар Руины был во многом следствием недалекости и амбициозности казацкой верхушки: переселившиеся на российскую Слобожанщину (в основном с Правобережья) и лишенные гетманского управления казаки этих ужасов не знали. И видимо особо не переживали, что вольностей у них было не меньше, чем на Гетьманщине, ибо в политических процессах в том крае практически не участвовали, оставшись равнодушными и к Выговскому, и к Мазепе.

Европа реальная и выдуманная

Обо всех позитивных итогах Переяславской Рады говорить на Украине не слишком принято. Ведь история, какую преподносят народу, всегда была не чистой наукой, а политикой, опрокинутой в прошлое, а поэтому неизменно мифологизировалась. Так, 10 лет назад в канун юбилея известный историк профессор Владимир Сергийчук связал тему Переяслава с темой европейского выбора, придумав тезис: «Переяславская Рада – проигрыш Европы». В связи с тем, что вопрос европейского выбора сейчас выглядит куда острее, чем 10 лет назад, есть смысл поговорить об этих словах подробнее.

«Переяславская Рада – проигрыш Европы, которая тогда не поняла, что она отдает свою часть империи под названием Третий Рим… К сожалению, эта тенденция – непонимание Украины, а затем и собственного поражения постоянно — преследует Европу и в 20-му столетии». Так говорил Сергийчук на презентации своей книги «Переяславська рада — трагедія України і програш Європи». Впрочем, в самой книге, посвященной в основном событиям от Переяслава до Полтавы, говорилось прежде всего о том как плохо было Украине в составе России. О Европе профессор вспомнил лишь в послесловии, сказав: «Звичайно, в середині ХVІІ століття Європа ще не була настільки пройнята ідеями демократизму й рівноправного розвитку всіх народів, аби усвідомити відродження свого вічного феномену — Української державності — й поспішити на допомогу Богдану Хмельницькому, щоб не змушувати його звертатися за підтримкою до московського царя… Переяславська рада не була усвідомлена як власна поразка Європи, оскільки остання тепер віддавала частку не тільки території, але й свого європейського єства в чужі руки. Не опиралася Європа наступу зі сходу і після Полтавської битви 1709 року, коли вже досить виразно замаячіли на політичному небокраї обриси «Третього Риму». На берегах Босфору, Дунаю, Сени і Темзи тоді в черговий раз відмахнулися від українського питання, яке лобіював гетьман у вигнанні Пилип Орлик. А це наприкінці XVIII століття відсунуло ще далі на захід східний європейський кордон».

Но Богдан Хмельницкий не пробовал к Европе обращаться за помощью, ибо он был умнее Сергийчука, и не тратил время на бесполезные занятия. Не надо быть ни гетманом, ни профессором, чтобы понимать — в ХVІІ ст. не приходится говорить о единой Европе по образцу ЕС. Континент уже больше века была разделен на католический и протестантский лагеря. Впрочем, как видно из цитаты, будущий лауреат креста Мазепы (Ющенко удостоил его этой награды перед завершением своих полномочий) Сергийчук включил в Европу даже Османскую империю, то есть весь Ближний Восток от Алжира до Катара. Осталось только назвать в числе европейских ценностей регулярные убийства новорожденных принцев в султанском гареме.

Но турок тогдашние европейцы в отличие от Сергийчука, за своих не считали, напротив видели в них прежде всего врагов христианства. Впрочем, и к христианам-восточноевропейцам более развитые народы относились тогда с презрением. Вот что написал о Польше французский поэт Филипп Депорт, сопровождавший герцога Анжуйского (будущего французского монарха Генриха III) в Польшу, когда тот был избран её королём (через 9 месяцев Генрих бежал вместе с французской свитой из своего королевства ради короны на родине).

«О варварский народ, пустой, кичливый, Высокомерный, ветреный, болтливый, Лишь на словах ты проявляешь прыть, Но завершаешь только храпом пьяным Свое единоборство со стаканом, А Марсом хочешь между тем прослыть!

Не длинные бороздчатые пики, Не волчьи шкуры, не оружья дикий Набор, не перья шлема и щита, Не ваши устрашающие лица, Поляки, ваши берегут границы, – Спасает вас одна лишь нищета!»

Но не надо поддаваться искушению представлять, что проблемы украинцев в Речи Посполитой были следствием польской отсталости. Отношение поляков к православным было помягче отношения более просвещенных народов к иноверцам. В те же времена англичане-протестанты уничтожили треть населения католической Ирландии. Во Франции чуть позже для обращения гугенотов в католичество в их семьи ставят на постой солдат. В конце концов, в 1685-м году издается королевский указ, который гласит, что в стране никаких гугенотов нет, тем самым всех их браки признаются недействительными, а дети незаконнорожденными. Бегущих же из страны гугенотов казнят.

Тогда общеевропейскими ценностями были как фанатичное отстаивание своей религии, так и сотрудничество с врагами своей религии во имя интересов государства. Яркий пример последнего – Франция, которая вмешалась в Тридцатилетнюю войну (1618–1648) на стороне протестантской коалиции, что и принесло последней победу. А война эта опустошила Германию еще больше, чем Хмельниччина Украину – во многих землях потери превысили половину населения.

Нынешняя же Европа, объединенная ЕС – порождение не столько усвоения прошлой культуры, сколько преодоления идей, господствовавших у правящего класса в прошлые века. Но поскольку, глядя в прошлое, мы до конца не можем отрешиться от современных критериев, то Переяславскую Раду надо признать европейским выбором. Ведь ее итог соответствовал главным европейским ценностям сегодняшнего времени — сохранению человеческих жизней и человеческого достоинства. Украинцы избавились от двух опасностей – увода в татарское рабство (правда, это зло исчезло постепенно) и унизительного религиозного угнетения.