Памяти Леонида Окунева

pavelrudnev — 09.09.2024

Ушел из жизни Леонид Окунев, тюменский артист, директор театра "Ангажемент". Он был без преувеличения большим русским актером. Приземистый, черноземный, со слезой и смешинкой, с огромными ладонями труженика, он нес опыт жизни на сцену, опыт выживания, непростой судьбы и одновременно легкой артистической способности высмеять и оплакать все, что бы не преподносила судьба. Российский чудик, это был очень человеческий душевный артист. Конкретный и простой, умеющий любить и дружить. Когда зритель уходил из "Ангажемента", Леонид Григореьвич ходил по театру босой, ступая широкой крестьянской походкой - болели ноги. Но в этом домашнем жесте было понимание театра-жилища, театра-норы и театра-кельи ("Ангажемент" был для географии Тюмени окраинным театром, за который Окунев бился как за родную семью). На кухне в актерской столовой у него всегда были картошечка и пельмени, подножный корм, нехитрая универсальная закуска для себя и для гостей.

Благодаря своей народной фактуре, Окунев был востребован в столичном кинематографе, но не бравировал этим, оставаясь скромным человеком провинции. Хотя порой в своем "Ангажементе" Окунев провоцировал такие крутые эксперименты, он понимал, что театр должен быть разнообразным. "Ангажемент" многим молодым режиссерам давал старт. Здесь началась слава Михаила Заеца, например.
Памятен спектакль Олеси Невмержицкой "Клавдия. Записки на сгущенке". Окунев, прознав про интерес к документу в театре, достал из архива своей семьи сшитые в тетрадку листы оберточной бумаги, которыми покрывали знаменитую советскую сгущенку. Это был дневник простой крестьянки Клавдии Григорьевны Гуленковой 1944-1947 годов - родственницы Окунева. Этот "самиздат" стал поводом к созданию сложнейшего современного спектакля, где метод документального театра соединялся с современной хореографией. Крестьянка пишет о военном и послевоенном быте, выживая в тяжелейших условиях. Кто-то мог сказать: скучная нормальная жизнь без потрясений и аномалий. Но в спектакле сказаны важные вещи: стоящая перед божницей героиня читает Псалтирь, и там несколько раз: "перечислить весь свой род", "перечислить весь свой род". Вот он, сухой огонь памяти. Негероическая жизнь. Жизнь, в которой было мало радостей. Это горькая жизнь на сладкой бумаге - в сгущенке сосредоточилась несбыточная мечта простой женщины. Через каталог бытовых действий и предметов вырастает отношение ко времени, образ жизни сибирской крестьянки. В этом спектакле было много подлинного.

Леонид Окунев очень много играл в пьесах Николая Коляды и его учеников. Он был отличным Иваном Жуковым в богаевской "Русской народной почте". Он был стареющим артистом Кешей в "Птице Феникс", ползал и завывал знаменитое, автобиографическо-колядовское: "О, сцена, миленькая моя, новенькая-нецелованная! Нецелованная, ненамоленная сценочка! Почему у кого-то, кому не надо, есть сцена, есть театр свой, а мне надо и у меня нету?! Миленькая моя, проклятая моя, миленькая моя, проклятая моя, любименькая моя, завтра тебя не будет, не станет, тебя сломают, миленькая моя, проклятая моя, любименькая моя, сценочка моя, деточка моя, любовь моя, радость моя, ничего, пусть ломают, пусть убивают, я знаю, ты как птица Феникс – ты на пепле возродишься, возроишься, проклятая моя, миленькая моя, проклятая моя, любименькая моя, солнышко моя, сценочка моя…"

Наконец, совершенно невероятно он играл сибирскую старушку в пьесе Коляда "Носферату" - это было его коронная роль. Старушка Амалия Носферату в нелепейших одеждах и молью траченной шляпке, попутно общаясь с черным вороном, отвечает на вопросы режиссера, пришедшего взять у нее старинные вещи для спектакля. Это монолог давно живущего человека - то состояние старости, когда исчезает пол, есть только возраст. И опыт. И это был уморительно смешной монолог о жизни и выживании, о способах сопротивления топорщащейся, комковатой реальности. Монолог, который вводил тебя в финальный ступор. Реальная жизнь старого человека должна превратиться в реквизит для театра. Старость уже так стара, что она уже стала по факту театральным, вымышленным сором, дрянью, ветошкой. Но нет, готовая отдавать и тратить свою жизнь, в финальном вираже старушка тормозит процесс и объявляет, что будет жить вечно. Все сгорает в горниле театра. Театр - это крематорий памяти. Ничего не остается от театра, кроме старых афиш и севших, блеклых костюмов. Театр прекрасен только, когда он на сцене, а жизнь человеческая все равно важнее. Театр - метафора смерти. В нем сгорает человеческая жизнь, полностью отданная этому чудовищу.

Театральная Тюмень осиротела, оголилась.

Оставить комментарий

Популярные посты:

uksibsan

Аренда бани и сауны в Оренбурге: советы по выбору места для комфортного отдыха и оздоровления

kiowa_mike

Выглядывает из-за зеленей наглая рыжая морда от y2_tailchaser

pantv

22 ноября ● "День сыновей" и "День психолога" и не только...

matsam

Хорошо смеется тот

mr_winker

Хохлов - в навоз!

congregatio

Вилы и факелы

avderin

Ярмарка Сosmoscow. Мебель

matsam

Как там в Киеве

travnikovug

Ракета прилетела со стороны Йемена

• Архив