Озарило (сообщить) - 98900002189

Ну ко мне, на Тимошенко, 36.
- Чего, - спрашиваю, -приперлась? Хоть и рад тебе. Впрочем, ты сама знаешь, чьто рад.
- А так просто, - отвечает.- Захотела.
- Нет, - говорю.
- Так, - говорю,- не бывает. Чтоб человек взял захотел и просто так приперся к другому человеку.
- Видчипися, - отвечает. - Говорят тебе, просто так. Ни почему.
Я видчипился.
Но думать, чего приехала, не перестал.
Чего это.
Думаю.
Приехала.
Размышляю такой.
Головой.
Сердца у меня, похоже, давным-давно нет.
А, - догадываюсь, наконец.- С вещей что-то понадобилось?
Дело, вроде бы, разрешилось.
- Да нет, - говорит, - какие тут у меня вещи?
- Ну как какие... Ноут, рюкзак.
- Да не нужен мне ни ноут, ни рюкзак. Чего ты придумал?
Задумался.
Пуще прежнего.
Как плачет старуха.
- С мамом поссорилася? - спрашиваю. А сам уже чувствую, что по тонкому льду хожу.
- Ну ты придумал, - отвечает.
Я и сам уже, когда спрашивал, понял, что не по лузе шар бью.
- Лана, -говорю- последняя попытка.
А сам понимаю, что действительно последняя.
Потому что эдак Магаита Фёдорова вовсе до меня ездить перестанет. По зову сердца.
Если это зов сердца.
- Жги, - отвечает из кухни. Я в это время в коридоре.
Сигарету мну.
Пойду сейчас курить на балкон.
- Соскучилась? - спрашиваю. -Потому и приехала?
- Ну пусть, - отвечает.
- Так мы два дня назад виделись! - сам себе перечу, сам себя перебиваю.
- Стало быть, и не соскучилась, - соглашается.
Так ни к чему, представьте себе, и не пришли.
Это все предыстория.
А история в том, что вечером, когда мы с Маргаритом посмотрели художественный фильм "Шапка" и делать нам стало нечего, я позвонил Павлику, который шахматист.
После полугодового, кажется, перерыва.
И у нас состоялся примерно такой же с ним диолок.
- Ты чего мне позвонил? - спрашивал в пятый раз меня Павлик.
Разговор состоял конечно из многого, не только с этого. Но раз за разом Павлик к такому вопросу возвращался.
- Мне, - говорил он мне искренне, правдиво, - кроме как по поводу денег занять никто никогда не звонит. Ну? Чего позвонил?
После пятого вопроса я сломался и стал признаваться.
Уже и английским шпионом был и в подрыве царя сознавался и то, что масон, яврей и черносотенец, признавал.
Ничего не помогало.
И только на шестой его этот вопрос я вспомнил, как совершенно о том же спрашивал Магаиту Фёдорову пару часов назад.
в акции

|
</> |